Афганский кегельбан - Леонид Влодавец

— Слушай, генерал, — покачал головой Федя, — я что-то не пойму, кто из нас бандит?

— А ты не забивай себе голову, гражданин Степанов. Лучше выжми из памяти все, что знаешь об этой истории. Ни хрена мне, понимаешь ли, не верится, будто ты, первый человек после Сенсея в «Куропатке», — и такой несведущий.

— Это твое право, верить или не верить. Только я больше того, что знаю, сказать не могу. Дождись Сенсея — поспрошай у него. А я рисковать не хочу.

— Ты, между прочим, уже рискуешь, Федя, — в голосе генерала появилось нечто стальное. — Наверно, догадываешься, что этих четырех братков маловато будет, чтоб тебя отмахать. Вон там микроавтобус стоит, видишь? Там восемь собровцев сидит. Очень нехилые ребята. Их одних вполне хватит, чтоб твоих братков уложить мордой в асфальт, а кроме них, тут еще человек двадцать ментов топчется. Насчет пушек, так лучше их вообще не доставать. Помнишь, вы себе из соседней области, еще когда вашей конторой Фрол заворачивал, нового корешка привезли, Рому? Так он, помнится, любил говорить: «Не надо обострять тенденцию парадоксальных иллюзий». Прикол, конечно, не новый, но поучительный.

— Слушай, генерал, — с беспокойством пробормотал Федя, — я, конечно, понимаю, что ты при козырях, но все же насчет Алпатовой у тебя никаких сомнений нет? Или ты уже до того дошел, что на нары готов, да? Ведь стоит мне в любой ИВС попасть — она узнает. Мало того, что меня в два счета выдернет, так ты же на мое место и сядешь. И срок получишь уже по УК-97, статья 290-я часть 3. Материала у нее хватит. Может, даже и на 4-ю часть наберется. А там до двенадцати лет с конфискацией, если помнишь… «Этап на Север — срока огромные…» Я лично за три ходки только восемь отсидел — больше пятерика не получал. И то очень скучно было.

— А кто тебе сказал, Федя, — скривил рот Теплов, — что я тебя повезу в ИВС и вообще стану официально задерживать? Ты просто исчезнешь в компании с этими четырьмя ребятами. Бывают с вашей братвой такие мелкие неприятности. Сенсей, наверно, поволнуется, но если узнает, что ты уже ничего не скажешь, то быстро успокоится. Будь уверен.

Маленькие глазки господина Степанова еще больше сузились. У многих бы сердце екнуло от такого взгляда, наверно, и Теплов малость струхнул, но все же собрался с силами и упредил взрыв:

— По-моему, ты меня придушить собираешься? Не спеши, а?! Мало того, что в решето превратишься раньше времени, так еще и погибнешь без всякой пользы, когда мог бы жить и жить. Может быть, и подняться малость смог бы…

— Не понял… — прогудел Федя, но глаза у него резко потухли.

— Видишь ли, гражданин Степанов, я пока с тобой трепался, кое-что проанализировал. И возникло у меня такое впечатление, что твой шеф, то есть господин Сенин, решил тебя то ли кинуть, то ли слегка так подставить.

— Это ты долго придумывал, Вася? — нахмурился зам Сенсея.

— Нет, не очень. Но могу привести тебе несколько фактиков. Твое личное дело — соглашаться или нет.

— Естественно.

— Факт первый. Сенсей намечает на сегодня какую-то серьезную встречу, где должен произойти обмен «чего-то» на круглую сумму в баксах. А сам уезжает в Москву, оставив тебя на хозяйстве, но при этом ничего толком не объяснив. Если ты, конечно, сказал мне чистую правду. Парамону какому-то все сказал, а тебе ни шиша. Тебе это странным не кажется?

— Да нет, не очень, — пожал плечищами Федя, — Парамон должен был на «стрелку» ехать, а мне на фига лишнее знать?

— А ты не боишься, что Леха завтра вернется и скажет: «Федор, где эти ребята? Куда ты их послал?»

— Как это?

— Да так. Ты же мне несколько минут назад сообщил, что Сенсей с тобой об этом деле толковал с глазу на глаз. Потом велел тебе позвать Парамона и остальных, тебя отпустил, а с ними еще беседовал, и тоже без свидетелей.

— Да, — кивнул Федя, — не отрекаюсь, так и было. Мне Леха сказал, будто мое дело проследить, чтоб они уехали вовремя и вернулись. И чтоб бабки в его сейф положили. Ключ мне оставил. Прямо в кейсе или в сумке, короче, в чем привезут. И сумму не сказал, я эти деньги вообще трогать не должен был. За них конкретно Пинцет отвечал. В смысле, чтоб нам самопала или кукол не втюхали.

— Так вот, Федя, раз никто из вашей конторы, кроме Парамона и остальных усопших, не видел и не слышал, как Сенсей этих четверых инструктировал, то господин Сенин вполне может заявить, будто они поехали по лично твоей инициативе. Ведь ваши братки в «Куропатке» видели, как ты их сегодня отправлял куда-то.

— Вась, я понимаю, что у вас, ментов, есть дурная привычка всех подозревать. Но я-то с Лехой не первый год корешусь. Не надо меня с ним лбами сталкивать, ладно?

— А я и не сталкиваю. Верить шефу — твое право. Но все же у меня лично может иное мнение быть.

