Афганский кегельбан - Леонид Влодавец

Вообще-то, насчет того, что построит домик, Таран не врал. Он и впрямь собирался соорудить из досок, фанеры и толя игрушечный домик с дверцей, лавочками и даже столиком. Вроде тех, что на детских площадках ставят. Но только летом, в Шишовке, а не тут, в городе. Просто так сказать: «Отстань!» — у Юрки совести не хватило. Потому что сам в детстве не раз слышал это самое слово от отца и матери. А иногда и пинка получал, если проявлял настырность. Поэтому Таран стал деловым тоном объяснять Лешке, что в данный момент он не может соорудить домик, потому что: во-первых, у него нет подходящих материалов, во-вторых, на улице холодно и льет дождик, а в-третьих, потому что если оставить домик на ночь во дворе, то придут большие и нехорошие мальчишки и сломают его или даже сожгут.

На некоторое время папины аргументы Лешку убедили. На час примерно. Но потом Алексей Юрьевич подошел к большому Тарану, шмыгнул носом и, поглядев на папу снизу вверх, грустно поморгал глазенками и вздохнул:

— Домика не будет, да?

Отчего-то этот полувопрос-полуутверждение произвел на Юрку очень большое впечатление. Так жалко стало этого разочарованного карапуза — сил нет. И почему-то про свои детские обиды вспомнилось. Например, про то, как отец пообещал ему как-то раз, будто они пойдут в цирк. А сам взял и квасить пошел. Потом, правда, сказал, что в следующее воскресенье уж точно пойдут — но и тут не сдержал слова.

В общем, Таран подумал, что если он сейчас повторит все свои логические выкладки, то Леха их выслушает и даже, может быть, не заревет. Но в том, что папа ему когда-нибудь домик построит, пацан разуверится — почти наверняка. И в самом папе — тоже.

Тут Юрке очень кстати попался на глаза большой картонный ящик из-под нового телевизора. Хозяйственная Надька его хотела под чего-нибудь приспособить и потому не выкинула.

Таран решительно сказал Лешке:

— Будет домик!

Ножницами он вырезал в ящике два окошка и дверь, оклеил «стены» обрезками обоев. Снаружи употребил куски тех, что наклеили в прихожей — «под кирпич», а изнутри — тех, что пошли на оклейку большой комнаты. Потом Юрка соорудил крышу, заклеил окна целлофаном, а поверх них еще и наличники из ватмана прилепил. Лешка, конечно, все это время вертелся рядом, спрашивал, для чего то, для чего это, но когда увидел домик в готовом виде, то заорал от восторга:

— Мама! Папа домик сделал!

Надька подошла, глянула. Наверно, хотела рассердиться, потому что насчет коробки у нее какие-то другие планы были. Но увидела, как засияла Лешкина рожица, когда тот заполз в домик и прилип носом к целлофану.

— Во, окошко! — с превеликой гордостью за себя и за папу произнес Тараканчик. Как же немного нужно для счастья в трехлетнем возрасте?!

— Избалуешь ты его, — вздохнула Надька. — Сперва картонный домик вытребовал, потом фанерный захочет, а лет через пятнадцать — настоящий коттедж понадобится.

— Лет через пятнадцать, — с полной уверенностью произнес Юрка, — мы его вместе строить будем!

— Твои бы слова да богу в уши! — вздохнула Надька. Она Юркиной уверенности не разделяла, но очень хотела надеяться, что муж окажется прав. Одновременно ей очень захотелось заглянуть в это жутко далекое будущее и представить себе, какими будут Юрка и Лешка через пятнадцать лет. Лешке уже 18 сравняется, а Юрке — 36. Сын уже вырастет и будет таким же крепкими и здоровенным, каким был папа в этом возрасте — Надька на это очень надеялась. Но и Юрка еще не состарится. Только покрепчает и заматереет. Эх, лишь бы его не увели до этого возраста! Эту самую мысль Надька тут же отогнала от себя. Нет, никуда он от Лешки не сбежит!

Лешка еще час повозился около домика, посадил туда все свои большие игрушки: медведя Мишку, лису Лизавету и поросенка Хрюшу. Новоселье устроил, что ли. Бубнил что-то, лопотал, а потом как-то незаметно заснул прямо в домике. Юрка его перенес в кроватку, раздел и укрыл. А потом еще постоял немного, прислушиваясь, как посапывает малыш. Надька тоже подошла, постояла, а потом они вместе с Юркой ушли из комнаты на кухню и сели пить чай.

— Сегодня Майка заходила, — сообщила Надька. — На свадьбу приглашала. Официально, открыточку оставила. Не как-нибудь — в ресторане гуляют.

— И когда?

— В следующую субботу. Я уж с матерью договорилась, чтоб они с Лешкой посидели.

