Афганский кегельбан - Леонид Влодавец

Правда, вот уже несколько недель, как «па-де-катры» прекратились. По инициативе Майки и Витьки, которые собрались заводить ребятенка и не хотели, чтоб возникали разные сомнения. Таран не то чтобы вздохнул с облегчением — если б ему это дело совсем не нравилось, он бы живо бардак прекратил! — но все же испытал то чувство, которое ощущает человек после того, как заканчивается многодневная пьянка, где он участвует не от любви или привязанности к алкоголю, а по необходимости. Вроде бы и понимаешь, что хмель уже не в сладость, но друзей уважить надо…

И вот надо на свадьбу топать к Витьке и Майке. А что такое свадьба, строго говоря? Пьянка с цветами, если преобразовать известную формулу Высоцкого: «Что за свадьба без цветов? Пьянка да и все!» Причем пьют на свадьбах, как правило, много, до такой степени, что языки начинают молоть лишнее. Таран, конечно, человек аккуратный, у него язык всегда под контролем. Но гарантировать, что у Полянина и Майки эти самые языки не отвяжутся, он не мог. Начнут вспоминать — даже если при особо избранной публике! — как им вчетвером весело было… Неприятно. Может, конечно, под хороший хмель оно и проскочит мимо, не задев за живое, но гораздо больше шансов, что заденет. И ежели невзначай крепко дернет, то ручаться за себя Юрка не мог. Мог сойти с тормозов и учинить дебош с последствиями. А последствия могли быть гораздо круче, чем простой залет в отделение. Потому что Юрка — «мамонт», а «мамонтов» не судят и не сажают. Конечно, Птицын мог его в два счета выдернуть из ментуры, если, к примеру, все обойдется парой расквашенных носов и разбитых тарелок. Но ведь мог Юрка потерять контроль и чисто инстинктивно долбануть так, как учили — наповал? Тут все может быть, за труп цена дороже. Не пожалеет Тарана Генрих-Птицелов, если тот подставит МАМОНТ. Однозначно!

Но отправлять туда Надюху в одиночестве тоже не хочется. Сиди потом и думай. Вряд ли, конечно, она к Поляниным в супружескую постель угодит, хотя это было бы еще куда ни шло. Но фиг ее знает, куда ее поведет со злости и от одиночества? Нет, уж лучше вместе…

Именно такими соображениями руководствовался Таран, когда промолвил: «Сходим».

— А мне, знаешь ли, — неожиданно произнесла Надька, — туда чего-то не хочется. Если б заранее не обещала, наверно, не пошла бы…

— Во как! — Юрка сделал удивленное лицо. — И почему же?

Таран был вовсе не тупой, чтоб не догадаться: у его жены точно такие же сомнения, как у него самого. Муж да жена — одна сатана. Но все же он задал этот вопрос, желая, чтоб Надежда высказалась.

Однако ответить Надька не успела, потому что зазвонил телефон.

«ВОТ ТЕБЕ, БАБУШКА, И ЮРЬЕВ ДЕНЬ!»

— Блин, — проворчала Надька и зашаркала шлепанцами к телефону. — Кому не спится в ночь тихую?

Насчет ночи она, конечно, была не права. На часах было всего 21.05. Иногда тетя Тоня, Надькина мамаша то есть, в такую пору звонила, иногда та же Майка или еще кто-то из Надькиных подруг, которых у нее полрайона набиралось. Но могли позвонить и Тарану. Например, для того чтоб отправить его в какую-нибудь командировочку туда, где стреляют или в принципе могут выстрелить.

Но сегодняшний звонок к последней категории не относился.

— Але! — Едва Надька сняла трубку и услышала там какой-то знакомый голос, как на лице ее появилась улыбочка. А Таран сразу понял: нет, это не из МАМОНТа. Уж по крайней мере, не Птицын. Тогда бы у Надьки личико кислое сделалось.

— Здравствуйте, Анна Федоровна! — весело поздоровалась Надька, и теперь все стало совсем ясно. Это Витькина мамаша звонит. Не иначе решила приспособить Надьку к каким-нибудь предсвадебным хлопотам. Так подумалось Юрке, но на сей раз он не угадал.

— Нет, — с некоторым удивлением ответила Надька на вопрос, которого Таран не мог слышать. — Их у нас нет. Майя с утра побывала, приглашение на свадьбу оставила, а Витя вообще не заходил. Но вы не волнуйтесь, время детское еще. Может, в кино пошли или в ресторан. Конечно, если вдруг заглянут, попрошу, чтоб обязательно позвонили. Спокойной ночи.

Повесив трубку, Надежда только головой покачала.

— Запаниковала мамочка. Видишь ли, Витька обещал к восьми приехать, а по сю пору не появился. У Майки его нет, говорят, в шесть часов куда-то уехали. И она, значит, решила у нас поискать.

— Она мать, — солидным тоном пожилого мужчины произнес Таран. — Конечно, волнуется.

— Ой, — хмыкнула Надька, — сынку скоро двадцать два исполнится, а она в девять вечера беспокоится.

