Пончик с гвоздями - Маргарита Южина

– О! Сейчас самые программы пойдут! – заговорщицки подмигнула она супругам. – Вы эротику не смотрите? Зря, зря, там такие штучки иной раз показывают…

У Распузонов все больше раскрывался рот от изумления. О том, чтобы поговорить наедине, не могло быть и речи. Наконец, когда пошел третий час ночи, а старушка увлеклась передачей про современный рок, Клавдия не выдержала:

– Кака, ты, если хочешь, можешь смотреть эротику, можешь слушать тяжелый рок или упиваться ужастиками, а я нет, я пас, я в спальню. Потом меня растолкаете, когда наша матушка соизволит отойти ко сну.

И Клавдия, точно зомби, поплелась в комнату, прикрыла двери и поняла, как же все-таки счастливо жили они с Акакием… до сегодняшнего дня.

Утро началось с кошачьего ора. Вчера про Тимофея благополучно забыли, ублажая бабушку, и сегодня никто не сообразил встать пораньше, чтобы накормить кота.

Клавдия с трудом разлепила веки и тут же оглохла от оглушительного храпа. Храпела Катерина Михайловна. Вообще зрелище было еще то – на широкой супружеской постели примостились Клавдия Сидоровна и Акакий Игоревич, а между ними в розовой пижаме с далматинцами, раскинув руки, храпела свекровушка.

– Господи, как я еще не оглохла этой ночью, – буркнула Клавдия Сидоровна и подалась на кухню. – Сейчас, Тимочка, сейчас, котик, рыбки тебе дам.

Шмякнув в кошачью миску кусок минтая, Клавдия поспешила в ванную. Сколько уж можно ходить с таким гребнем, ведь сегодня мужчины должны подъехать. Только хозяйка погрузилась в приятное тепло, вылив в воду полфлакона пены, как тут же по двери требовательно забарабанили:

– Клавдия! Немедленно открой! Чем можно заниматься столько времени?! – голосила Катерина Михайловна, без устали работая кулаком.

– Вот ведь, не спится ей… Мама, я принимаю ванну!

– Хватит уже, вылазь! Ты не одна! И что за мода такая – по три часа санузел занимать?

У Клавдии лопнуло терпение. Она могла прямо сейчас выскочить, разбрасывая клочья пены, и наговорить свекрови гадостей, но… но подумала и решила стуков не замечать. И все бы ничего, однако через пять минут Катерина Михайловна выключила свет, а в темноте барахтаться в ванне было совсем неприятно.

– Заходите, маменька, – ласково улыбнулась Клавдия, выходя из ванной с замотанной полотенцем головой.

Катерина Михайловна победоносно хмыкнула и исчезла за дверью, заперев ее за собой. Сама она совершенно не торопилась. Несчастный Акакий уже минут сорок бросал на дверь ванной скорбные взгляды, молясь лишь о том, чтобы никому не пришло в голову заявиться сейчас в гости.

– Акакий, расскажи мне, что она за женщина была – Мария Зудова? – решила использовать время для конфиденциального разговора с мужем Клавдия.

– Ах, Клавочка, оставь! У тебя совершенно нет никаких причин для ревности! – отмахнулся Акакий и скроил тоскливую мину. Господи! Ну, Клаву-то куда несет?!

– Что ты руками машешь? Тоже мне, вертолет нашелся! Я тебя серьезно спрашиваю – что ты про Зудову знаешь? – рассерженно накинулась на него Клавдия. Ее уже начало потряхивать от свекрови, и она должна была на кого-то выплеснуть эмоции.

– Ах, Клавочка, это было так романтично… – Акакий Игоревич закатил глаза, но мощный толчок жены вернул его в действительность. – С Машей мы познакомились… Короче вышло так…

… Стали уже забываться те времена, когда за порядочной книгой нужно было отстоять многодневную очередь. Акакий был молод, сердце требовало любви и романтики, а окружающие девушки почему-то для него, для Акакия, этой самой любви всегда жалели. Выручали книги. Конечно, он уже давно прочитал всего Дюма, где главными героями были бесстрашные, прекрасные мушкетеры, а их возлюбленными – очаровательные дамы. Акакий очень стыдился, но его безумно тянуло перечитывать эти романы про мушкетеров еще и еще. Он уже четыре раза брал в библиотеке одни и те же книги, и когда пришел брать их в пятый раз, седенькая библиотекарша укоризненно покачала головой:

– Тебе ведь уже наверняка двадцать минуло?

– Ну да, мне уже двадцать два! – радостно доложился Акакий.

– Ну вот, уже двадцать два, а все еще одни и те же книжки прочитать не можешь. Дюма, он ведь не только про мушкетеров писал. Посмотри, вон сколько у него произведений.

