Белоснежка должна умереть - Heлe Нойхаус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это, по-видимому, жена водителя «БМВ», — сказал Кох напряженным голосом. — Извините. — Он что-то сказал по рации и направился к своим коллегам на противоположной стороне перекрестка.
Пия подумала, что не завидует своему коллеге: сообщать о смерти человека его близким — одна из самых тяжелых обязанностей полицейского, и ни психологическая выучка, ни многолетний опыт ее не облегчают.
— Займись женщиной, а я поговорю со свидетелями, — сказал Боденштайн.
Пия кивнула и пошла к машине «скорой помощи», в которой врачи все еще работали с пострадавшей. Задняя дверца машины открылась, из нее вышел врач. Пия знала его, они уже не раз встречались при подобных обстоятельствах.
— А, фрау Кирххоф! — приветствовал он ее. — Мы, насколько смогли, стабилизировали ее состояние и сейчас отправим ее в бад-зоденскую больницу. Множественные переломы костей, травмы лица… Скорее всего, и внутренние повреждения…
— А какие-нибудь сведения о личности пострадавшей? При ней что-нибудь было?
— У нее были ключи от машины в… — Врач умолк и отступил в сторону, потому что машина «скорой помощи» тронулась и включила сирену, что сделало невозможным продолжение разговора.
Дождавшись, пока машина отъедет подальше, Пия поговорила несколько минут с врачом и отправилась к своим коллегам. В кармане куртки пострадавшей были ключи от машины, и больше ничего. Сумочки при ней не оказалось, только на перроне нашли полиэтиленовый пакет с продуктами. Боденштайн тем временем поговорил с водителем, который видел, как женщина упала с моста. Тот клялся и божился, что ее столкнул с моста мужчина — это он хорошо видел, несмотря на дождь и темноту.
Боденштайн и Пия поднялись по лестнице на мост.
— Отсюда она упала, — сказала Пия, посмотрев вниз. — Как ты думаешь, сколько здесь метров?
— Хм. — Боденштайн тоже посмотрел вниз, перегнувшись через перила, которые были ему по пояс. — Метров пять-шесть. Как она осталась жива, непонятно. Машина все-таки двигалась с приличной скоростью.
Разбитые машины, синие и оранжевые мигалки, сотрудники аварийно-спасательной службы в светоотражающих жилетах — при взгляде сверху во всем этом было что-то призрачно-сюрреалистическое. В свете прожекторов мерцали косые полосы дождя. Что эта женщина успела подумать, когда потеряла равновесие и до ее сознания дошло, что спасения уже нет? Или все произошло так быстро, что она ничего и не могла подумать?
— У нее был ангел-хранитель, — откликнулась Пия и поежилась. — Будем надеяться, что он не оставит ее и теперь.
Она повернулась и пошла в сторону перрона, Боденштайн последовал за ней. Кто же она такая, эта женщина? Откуда она приехала и куда направлялась? Еще пару часов назад она как ни в чем не бывало сидела в пригородном поезде, а несколько минут спустя вдруг оказалась в машине «скорой помощи» с переломанными костями. Вот как стремительно могут развиваться события. Один случайный шаг не в том направлении, одна случайная встреча не с тем человеком — и все уже иначе, и ничего уже не изменить. Что этому мужчине от нее было нужно? Что это было — ограбление? Вполне вероятно; во всяком случае, то, что при ней не оказалось сумочки, показалось Боденштайну странным.
— У каждой женщины есть сумочка, — сказал он. — Она ведь была в магазине, ей нужны были деньги, кошелек.
— Ты действительно думаешь, что этот тип хотел ограбить ее на перроне, среди людей?
— Может, ему подвернулся удобный случай. В такую погоду все спешат домой. Может, он следил за ней еще в вагоне, потому что видел, как она получала деньги из автомата.
— Хм. — Пия указала на видеокамеру наружного наблюдения, висевшую на перроне. — Надо посмотреть видеозапись. Может, нам повезет и мост окажется в поле зрения камеры.
Боденштайн задумчиво кивнул. Сегодня вечером две семьи получат страшное известие — и все только потому, что какому-то случайному грабителю взбрело в голову отнять дамскую сумочку? Конечно, в самой трагедии это ничего не меняет, но Боденштайну показалось чудовищным, что причиной смерти и страшных увечий может стать такая нелепая мелочь. Из подземного перехода вышли двое полицейских. Они нашли на автостоянке рядом с железнодорожным полотном красную «хонду-цивик», к которой подошли ключи из куртки пострадавшей. На запрос в транспортную полицию был получен ответ, что владелицей автомобиля с указанным номером является Рита Крамер, проживающая в Нойенхайне.
