Многоликая Франция. Портретная галерея - Александр Г. Артамонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что вы думаете по поводу «Национального фронта»? На самом деле «Национальный фронт» очень популярен в России. Не буду от вас этого скрывать! В подсознании ряда экспертов, изучающих политическую жизнь вашей страны, эта партия почему-то считается едва ли не самой представительной во Франции. Я говорю о бытующих в России представлениях о взглядах французской глубинки. Я отдаю себе отчет, господин сенатор, что мой вопрос с лёгким оттенком провокации, но всё же хочу вам его задать.
К.-А.Ф.: Да, «Национальный фронт» завоевал голоса и сумел привлечь на свою сторону широкие круги, потому что ему удалось сыграть на страхах и ощущении абсолютной усталости от власти очень многих французов. Он сумел найти дорогу к сердцу той Франции, которая изверилась в том, что традиционные партии, включая «Республиканцев», на самом деле стоят на правых позициях. Так что он сумел осуществить прорыв на территорию электората, который не относится к традиционному срезу его сторонников. «Национальный фронт» сумел сыграть на популизме и на эмоциях тех наших граждан, которые чувствовали себя неуютно в стране и которых всё просто достало! Эти люди великолепно поняли, что любая политика, испробованная до сей поры левыми, правыми, центристами, нисколько не изменила их жизнь к лучшему. Повседневность осталась прежней. Так что, так как другим ничего не удалось, рассуждали эти люди, давайте предоставим свой шанс и этой политической партии! Но, в конце концов, «Национальный фронт» потерпел поражение.
Да, Марин удался настоящий подвиг в ходе той её президентской кампании, которую мы, традиционные правые, расценили как очень опасную. Она была опасной для нас, так как проявила опасную для других правых партий эффективность. Но потом – бах! – она проваливается, полностью, разочаровав тот электорат, который от отчаяния мог пойти за ней. В конечном счёте все поняли, что она настолько же плоха, как и её отец, возглавлявший до неё «Национальный фронт». Так что в результате все эти люди, которые, находясь в соответствующем состоянии духа, а может быть, некоторые из них, движимые отчаянием, выбрали в избирательном бюллетене «Национальный фронт», увидели истину. Они голосовали не из-за того, что примкнули к программе «Национального фронта», а просто им хотелось выразить своё недовольство теми партиями, которым они отдавали раньше свои голоса, будь то мы, «Республиканцы», или другие правые политические движения. Так что, в конце концов, мы видим, что теперь эти люди предпочитают спокойно, даже прямо-таки безмятежно вернуться к более взвешенной правой партии, которая действительно стоит на правых, но всё же республиканских позициях. Тем более, что теперь все поняли, что «Национальный фронт» не желает власти. Потому что Марин Ле Пен всё показала в ходе дебатов с Эмманюэлем Макроном. Она занимается популизмом. Если бы она реально, хоть сколько-нибудь хотела быть во власти, то выбрала бы совсем другую линию, чем то, что она нам явила, столкнувшись с Эмманюэлем Макроном.
Вы видите, что сейчас её партия несколько не здорова – там идёт ротация управляющего состава; кто-то покинул её ряды… Так что, скорее всего, «Национальный фронт» находится в нестабильном положении.
Вынужден заключить, что Ле Пен подорвала свой собственный успех!
– Что вы думаете – попытаюсь несколько ограничить поле моего вопроса – о франко-российских отношениях на нынешнем их этапе развития?
К.-А.Ф.: Предлагаю сначала затронуть вопрос двусторонних отношений, а затем перейти к Евросоюзу и его политике относительно вашей страны. В том, что касается франко-российской составляющей международных дел, признаюсь, что нынешние шаги Эмманюэля Макрона кажутся мне интересными, так как он решил покончить с тем очень плохим периодом в отношениях, который начался в 2014–2015 годы, в эпоху предыдущего президентского мандата. В конечном счёте нынешний президент Франции предпочёл встать на прагматичные позиции относительно России.
Так что тут мы возвращаемся к естественным, исконным взаимоотношениям между Францией и Россией. Мы сейчас переживаем с этими санкциями очень неблагополучный момент, так как Франция великолепно отдаёт себе отчёт, что первой жертвой этой политики, навязанной ЕС, стал весь наш французский агропром.
– Бретонские фермеры, прежде всего…
К.-А.Ф.: Они – да! По не только они. Не будем забывать об Оверни, да и вообще о всех крупных сельскохозяйственных районах страны. Все от этого страдают! И мы хорошо это понимаем. После ввода санкций экспорт сельхозтоваров из Евросоюза в Россию упал где-то вдвое. А Россия этого даже особо и не заметила, просто переориентировавшись на других партнёров – Иран, Китай и другие азиатские государства. Эти другие партнёры сумели развить отношения с Россией, пока Евросоюз занимался санкциями.
Кстати, в области санкционной политики существуют 2 раздела – экономические санкции и ограничительные меры, направленные против физлиц. Последнюю часть я всегда считал абсурдной и контрпродуктивной. Потому что нельзя сидеть за столом переговоров, имея напротив себя пустые стулья. Потому что для того, чтобы выработать решение о выходе из этого кризиса, необходимо обсуждать эту ситуацию с теми лицами, которые как раз и не могут приехать ввиду того, что против них и выработаны санкционные ограничения на перемещение. И сегодня очевидно, что речь идёт о ключевых фигурах.
В ходе моего визита в Москву я уже провёл встречу с председателем Комитета по международным делам Совета Федерации России Константином Косачёвым. В ходе обсуждения мы затронули сложившуюся ситуацию. Я также рассказал ему о подготовленном нами в Сенате заключении для Евросоюза. Совет Федерации России хотел ознакомиться с нашими выводами и дать свои комментарии. Мы сопоставили документы и позиции для того, чтобы между нашими институтами власти возник диалог. Так что думаю, что, согласно законам формальной логики, настал момент, когда мы должны постепенно начать движение в сторону выхода из кризиса.
Думаю, что в области экономической санкционной политики необходимо проявить положительную инициативу с европейской стороны. По для этого необходим позитивный шаг со стороны российской.
Диалог – крайне важная вещь. Так уж политически сложилось, что в бытность у власти предыдущего французского президента у нас возникла блокировка для решения указанного вопроса. В его