— Сходим, — сказал Таран, хотя, сказать откровенно, не очень ему на эту свадьбу хотелось.

Майка выходила замуж за Юркиного школьного приятеля — Витьку Полянина. Майка была на год моложе, чем Таран, Надька и Витька. В те времена Полянин ее просто не замечал — больно мелкая. Витька тогда сох по Надьке — аж с седьмого класса, как позже выяснилось. Надька примерно с этого же возраста запала на Тарана, но Юрка этого тоже не замечал, потому что влюбился в девицу из десятого класса — шибко умную и интеллигентную Дашу. Потом эта Даша оказалась жуткой стервой и проституткой, сама влезла в бандитские дела и Юрку втравила. Для нее, правда, все кончилось куда хреновей, чем для Тарана, — бандюки спихнули ее в сернокислотный сток химкомбината, так что от гадюки даже косточек не осталось. Но и Юрка лишь по счастливой случайности остался жив. И в этом деле немалая заслуга Надьки оказалась, которая приютила побитого и ободранного Тарана, дала ему возможность позвонить со своего телефона тогда еще неведомому Генриху Птицыну, который с тех пор Юрке заменил отца.

Кое-как все утряслось. Юрка с Надькой поженились, стали служить в МАМОНТе, завели Алешку. И в общем-целом жили дружно, без скандалов. Но в прошлом году, вернувшись из весьма опасной командировки на Кавказ, Таран застал Надьку с каким-то типом по кличке Зыня. Позже выяснилось, что виновата была не Надька, а некая экстрасенсиха, Полина Нефедова, которая по уши влюбилась в Юрку. Именно она с помощью своих суперспособностей заставила Надьку согрешить с Зыней, а потом устроила для семейства Таранов совершенно невероятное путешествие на заморский остров Хайди. По ходу дела выяснилось, что за Полиной охотятся две мощные международные конторы, пытающиеся завладеть этой чудо-девицей и использовать ее экстрасенсорные способности в своих целях. Тарану пришлось принять в этой борьбе посильное участие, поплавать по затопленным подземным тоннелям и посостязаться с профессиональными боевыми пловцами. Все кончилось хорошо, Полина попала в ту контору, на стороне которой действовал Юрка. Опасную девицу погрузили в какой-то контейнер с автономными системами жизнеобеспечения, больше всего похожий на холодильник, и увезли куда-то под Москву. Почти год Таран о ней ничего не слышал, но этим летом его вдруг вызвал Птицын и повелел отправляться в столицу. Юрку встретили какие-то бойцы, завязали глаза и привезли неизвестно куда. Там, за несколькими бронированными дверями, обнаружилась Полина. И не одна, а с четырехмесячным младенцем по имени Боря. По ее утверждению, сей младенец приходился Алешке младшим братишкой. Сказать, что Юрка от того, что у него на стороне второе семейство появилось, сильно обрадовался, будет несправедливо. Даже при том, что Полина не собиралась с него алименты отсуживать. Но так или иначе он трое суток провел с Полиной и Борькой. В общем, особо не пожалел, хотя и всерьез побаивался своей незаконной супруги. Потому что Полине ничего не стоило, если б захотела, попросту «отключить» Юрке мозг или сердце, а то и сделать его безнадежным импотентом.

Однако Полина при всем своем фантастическом могуществе имела свойство проявлять великодушие. Чтоб у Юрки не было лишних моральных проблем перед Надькой, она обратила внимание на Витьку и Майку. Сперва Надьку уложила в постель к жениху и невесте, а потом и Тарана в эту компанию приспособила. Для начала только силой внушения, с расстояния в несколько сот километров. Причем участники мероприятия, за исключением Юрки, даже не догадывались, с чего эти страсти выплеснулись и вполне нормальные, не очень развращенные ребята вдруг ударились в групповуху 2x2. Этот самый «па-де-катр» продолжался аж с июля до сентября. Все это время Таран испытывал какое-то странное, двойственное чувство. С одной стороны, понимал, что они втянулись в не шибко красивые и даже грязноватые отношения. С другой, беситься вчетвером иной раз было очень приятно. И Юрка уже чуял: они продолжают эту бесильню не потому, что их Полина подзуживает из своего дальнего далека, а потому что привыкли к такому безобразию.

Правда, вот уже несколько недель, как «па-де-катры» прекратились. По инициативе Майки и Витьки, которые собрались заводить ребятенка и не хотели, чтоб возникали разные сомнения. Таран не то чтобы вздохнул с облегчением — если б ему это дело совсем не нравилось, он бы живо бардак прекратил! — но все же испытал то чувство, которое ощущает человек после того, как заканчивается многодневная пьянка, где он участвует не от любви или привязанности к алкоголю, а по необходимости. Вроде бы и понимаешь, что хмель уже не в сладость, но друзей уважить надо…