Спасательный корабль - Гордон Диксон

«Итак,– подумал Джайлс,– полиция присоединилась к Окэ-Фронту в предположении о местопребывании Поля. Это значит, что он должен найти его раньше полиции, иначе у него не будет шансов убить Поля. Полиция не может нанести ущерба преступнику, и не им пытаться побороть волю и могучий интеллект урожденного Адель, тем более Поля. Под охраной полиции он останется в живых, как символ рабочей революции, которая свершится его именем».

– Вот как? – наконец сказал он.– И как же он туда попал?

– Ему помогли люди «Черного Четверга». Фактически их человек на шлюпке может быть их курьером.

– Ого,– сказал Джайлс.

В нем пробудился интерес. Если то, что говорит эта женщина – правда, то курьер может привести его к Полю. Это означает, что ему придется так или иначе покровительствовать члену этой банды – даже убить Байсет, если придется. Все существо Джайлса восставало против этого. Тем более, убить рабочую...

Он заставил себя не думать на эту тему. От судьбы не Уйдешь. Если ему придется ее убить, чтобы добраться до Поля, он убьет ее. Вот и все.

– Ваша Честь,– услышал он голос Байсет,– вы меня слушаете?

– Что? А, извини, мне нужно следить за экраном.– Джайлс кивнул в направлении экрана, на котором инженер продолжал копаться в двигателе шлюпки.

– Конечно, я и забыла. Простите меня, сэр, но это очень важно. У меня нет доказательств, но мне кажется, что это девушка по имени Мара.

– Мара?! – он произнес ее имя чуть громче, чем хотелось бы.

– Именно. Поэтому я и говорю с вами сейчас. Мне нужны точные доказательства, иначе может оказаться, что она принадлежит к какой-нибудь третьей партии. Я произведу допрос, как только мы прибудем на Бальбен. Посмотрели бы вы, как эти твердолобые рабочие отпираются, когда их допрашивают в рамках существующего закона,

– Конечно,– пробормотал Джайлс, еще не оправившись от слов Байсет.

– Негоже Адельману без нужды вмешиваться...– тараторила Байсет, но он не слышал ее.

К его удивлению, он упорно отвергал мысль о связи Мары с революционерами. Их организация присвоила себе имя того дня, когда группы рабочих предприняли бессмысленную попытку вторгнуться на сессию Совета Адель – верховного органа Империи Они несли с собой знамена и транспаранты с надписями, требующими сокращения сроков рабочих контрактов и повышения уровня образования для низших классов.

Демонстранты, естественно, были безоружны... за исключением одного человека. У одного юноши оказался украденный им в бытность его смотрителем цейхгауза полицейский бластер. У него хватило глупости достать его, но так как, по-видимому, он не умел с ним обращаться, он просто водил им из стороны в сторону. Естественно, что охрана Совета открыла огонь, и демонстранты были уничтожены.

Было это в четверг, и эта новейшая, хитрейшая и скрытнейшая организация выбрала себе название «Черный Четверг». Они уже не носили плакатов. Ходили слухи, что члены организации поголовно вооружены и что несколько человек, до которых удалось добраться полиции, были снабжены ампулами с ядом, и что они проглотили их перед допросом.

«Это худший вид фанатиков,– подумал Джайлс,– Они заставляют мужчин и женщин – пусть даже и рабочих – выбирать смерть, нежели избавление от своего заблуждения». Как он ни стирался, он не мог поверить, что и Мара из их числа. Он вспомнил, как она улыбалась, говоря, что сбор ягод не так уж и утомителен. Человек, носящий с собой яд, не может так улыбаться. Нет, это невозможно...

Он отвлекся от своих мыслей.

– Извини,– сказал он Байсет,– я тут был занят с инженером... Так что ты там говорила?

– Я говорила, Ваша Честь, что вам не стоит лезть во все это самому. Это не подобает Адельману. Девушка она молодая, а вы – противоположного пола, да еще из высшего сословия. Все ведь считают, что Адельман...– ее голос дрогнул,– что Адельман должен считать себя привлекательным, хотя бы и для рабочих. Само собой, эти бандиты считают себя не хуже Адельманов. И, если вы не будете ее сдерживать, она начнет вести себя свободнее. Как только она скажет что-нибудь компрометирующее, передайте это мне, а я уж позабочусь об остальном.

– А ты уверена, что она будет вести себя... свободнее, как ты выражаешься?

– Я думаю, да. Ведь мужчина, извините меня, сэр, урожденный Адель, не знает их так же, как я. Они продадут душу, чтобы пробраться в высший класс.

Джайлс взглянул на нее. Может, она и права. Но в этой откровенности есть что-то грязное. Но долг есть долг, и вывести «Черный Четверг» из игры в интересах как Окэ-Фронта, так и полиции. Но кто бы мог подумать, что прелестная маленькая Мара...