Но Акакию хотелось только про них, и он понял – надо любимую книгу просто иметь у себя дома. Несколько раз он сдавал утильсырье, и наконец ему выдали карточку, которая давала надежду на приобретение вожделенного издания. Правда, надо было ходить каждое утро к книжному и отмечаться в очереди, чтобы, не дай бог, тебя не пропустили. И вот там-то, в очереди, и произошло это чудесное знакомство. Она стояла сразу позади него, такая милая, тоненькая, с большими глазами. Дело было летом, и на третий день их стояния на очередь обрушился дождь.

– Идите ко мне под зонт, – стеснительно предложила она, лучезарно улыбаясь.

И он пошел. В сущности, ходить никуда и не надо было, нужно было просто поближе придвинуться к ней, к такой…

– Ты сильно-то в подробности не вдавайся, эк тебя развезло! – одернула его супруга.

– Ну вот, а потом…

А потом они еще долго встречались каждый день на том же месте, в той же самой очереди, которая, похоже, никуда не думала продвигаться. И когда наконец Акакий и Маша получили свои книги, у них в судьбе уже все было решено.

– Пойдем, я тебя познакомлю со своей мамой, – зарумянился парень.

– А может быть, не надо маму? – слабо протестовала Маша, но Акакий был непреклонен.

– Ага! А я эту самую Машу – поганой метлой! – выбралась наконец из ванной Катерина Михайловна, уже минут десять слушавшая оттуда откровения сына.

– А почему? Чем она вам так не приглянулась? – насторожилась Клавдия.

– Так для тебя сына берегла, дурочка! А к тому же у нее не было городской прописки! – возмутилась свекровь.

Клавдия пыталась сосредоточиться.

– Выходит, она черт-те откуда приезжала, чтобы за книгами в очереди постоять, так, что ли?

– Нет, она жила в общежитии, – раздраженно пояснил Акакий.

– Она, получается, здесь училась или работала? Откуда у нее общежитие? – допытывалась Клавдия Сидоровна.

Катерина Михайловна плюхнулась на стул, подгребла к себе вазочку с конфетами и махнула рукой.

– Ой, да, может, и не училась, и в общежитии не жила. Господи, Клава! Ты что, не знаешь нашего Акакия? Ему же на уши можно какую угодно лапшу развесить. Вот скажи, сынок, где работала твоя возлюбленная?

– Мы об этом не говорили…

– Ну, тогда она, может быть, училась?

– Да я же говорю вам – мы не об этом разговаривали!

– А о чем?! – возмутилась Клавдия. – О чем ты с ней столько дней язык чесал?

Акакий вскочил, нервно подбежал к окну и стал выстукивать пальцами по стеклу марш Мендельсона.

– Я… я не помню.

Ну не признаваться же в самом деле жене и матери, что они с Машей каждый раз говорили о погоде, об облаках, о радуге и… да, и о неимоверных ценах на книги. И вообще, имеет он право хотя бы на воспоминания?! Правда, Маша еще спрашивала, где и с кем Акакий проживает, где трудится, но об этом и вовсе ему не хотелось сейчас вспоминать.

– Я уже не помню. Может, она и говорила про учебу, только теперь уже бесполезно вспоминать.

– Ясно. Все приходится узнавать самой! – всплеснула руками Клавдия.

– А зачем это тебе? – вздернула бровки Катерина Михайловна.

– Ах, мама, жуйте уже ириски!

Жора приехал, когда только-только стукнуло шесть. Клавдия поджидала его одна – свекровь еще раньше утащила Акакия пройтись по музеям, и они до сих пор не вернулись. Не иначе стареющая леди восхотела посетить и местные рестораны.

– Володя не появлялся? – с порога спросил Жора.

Сегодня он выглядел импозантно, как никогда. На нем сиял новенький, с иголочки, костюм насыщенного фиолетового цвета, рубашка горела лимонным колером, шею опутывал ярко-оранжевый шелковый платок, а ноги сияли ярко-красными туфлями на тоненькой подошве.

– Ну, как я вам? – краснея лицом, поинтересовался Георгий Шаров, видя, что Клавдия Сидоровна оторопело его разглядывает.

– Ну просто набор китайских фломастеров… То есть я хотела сказать, эталон изящности! Я бы сказала – вопль современной моды… предсмертный. Ну да я не об этом. Жора, ты сотовый с собой взял? Мало ли какая ситуация может приключиться.

– Мобила всегда со мной, не беспокойтесь. О! А вон и Вовчик нам сигналит!

Во дворе и в самом деле в тот момент засигналила машина Володи.

– Все, садимся на дорожку и едем. Жора, да не на ковровую же дорожку! Куда ты мостишься?

Ровно в семь из белой иномарки возле подъезда Леры вальяжно выбрался наодеколоненный, как парфюмерный завод, Жора и плавно пошагал на встречу с прекрасной девушкой. Клавдия Сидоровна и Володя, приехавшие опекать его, остались в машине.

Прошло полчаса, а из дверей подъезда никто не выходил.