Белоснежка должна умереть - Heлe Нойхаус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родители убитых девушек участвовали в процессе против Тобиаса С., сына трактирщика из маленькой деревушки в Переднем Таунусе, в качестве соистцов. Но даже отчаянные мольбы Андреа В. и Беаты Ш. не смягчили сердце вчерашнего абитуриента-отличника. На вопрос, что он сделал с телами у битых девушек, С., который, согласно психологической экспертизе, обладает повышенным интеллектом, упорно молчал. Что это — тактика или высокомерие? Даже когда судья С. пообещала подсудимому изменить формулировку и заменить обвинение в предумышленном убийстве Ш. на обвинение в убийстве по неосторожности, если он сообщит суду о местонахождении трупов, он остался непреклонен. Полное отсутствие эмпатии у подсудимого поразило даже бывалых юристов. У прокуратуры нет сомнений в виновности подсудимого, поскольку в цепи улик и в реконструкции процесса совершения преступления нет ни одного пробела или слабого звена. Правда, С. в начале следствия пытался доказать свою невиновность, оговаривая других и ссылаясь на некие провалы в памяти, но ему не удалось ввести следствие в заблуждение. Приговор С. воспринял без каких бы то ни было видимых проявлений эмоций. Ходатайство о пересмотре дела суд отклонил.
Амели стала просматривать другие, похожие материалы о процессе и в конце концов наткнулась на одну статью, в которой рассказывалось о событиях, предшествовавших суду. Лаура Вагнер и Штефани Шнеебергер бесследно исчезли в ночь с шестого на седьмое сентября 1997 года. В Альтенхайне как раз отмечали Кирмес,[9] и вся деревня веселилась. Тобиас Сарториус очень скоро оказался в центре внимания полиции, поскольку соседи видели, как обе девушки в тот вечер входили в дом его родителей, но никто не видел, чтобы они из него выходили. Были также свидетели ссоры Тобиаса с Лаурой Вагнер, его бывшей подружкой, перед дверью его дома. Оба изрядно выпили на празднике, и дело дошло даже до рукоприкладства. Через какое-то время к ним присоединилась Штефани Шнеебергер, его подружка на тот момент. Сам он позже показал на следствии, что в тот вечер она порвала с ним и он от отчаяния выпил у себя в комнате еще чуть ли не целую бутылку водки. Уже на следующий день служебные полицейские собаки обнаружили на участке Сарториусов следы крови; багажник автомобиля Тобиаса тоже был весь в крови. Кроме того, кровь и частички кожи, принадлежавшие обеим девушкам, были найдены на его одежде и в доме. Нашлись свидетели, которые видели Тобиаса за рулем его автомобиля, когда он уже ночью ехал куда-то по Хауптштрассе. Ко всему прочему, в его комнате нашли рюкзак Штефани Шнеебергер, а в кухне, под раковиной, цепочку Лауры Вагнер. Убийству предшествовала любовная история: Тобиас бросил Лауру ради Штефани, потом Штефани бросила его. Это и привело к трагедии. Катализатором стала мощная доза алкоголя. Тобиас до последнего дня отрицал свою причастность к исчезновению девушек, но суд не принял во внимание провалы в его памяти, на которые он ссылался, а свидетелей со стороны защиты не оказалось. Напротив, его друзья утверждали на суде, что он вспыльчив, подвержен внезапным приступам ярости и привык к чрезмерному вниманию своих сверстниц, поэтому, получив от ворот поворот, вполне мог разозлиться и потерять над собой контроль. Одним словом, у него не было ни малейшего шанса оправдаться.
Это еще больше разожгло любопытство Амели, которая ненавидела несправедливость, поскольку сама часто оказывалась жертвой неоправданных обвинений. Она прекрасно представляла себе, что должен был испытывать Тобиас, если его уверения в непричастности к убийству были правдой. Амели решила сама продолжить расследование. Как именно, она еще не знала. Но сначала ей нужно было познакомиться с Тобиасом Сарториусом.
* * *Двадцать минут шестого. Ему еще полчаса болтаться на перроне, пока появятся ребята и, может быть, возьмут его с собой в молодежный клуб на репетицию.
Нико Бендер специально прогулял тренировку по футболу, чтобы не прозевать их здесь, когда без пяти шесть они приедут на электричке из Швальбаха. Хоть он и любил футбол и жить без него не мог, эта компания и их бэнд были для него гораздо важнее. Раньше они были друзьями, но с тех пор, как родители перевели его в другую в школу и он стал ездить не в Швальбах, а в Кёнигштайн, ребята начали постепенно отдаляться от него. А он играл гораздо лучше, чем Марк или Кевин, он действительно был неплохим барабанщиком. Нико вздохнул и от нечего делать продолжил наблюдение за бородатым мужчиной в бейсболке, который уже полчаса неподвижно стоял на другом конце перрона. Несмотря на дождь, он не встал под навес, где стоял Нико; похоже, ему было все равно, промокнет он или нет.