Внезапно его осенила новая мысль. Он недоверчиво посмотрел на Байсет:

– Секунду, мы кое-что забыли. Ты говоришь, что ты из полиции, но все это только слова. Ты можешь быть сама из «Черного Четверга», а Мара-из полиции.

– Вы правы, сэр,– ответила она.

Ее пальцы скользнули к застежке-молнии комбинезона и, поколебавшись, схватили и оттянули ее не больше, чем на пару дюймов. Ворот комбинезона распахнулся и обнажил тонкую шею, покрытую тенью. Сквозь эту тень что-то маленькое вспыхнуло и засверкало зеленым светом.

Джайлс слышал о полицейских идентификаторах, но не видел ни одного. Перед ним, насколько он знал, был кристаллический пузырь, внутри которого жила спора водоросли, выращивание которой было одним из самых тщательно охраняемых секретов Совета и полиции. Пузырь был прикреплен к коже при помощи физиологического клея. Из него выходила невидимая трубочка, соединенная с ближайшим капилляром Байсет. Через нее спора питалась кровью и светилась особым, непохожим на другие индикаторы светом.

Если спору отсоединить от капилляра, спора погибнет, и пузырь перестанет светиться. Она погибнет также, если ее подсоединить к системе кровообращения другого человека. Она специально приспособлена к организму Байсет.

– Моя личная карточка,– сказала она.

Байсет держала маленькую белую карточку, тоже покрытую несколькими миллиметрами кристалла. Подделать такую карточку было невозможно. Она в точности походила на карточку обычного рабочего, только один угол ее был окрашен в зеленый цвет. Джайлс взял у нее карточку и поднес к идентификатору на груди. Краски вспыхнули.

– Да,– сказал он, вздохнув чуть глубже обычного.– Спасибо, я тебе верю.

Он вернул ей карточку, и она взяла ее, застегнув молнию.

– Могу я рассчитывать на вас, Ваша Честь?

– Да,– неохотно ответил он,– можете рассчитывать. Подожди...

Внезапная резкая перемена в его голосе заставила ее застыть на месте.

– Полиция служит Совету, а Совет представляет урожденных Адель. Здесь я единственный Адельман. Так что ты обязана делать то, что я прикажу – и я запрещаю тебе арестовывать или допрашивать кого-нибудь на шлюпке без моего разрешения. То есть, прежде, чем сделать что-нибудь подобное, ты должна доложить мне об этом. Понятно?

Ее лицо было непроницаемым. Она секунду поколебалась, но тут раздался голос капитана:

– Адельман! – сказала капитан.– Вы меня слышите? Пришел ваш черед. Возьмите инженера. Только осторожно... Вокруг тела... осторожно...

Джайлс лихорадочно манипулировал рычагами и кнопками. Альбенаретские манипуляторы совпадали с земными только в том смысле, что многократно усиливали мощь их хозяев. Джайлс изо всех сил старался обхватить инженера как можно аккуратнее за то, что он называл про себя талией.

Он был чересчур осторожен и потерял инженера. Фигура в скафандре отскочила и зависла над корпусом корабля. Джайлс снова попытался ухватить его, но инстинктивно использовал только два пальца вместо трех и опять упустил его.

Капитан надрывалась в динамике, но Джайлс был слишком занят работой, чтобы тратить свое внимание на нее. С третьей попытки ему удалось схватить тело инженера достаточно прочно.

Снаружи послышался скрежет, и на экране Джайлса двигатели стали удаляться по мере того, как капитан перемещала механизм манипуляторов с руками назад, к воздушному шлюзу.

– Внимание, Адельман!– он наконец расслышал ее голос. – Наступила труднейшая часть. Вы должны поместить его в шлюз и следить за тем, чтобы он не выплыл обратно, когда я стану закрывать внешний люк.

Джайлс хмыкнул. Очевидно, альбенаретцу капитан не стала бы растолковывать, что именно надо сделать. Но для неопытного землянина это было все равно, что забраться на голую отвесную стену. Ему придется намеренно упустить инженера, надеясь, что он не улетит, куда не нужно, а потом перехватить его по-другому, чтобы можно было придерживать его в переходной камере. Если он ошибется, инженер вылетит наружу и все придется начинать заново. А инженер – если он еще жив – с каждой минутой все ближе к смерти.

В какой-то мере это было даже смешно: он выбивается из сил, чтобы спасти существо, для которого смерть в космосе была величайшим благом! Однако это было несущественно – он человек, а не альбенаретец, а значит, ему свойственно сражаться со смертью самому или за любое живое существо, которое находится на его попечении, сколько ни малы бы были шансы на успех.