* * *Боденштайн ловко припарковал свой «БМВ» на свободное место перед уродливым высотным домом в Нойенхайне, одном из районов Бад-Зодена. Среди множества табличек с фамилиями жильцов Пия не сразу отыскала кнопку с фамилией Крамер. На звонок домофона никто не ответил. Пия принялась наугад звонить в другие квартиры, пока наконец кто-то не открыл ей дверь. Дом, снаружи такой уродливый, внутри оказался очень ухоженным. На третьем этаже их встретила пожилая дама, которая воззрилась на их удостоверения с неприязнью и в то же время с любопытством. Пия бросила нетерпеливый взгляд на часы. Почти девять! Она твердо пообещала Кристофу прийти на вечеринку Анники, а сколько времени им здесь придется провести, трудно было даже предположить. А ведь сегодня вечером ей положено было отдыхать. Она про себя проклинала Хассе и Бенке.
Соседка была с Ритой Крамер в приятельских отношениях, у нее даже был ключ от ее квартиры, который она безропотно выдала им, когда они представились и рассказали о случившемся. К сожалению, она не знала, были ли у Крамер родственники. В гости к ней, во всяком случае, никто не ходил.
Квартира произвела на них тягостное впечатление — чистота и идеальный порядок, но при этом из мебели лишь самое необходимое. Нигде никаких свидетельств о личности Риты Крамер — семейные фотографии отсутствовали напрочь, а на стенах висели картинки, которые можно купить за пару евро в любом строительном супермаркете. Пия и Боденштайн ходили по комнатам, открывали шкафы и ящики в надежде найти хоть какие-нибудь указания на наличие родственников или обнаружить возможную причину нападения. Ничего.
— Не квартира, а какой-то безликий гостиничный номер! — сказал Боденштайн. — Надо же!
Пия вошла в кухню. Ее взгляд упал на мигающий диод телефонного автоответчика. Она нажала на клавишу воспроизведения. Звонивший, к сожалению, положил трубку, не оставив сообщения. Но номер, высветившийся на дисплее, она записала. Код Кёнигштайна. Она достала мобильный телефон и набрала номер. После третьего звонка на другом конце провода тоже включился автоответчик.
— Какая-то клиника. Никого уже нет.
— А других звонков или сообщений не было?
Пия пощелкала кнопками автоответчика и отрицательно покачала головой.
— Да, действительно странно — как так можно жить?
Она поставила телефон на место и пролистала кухонный календарь, страницы которого не переворачивали с мая. Там тоже не было ни единой записи. К пробковой доске для записок были пришпилены только проспект с рекламой какого-то пицца-сервиса и пожелтевшая апрельская квитанция на оплату штрафа за нарушение правил парковки. Все это было мало похоже на счастливую, полноценную жизнь.
— Завтра позвоним в эту клинику, — сказал Боденштайн. — Сегодня мы уже больше ничего не добьемся. Я еще заеду в больницу, спрошу, как состояние фрау Крамер.
Они заперли квартиру и вернули ключ соседке.
— Ты не можешь сначала забросить меня к Кристофу, а потом уже ехать в больницу? — спросила Пия в лифте. — Это в принципе по пути.
— Ах да, вечеринка.
— Откуда ты опять все знаешь?
Пия резко толкнула стеклянную входную дверь и чуть не протаранила ею мужчину, изучавшего таблички с фамилиями.
— Извините, я вас не заметила, — сказала она, мельком взглянув ему в лицо, и виновато улыбнулась.
— Ничего страшного, — ответил мужчина, и они пошли дальше.
— Я хорошо информирован о своих сотрудниках. — Боденштайн поднял воротник. — Ты же знаешь.
Пия вспомнила утренний разговор с Катрин Фахингер. Случай для разговора был идеальный.
— Ну, значит, тебе известно и то, что у Бенке есть еще одна работа, по совместительству, на которую он вряд ли получил официальное разрешение.
Боденштайн нахмурился и коротко взглянул на нее сбоку.
— Да. Но до сегодняшнего утра я этого не знал. А ты?
— Я, скорее всего, была бы последней, кому Бенке захотел бы рассказать об этом, — ответила Пия и презрительно фыркнула. — Он же вечно темнит, никогда ничего о себе не рассказывает, как будто все еще служит в своем спецназе.
Боденштайн, повернув голову и внимательно глядя ей в лицо, освещенное бледным светом фонаря, сказал:
— У него серьезные проблемы. Год назад от него ушла жена, потом он лишился квартиры, потому что не мог больше выплачивать кредит…