Наконец пришла электричка из Франкфурта. Восемь вагонов — конец рабочего дня. А что, если он неправильно выбрал место для ожидания? Вдруг ребята сидят в первом вагоне? Тогда он вполне может и прозевать их. Двери открылись, люди высыпали на перрон и, на ходу открывая зонтики, понеслись мимо него к пешеходному мосту. Его приятелей в поезде не оказалось. Нико встал и медленно пошел вдоль перрона. Тут он опять увидел бородатого мужчину в бейсболке. Тот направился вслед за какой-то женщиной лет пятидесяти, спешившей в сторону моста, и заговорил с ней. Женщина остановилась и, судя по всему, чего-то испугалась, потому что бросила свою сумку с продуктами и побежала. Мужчина догнал ее, схватил за руку, она стала отбиваться. Нико застыл на месте. Прямо как в кино? Перрон уже опустел, двери электрички закрылись, и поезд тронулся. Потом он увидел их уже на пешеходном мосту. Они, похоже, боролись друг с другом. И вдруг женщина исчезла. Нико услышал визг тормозов, глухой удар и вслед за этим металлический грохот и звон разбитого стекла. Бородатый сбросил женщину через перила на дорогу, прямо на скоростную магистраль Лимесшпанге! И вот он уже бежит прямо на него, опустив голову, держа в руке сумку женщины. Сердце Нико бешено заколотилось, ему стало страшно. Если этот тип понял, что он все видел, он не станет с ним долго разбираться. Нико бросился бежать. Он, как заяц, со всех ног помчался в подземный переход и дальше, к своему велосипеду, который оставил за путями со стороны Бад-Зодена. Ему уже было плевать и на друзей, и на репетицию, и на молодежный клуб. Тяжело дыша, он вскочил в седло и отчаянно закрутил педали. В этот момент бородатый показался на верхней ступеньке лестницы и что-то заорал ему вслед. Оглянувшись, Нико с облегчением увидел, что тот не гонится за ним. И все же он, не снижая скорости, промчался вдоль леса Айхвальд и, только добравшись до дома и почувствовав себя в безопасности, перевел дух.
* * *Перекресток у станции городской железной дороги Зульцбах — Норд представлял собой страшную картину: семь автомобилей врезались друг в друга; пожарные пытались с помощью тяжелой техники и газовых резаков распутать железный клубок и посыпали песком лужи бензина. Несколько машин «скорой помощи» выстроились в затылок друг другу, в них оказывали первую помощь пострадавшим. Несмотря на холод и дождь, за ограждениями скопилось немало любопытных, жадных до зрелищ зевак, наблюдавших жестокую драму. Боденштайн пробился сквозь толпу и отыскал наконец старшего комиссара Хендрика Коха из эшборнского отделения полиции, который одним из первых прибыл на место происшествия.
— Я уже всякого повидал на своем веку, но такого кошмара еще не видел!
На лице Коха был написан неподдельный ужас. Он в нескольких словах рассказал Боденштайну и Пие о случившемся. В 17.26 с пешеходного моста прямо на ветровое стекло ехавшего со стороны Швальбаха «БМВ» упала неизвестная женщина. Водитель, не тормозя, резко вильнул влево и вылетел на полосу встречного движения. На обеих полосах произошло несколько столкновений машин. Водитель, стоявший в этот момент перед светофором в Зульцбахе, утверждает, что видел, как кто-то сбросил женщину с моста через перила.
— Что с женщиной? — спросила Пия.
— Она жива, — ответил Кох. — Пока… Врачи занимаются ею в одной из машин «скорой помощи».
— Нам сообщили, что есть погибший.
— Водитель «БМВ» умер от инфаркта. Наверное, последствия стресса. Спасти его не удалось.
Кох кивнул в сторону центра перекрестка. Рядом с искореженным «БМВ» лежал труп. Из-под мокрой ткани, которой он был накрыт, выглядывали ботинки. На границе оцепления возник какой-то шум. Двое полицейских крепко держали за руки седоволосую женщину, которая отчаянно пыталась проникнуть в зону оцепления. Рация Коха затрещала, кто-то проскрежетал что-то невнятное.
— Это, по-видимому, жена водителя «БМВ», — сказал Кох напряженным голосом. — Извините. — Он что-то сказал по рации и направился к своим коллегам на противоположной стороне перекрестка.
Пия подумала, что не завидует своему коллеге: сообщать о смерти человека его близким — одна из самых тяжелых обязанностей полицейского, и ни психологическая выучка, ни многолетний опыт ее не облегчают.