Дьявольское желание - Лори Макбейн

Он заметил в ответ, что, к моему сведению, Элизабет никогда не сказала обо мне дурного слова, хотя как ей это удалось в отношении такой особы, как я, ему непонятно.

«Ее души не коснулось зло этого дома. Она предлагает мне свою любовь, и это все, что мне нужно, а не деньги и не поместье. Впрочем, я сомневаюсь, что вы способны это понять, так как в своей непомерной злобе вы ни в ком не видите добра. Вы жестокая, себялюбивая женщина, ваши горечь и ненависть вас погубят. Вы и есть единственное зло в этом доме».

Он сказал мне такое! Я помню каждое его слово так, словно это было вчера. Он глядел на меня с таким отвращением и презрением, что я была полностью уничтожена. И в эту минуту вошла Элизабет и робко остановилась в дверях, притворяясь, будто не знала, что мы здесь. С беспокойством она переводила взгляд с меня на капитана и выглядела такой расстроенной, что я рассвирепела при виде этого ангельского личика, скрывающего злобу и лживость. Я кинулась к ней, чтобы сорвать с нее эту маску и открыть капитану ее истинную сущность. Но капитан мгновенно, как тигр, ринулся вперед и заслонил ее от меня. Я накричала на них обоих, сказала, что не хочу больше их видеть до самой смерти, чтобы он убирался прочь вместе со своей шлюшкой.

Они ушли, и я никогда больше Чарлза не видела. В тот же день он увез Элизабет, и до свадьбы они остановились у его друзей. Затем до меня дошел слух, что, поженившись, они переехали в северные графства, где он унаследовал небольшое имение.

Все эти годы я мечтала о том, чтобы снова увидеть их и отомстить, показав, что живу лучше их обоих. Грей-стон-Мэнор всегда был моим. Элизабет вечно протягивала руки к моим владениям: к моему отцу, моему дому, Чарлзу… Но ей так никогда и не удалось захватить Грей-стон-Мэнор. Он мой… и только мой!

Элисия, с ужасом глядя на Агату, стала медленно двигаться к двери, но тут лицо тетки вновь дико исказилось безумной гримасой.

— Это еще не все, Элисия, — продолжила Агата. — Разве ты не хочешь узнать, как я обрадовалась, когда судьба отдала тебя мне в руки? Я сказала вашему стряпчему, что дочь моей возлюбленной сводной сестры найдет в моем доме тот же добрый приют, как некогда ее мать. Он вздохнул с облегчением, потому что другие твои высокопоставленные родственники были весьма рады избавиться от обузы.

Как же мне было приятно заполучить тебя сюда… унижать тебя, держать на побегушках, истребить в тебе хоть часть этой надменности Димерайсов… видеть тебя, гордую леди, низведенной до судомойки.

Агата упивалась своим торжеством.

— О, если бы только Чарлз и Элизабет могли видеть тебя сейчас, видеть свою драгоценную, любимую доченьку в моем доме, который они отвергли в ожидании, нет, в предвкушении грядущей свадьбы!

Элисия ахнула. Ей сделалось дурно, когда глаза Агаты впились в нее с маниакальным злорадством.

— Что это ты побледнела, моя дорогая? Ступай наверх в свою комнату, отдохни немного. По-моему, эти новости тебя взволновали. Как же, такая честь! Мы так редко получаем в жизни то, что заслужили на самом деле… Но ты, Элисия, получишь… ты получишь!

Сдерживая рыдания, Элисия выбежала из гостиной, а вслед ей несся безумный хохот Агаты. Пробравшись к себе на чердак, она дала волю слезам.

Еще долго металась девушка по крохотной чердачной каморке, задевая макушкой за наклонный потолок, образованный скатом крыши.

«Должно быть, тетка сошла с ума, — размышляла она. — Нормальный человек не может так долго копить ненависть и оставаться в здравом уме. Господи Боже, что же мне делать? Куда мне деться?»

В целом свете у нее не было никого, к кому она могла бы обратиться. Нет, она скорее пойдет в работный дом, чем в семью Мастерсов.

Не в силах больше оставаться в этом доме, где, казалось, сами стены душили девушку и пытались лишить ее свободы и достоинства, Элисия подошла к окну. Ей открылся вид на отдаленные холмы и перелески, простиравшиеся к югу. Внезапный порыв ветра взметнул опавший листок, он затрепетал, повис в воздухе, маня ее своим вольным парением, и унесся прочь в гаснущем свете дня.

Решение пришло внезапно: Элисия покинет Грейстон и отправится в Лондон, где поищет себе какое-нибудь место. Другого выбора не было. Она и думать не могла о браке со сквайром Мастерсом. Оставаться в доме женщины, ненавидящей ее с такой безумной силой, не было никакой возможности. Нет, ей осталось только бежать отсюда, и как можно скорее.

Элисия вдруг ощутила полное изнеможение. Силы совсем покинули ее. Устало спотыкаясь, она добралась до постели и рухнула на нее. До наступления темноты сделать ничего было нельзя… оставалось только… Веки ее медленно смежились, и она провалилась в тяжелый сон.

Проснулась Элисия глубокой ночью. Каморку освещал лишь зыбкий лунный свет, который легонько коснулся ее лица.

Она резко села, сердце бешено заколотилось в груди. Который час? Девушка глянула в окно. Серебристая луна плыла в облаках, но она еще невысоко поднялась в небе: по-видимому, полночь еще не наступила. Элисия с облегчением заметила, что гроза приутихла. Значит, ей будет легче бежать по полям, пробираться лесом, не надо будет бороться с ветром, удерживая промокший плащ.

Бесшумно поднявшись с кровати и отгоняя остатки дремоты, Элисия взялась за дело. Она в одну минуту собрала свой нехитрый скарб: платья, ночную рубашку, теплую шаль, а также серебряную головную щетку и гребень, принадлежавшие ее матери, которые она прятала от тетки. Из дальнего уголка комодного ящика она, покопавшись, достала маленький флакончик духов, смесь роз и жасмина, которую так любила ее мать. Затем вытащила из-под матраса пистолет и спрятала его в глубь своей плетеной соломенной корзинки.

Став на колени перед кроватью, Элисия засунула под нее руку и бережно вытащила тщательно закутанный сверток. Размотав выцветшую голубую шаль, девушка взяла в руки самое дорогое свое сокровище — изящную фарфоровую куклу. С чуть заостренного книзу кукольного личика на нее смотрели ярко-синие нарисованные глаза, а розовый, как бутон, маленький ротик, казалось, был готов улыбнуться в любую минуту. Элисия любовно разгладила нежное кружево платьица, украшенного несколькими рядами голубых бархатных бантиков. Пальцы ее коснулись упругих золотых локончиков и застыли: она вспомнила тот день, когда после месячного пребывания в Лондоне отец вернулся с руками, полными подарков, и развлекал их забавными рассказами о своих приключениях. В конце рассказа он вложил ей в пухлые детские ручки эту куколку и с удовольствием наблюдал, как у дочурки засияли глаза и она сразу принялась по-матерински баюкать свое сокровище.

Элисия грустно улыбнулась, снова запеленала свое сокровище и, осторожно положив в корзинку поверх платьев, прикрыла толстой шалью. Самые дорогие для себя вещи она старательно прятала подальше от цепких глаз Агаты, зная, что если та их обнаружит, то немедленно выбросит, как сделала с другими семейными реликвиями, которые Элисия не сумела укрыть понадежнее.