— Мне это по фигу — фантазируй что хошь.

— Хорошо, давай еще пофантазирую. Представь себе, что к твоему разлюбезному Сенсею подъехали некие господа, которым захотелось приобрести нечто, имеющее солидную ценность, но не подлежащее продаже. И даже не по законам Российской Федерации, а по неписаному договору господина Сенина с той самой московской «крышей», благодаря которой мы все — и «Куропатка», и «Лавровка», и Наташа Алпатова, и супруги Иванцовы, и я, грешный, до сих пор наслаждаемся благами жизни. Причем весьма возможно, что та сумма, которую собирались привезти в «Куропатку» твои ныне покойные мальчики, — мизер по сравнению с тем, что Леша собирался получить реально. Где-нибудь в энском районе земного шара. А то, что стряслось с Парамоном энд компани, — было просто-напросто загодя запланировано. Все эти четверо: Парамон, Сема, Пинцет и Хром не должны были вернуться живыми. Потому что они — единственные, кто мог бы заявить: да, задачу нам ставил Сенсей, а не Федя. Опять же, «прикинь», как выражаются современные молодые: Леша поехал в Москву не просто так. Его пригласили именно те, с «крыши». И скорее всего он еще за неделю, а то и за две знал, что сегодня будет в столице. Наверняка мог бы назначить эту встречу, например, на завтра или послезавтра. А он назначил ее на сегодня. То есть на тот день, когда в «Куропатке» за главного останешься ты. Иначе говоря, получается, что это ты воспользовался его отсутствием, чтоб провернуть какие-то делишки. Кстати, ты, по-моему, что-то упоминал насчет ключа от Лехиного сейфа? Или я ослышался?

— Ну он мне и раньше этот ключ оставлял… — похоже, что Федя уже начал задумываться над выкладками генерала.

— Правильно. Но ты представь себе на секундочку, что Сенсей на глазах какой-нибудь девочки-секретарши и еще двух-трех человек положил в сейф ту самую вещичку… А теперь представь себе, что ее там завтра не окажется. На кого подумают?

Федя почесал щетинистую щеку.

— По-моему, при таком раскладе любой дурак догадается, что Сенсей меня подставил. Неужто я смотрюсь таким дураком, чтоб взять вещь из сейфа, ключ от которого только у меня? Я ж не камикадзе, верно?

— Мысль верная, — согласился Теплов. — Ну а если представить, что ты, к примеру, этой ночью исчезнешь? Уйдешь вроде бы домой ночевать, а завтра в «Куропатке» не появишься. Вот все и замкнется: продал вещь, получил бабки, свидетелей убрал, исчез из города — и «в Западный Иллинойс, на крупное дело».

— Складно, вообще-то… — вздохнул Федя. — Был у меня по жизни случай. Лет пять тому назад, по-моему, еще при Фроле. Привез нам Сенсей одну девчушку-спортсменку. Черненькая такая, рябая, маленькая, макушка где-то в районе моей подмышки. Викой звали. Но, между прочим, мастер спорта по рукопашному бою. Вообще-то Сенсей ее привез, чтоб она мелких пацанов тренировала, а она приперлась в зал на нашу тренировку, бойцовскую. А там — почти все такие, как я, может, чуток полегче. Вот эта Вика и предложила с кем-то из мужиков спарринг провести. Пацанам смешно стало — в ней, блин, шестьдесят кило, а у нас почти все под сотню. Ну вот… И тут Сенсей, типа того, пошутил. Мол, девушка, у нас все с вами работать боятся, разве что Федя не испугается… А во мне тогда сто двадцать три кило было. А она, представляешь, хоть и сказала, что я тяжеловат, но взяла и вышла. Мне, конечно, неловко, народ ржет, чистая комедь со стороны — «Бой мартышки с медведем» называется. А она как прыгнет, засранка, и четко мне двумя пальцами — под кадык. Ни блока, ни хрена поставить не успел — поймала, сучка. Только мелькнула — и все. Дальше ни фига не помню. Очухался на татами в горизонтальном положении. Пацаны суетятся: «Нашатырю давай!» Другие пульс щупают, третьи, похоже, искусственное дыхание делать собираются… Потом, правда, эта Вика сразу против двоих бойцов вышла и обоих одновременно на удушающие захваты поймала. Одному коленом горло зажала, другому — локтем. Так что мне уже не так стыдно было…

— Извини, Федор, — перебил Теплов, — к чему ты мне это рассказываешь?

— А это к тому, Василий Михайлович, — задумчиво произнес Федя, в первый раз за время разговора назвав генерала по имени-отчеству, — что Сенсей, вообще-то, не такой простой мужик. Это ты прав. Он тогда, блин, клялся и божился, будто не знал, на что эта Вика способна. А мне братва намекала, что он меня нарочно подставил. Потому, дескать, что побаивался, будто я в конторе стану первым после Фрола, а Леху от верха отодвину. Вот и решил меня на посмешище выставить. Дескать, куда ему мужиками командовать, если его баба завалила с одного удара? Между прочим, мне эта Вика объяснила, что если б я в момент удара не стоял на месте, а вперед пошел, то мог бы вообще загнуться. На противоходе вектора сил складываются. Я тогда только хихикал и отшучивался — а теперь мне тот треп по-другому представляется…