Как жить и властвовать - Александр Александрович Игнатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На это человек ответил: «Есть ли кто-то другой, кого так обуяла алчность, как тебя, о Повелитель правоверных? Ведь Аллах избрал тебя, чтобы ты был пастырем над мусульманами и хранителем их имущества. Но ты пренебрёг их делами и занялся изъятием их имущества. Ты поставил между собою и ими преграду (хиджаб) из извести и обожжённого кирпича, возвёл ворота из железа, расставил вооружённых привратников, а потом сам себя как будто в тюрьму заточил и от подданных схоронился. Ты разослал своих чиновников для сбора денег и налогов. Министров ты взял себе несправедливыми помощниками. Они, коли ты о чём запамятуешь, тебе о том не напомнят, а надумаешь совершить благое – тебе не помогут. Ради притеснения людей укрепил ты их (визирей. – А. И.) деньгами и оружием. И приказал ты, чтоб к тебе из людей не входил никто, кроме такого-то и того-то, назвав их по именам. А не приказал ты, чтобы приводили к тебе обиженного или сокрушённого, голодного или голого, бедного или слабого. Никто к тебе не вхож, кроме тех, кто какую-то долю тех денег принести может. Когда это увидели те люди, которых ты избрал и предпочёл своим подданным, и поняли, что доступ к тебе открывается лишь деньгами, они сказали себе: „Сей муж предал Аллаха, так что нам мешает предать его самого, хоть он и взял нас себе в услужение?!“ И сговорились они допускать до тебя только те сведения о людях, что захотят. И не отправишь ты на должность чиновника, расходящегося с ними в чём-то, без того, чтобы не выведали они о нём всё и не принизили его и не ограничили его возможности. Когда же это стало известно о тебе и о них, возвеличили их люди и их убоялись. И первым, кто стал подлаживаться к ним, исполняя их приказы и делая им подношения, оказались твои чиновники, стремящиеся к своему усилению, чтобы подданных твоих притеснять. Потом так же стали поступать люди богатые и кто ниже их. И наполнились страны Аллаха Всевышнего притеснением и порчей из-за этой несправедливости. Так те люди поделили с тобой власть без твоего ведома. И буде придёт какой-то жалобщик, не дадут ему войти к тебе. А если при твоём появлении на людях захочет он изложить тебе своё прошение, то окажется, что ты такое запретил и поставил особого человека для рассмотрения жалоб. Если даже жалобщик уважаем, то и тогда он (человек рассматривающий жалобы. – А. И.) не сможет помочь ему при всём своём желании, опасаясь приближённых. Так вот обиженный жалуется, ищет помощи, а встречает одни увёртки и отговорки. Случится же ему, потрудившись премного для этого, прорваться к тебе и возопить о беде своей, то побьют его мучительно, чтобы было его наказание примером для других. А ты посмотришь – и не дашь знака остановить избиение и ничего не изменишь» [776].
* * *
Телесная смерть или духовная гибель
Внутренняя, имманентная порочность власти препятствовала тому, чтобы к ней стремились люди добродетельные. Властвование, участие во власти рассматривалось как дело грязное и недостойное благородного, честного, нравственного человека.
Дело не только в том, что взбалмошность и самодурство правителя чреваты смертельными опасностями для тех, кто ему помогает и тем самым участвует во властвовании. Относительно этого аспекта ни у кого из авторов «зерцал» сомнений не наблюдалось. Ещё Ибн-аль-Мукаффа в «Калиле и Димне» предупредил: «Опасно пускаться в дальний путь по морю, но во сто крат опаснее быть приближённым к властителю и вручать свою судьбу в его руки, ибо как бы искренна ни была твоя дружба, преданность и верность, когда-нибудь ты можешь случайно поскользнуться, и падение твоё неизбежно. И коли поднимаешься ты после того, то ненадолго, вскоре тебя снова низвергнут, и ты погибнешь навеки» [777]. Идея воспроизводится в «Тигре и Лисе» Ибн-Харуна [778], она составляет основу сюжета «Льва и Шакала».
Что бы ты ни делал, ты, становясь приближённым, т. е. приближаясь к эпицентру власти, обречён на жизненное поражение. Как бы ни повернулось дело, считает Ибн-аль-Мукаффа, приближённый властелина оказывается в проигрыше: «Не избежать тебе немилости царя, если ты откровенен с ним, и не избежать казни, если ты скрываешь что-нибудь; не избежать царского гнева, если говоришь правду, и не избежать смерти, если солжёшь. Если постоянно находишься при нём, то наскучишь ему, а если оставишь его, то будешь наказан. Если царь разгневается на тебя, то погубит, а если заслужишь его благоволение, то оно тебе станет тяжелее опалы» [779]. Поэтому автор «Большой книги жизненных правил» наставляет рвущегося к власти и мечтающего о должностях и влиянии: «…Если ты можешь обойтись без царской службы, то всеми силами избегай её, ибо тот, кто прилагает все старания услужить царям, не добьётся ни наслаждения в мирской (т. е. земной. – А. И.) жизни, ни блаженства в будущей, а кто не выполняет со всем тщанием своих обязанностей и получает незаслуженную награду, навлечёт гибель и позор на себя и своих ближних в этой жизни и будет нести тяжкое бремя в загробном мире» [780].
Ещё бо́льшая опасность в том, что участие, вернее сказать, соучастие во властвовании, пускай даже из самых благих побуждений, приводит к моральному падению и, как результат, к погибели души. Настоятельно повторяют авторы «зерцал» на протяжении столетий: не приближайся к правителю, не становись его помощником даже ради того, чтобы его исправить или принести благо подданным. «Сколько знаем мы мужей достойных, разумных и добродетельных, учёных и благочестивых, которые приблизились к султану, чтобы его исправить, но испортились сами!» – восклицают и ат-Тартуши, и Ибн-аль-Азрак [781]. Исправлять правителя – всё равно что пытаться выправить криво выложенную стену: она рухнет и погребёт тебя под собой.
Один из крупнейших средневековых авторитетов – Хасан аль-Басри, напомню, говорил: «Не отвечай на просьбу властителя, даже если он позвал тебя прочитать ему суру из Корана. Ты обязательно уйдёшь от него худшим, чем пришёл».
Прикосновение к власти подобно контакту с прокажённым: если и повезёт не заразиться смертельной болезнью, то очень и очень немногим. Ат-Тартуши в своём «Светильнике владык» сформулировал дилемму, которую вынужден решать всякий человек, участвующий во власти. В той власти, что – в реальности, не в идеале – противостоит подданным. «Ты вынужден выбирать из двух вещей, ни одну из которых нельзя предпочесть другой: либо ты должен следовать за правителем и противостоять подданным, а в этом –