— Посмотрим, как ты будешь паниковать, когда Леха до такого возраста дорастет, — заметил Таран. — Тем более что Витек обещался в восемь дома быть. Он, между прочим, не трепло. Если чего-то обещает, то не забывает, как правило.

— Это он раньше был такой, — Надька скорчила рожицу. — Пока с Майкой не загулял. А у нее память девичья — очень слабая. На той неделе взяла у меня три тысячи, с понтом дела, до понедельника. А сейчас уже четверг, между прочим. Все понимаю: расходы, свадьба, то, се. Я ей, когда деньги давала, между прочим, сказала: «Не спеши! Все равно раньше чем после свадьбы не отдашь». Так она, представляешь, чуть ли не кулаком себя в грудь била: «Нет-нет! Я точно отдам в понедельник!» Дескать, Витек должен какие-то бабки получить. Сегодня пришла и хоть бы словом обмолвилась про эти бабки!

— А сама ты, конечно, спросить постеснялась? — прищурился Таран.

— Конечно, — буркнула Надежда, — неудобно все-таки, она же приглашение на свадьбу принесла, а я буду спрашивать: «Ты когда долг отдашь, подруга дорогая?» Ясное дело, закрутилась, завертелась. Но все-таки могла бы вспомнить насчет этих трех тысяч. Дескать, ты была права, Дюша, я тебе их попозже отдам. И все! Нам, между прочим, эти три штучки тоже не лишние.

— Ладно, — произнес Таран с легкой досадой, — готов поверить, что Майка склерозом страдает, хотя он у многих, кто деньги должен, наблюдается. Но Витек-то тут каким боком? Или думаешь, будто забывчивость типа «трипака» половым путем передается? Тогда бы, она, наверно, и нам с тобой передалась…

— Хам ты вредный, — сказала Надька без особой обиды. — Я имела в виду, что Майка Витька под свои обычаи перестроила. Потому что она Поляниным вертит, как хочет. И если они, допустим, куда-то поехали вместе, то уедут не тогда, когда Полянин обещал мамочке, а когда Маечке заблагорассудится. Намается свекруха, помяни мое слово! И Майке, конечно, тоже с Анной Федоровной туго будет.

— У них, по-моему, уже квартира куплена, — припомнил Юрка, — так что сразу сами по себе заживут. Без свекрови, без тещи… Класс!

— Чем тебе твоя теща не нравится?! — Надька скорчила притворно-свирепую рожицу.

— Мне, конкретно, моя теща нравится! — поспешил заявить Таран. — Тетя Тоня — это великая женщина.

— Еще бы! — проворчала Надька. — «Юрика покормила?», «Как у Юрика здоровье?», «Он не сильно на работе устает?». Все про зятя да про зятя — других разговоров нет. Ну про внука еще. А про доченьку родную, между прочим младшенькую, — в самую последнюю очередь вспоминает.

— Не иначе, они с дядей Мишей очень пацана хотели завести, — предположил Юрка, — раз трех баб соорудили. Старшие зятья далеко, сюда приезжают редко, вот тетя Тоня меня за сыночка и держит. Между прочим, я тоже стараюсь, чтоб все путем было. Если чего надо — я всегда помогаю, верно? Или я не прав?!

При этих словах Таран погладил Надькину коленку, очень аппетитно выглядывавшую из-под халата.

— Это как, — прищурила глазик супруга, — дань уважения или приглашение к танцу?

— А как бы тебе хотелось? — поинтересовался Юрка.

И пробрался чуточку повыше — до самых трусиков.

— Мне бы хотелось! — сказала Надька, не конкретизируя чего именно. Таран и так понял, а потому подхватил увесистую дамочку на ручки и понес в направлении спальни.

— Давай здесь остановимся, — предложила Надя, когда Юрка притащил ее в большую комнату. — А то Леха небось еще не разоспался, проснуться может. И вообще, иногда мне кажется, будто он подсматривает…

— Креститься надо, когда кажется, — посоветовал Юрка, но тем не менее уложил свою приятную ношу на диван. Последовали новые указания:

— Свет выключи и шторы задерни!

— Слушаюсь и повинуюсь, — Юрка повернул выключатель и подошел к окну. Как-то непроизвольно он бросил взгляд на плохо освещенный двор. Там стояла машина с зажженными фарами — красный «Фольксваген Гольф». Номера Таран не разглядел, но зато рассмотрел голубовато-лиловую кляксу или цветочек на капоте. Точь-в-точь такой рисунок был на капоте у «Гольфа» Витьки Полянина. Таран даже подумал, что сейчас к ним с Надькой гости заявятся. Однако «Гольф» тронулся с места и уехал со двора, никого не высадив.

— Ну ты что, раздумал, что ли? — нетерпеливо позвала Надька, и Юрка, быстренько отогнав всякие лишние мысли, поспешил к дивану, на ходу освобождаясь от одежды. В доме уже начали топить, окна Надька поспешила заклеить, а температура на улице стояла плюсовая. Соответственно, в квартире было не то что тепло, а даже жарко. Народ, конечно, был не в претензии — лучше маленький Ташкент, чем большая Сибирь, — но, конечно, опасался, что топить перестанут как раз к декабрю, когда начнутся настоящие морозы.