Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скромный свадебный банкет прошел в церкви, а потом был недельный медовый месяц. Иван планировал вернуться в Уэст-Плейнс в качестве младшего партнера в юридическую фирму «Робертс и Райнхарт». Будучи юристом, Иван предложил Вирджинии солидную, если не сказать впечатляющую, теорию развития планов Вирджинии по созданию семьи, хотя он никогда не утверждал, что это была его инициатива. В Уэст-Плейнс, возле границы плато Озарк с Арканзасом, новоиспеченная Вирджиния Райнхарт скоро впала в разочарование. «Я думала, мы поженились, чтобы создать семью, – вспоминала она. – Когда я поняла, что он не намерен брать на себя такую ответственность, я потребовала развода». Чтобы утихомирить молодую жену, Иван согласился переехать в большой город и там строить карьеру. Перемена мест не повлияла на решение Вирджинии касаемо их брака. «Мы приехали в Сент-Луис, он устроился в фирму, и именно эта фирма помогла нам развестись, – рассказывала она. – Даже задним числом я не могу объяснить, почему вышла за него».
Вирджиния заняла вакансию секретаря в St. Louis Daily Record, журнале для юристов, судей и воротил бизнеса – идеальном месте для поиска нового мужа. Общий знакомый из Daily Record свел Вирджинию с Джорджем Джонсоном, который намного больше подходил ей по возрасту. Он учился на инженера в Университете Вашингтона, а также, что важнее, был лидером местной музыкальной группы, выступавшей в ночных клубах. «Если вам вдруг нужна вокалистка, – сказал Джорджу этот общий знакомый, – Вирджиния прекрасно поет».
Джордж Джонсон настолько приблизился к популярности Бенни Гудмана, насколько это вообще было возможно в клубах Сент-Луиса. Это был аккуратно одетый мужчина, с гладко зачесанными волосами, тщательно подстриженными усами, в очках в роговой оправе и с плотно сжатыми губами, будто созданными для амбушюра[7]. На деревянных духовых инструментах – кларнете, а также альтовом и теноровом саксофоне – Джордж научился играть сам, и ему хватало музыкальных знаний, чтобы делать собственные аранжировки для оркестра, играющего не хуже самых модных бэндов. «Он был прекрасным музыкантом, это притягивало меня, – вспоминала Вирджиния, которая поначалу колебалась, прежде чем пойти с ним на свидание. – Я не знала, чем себя занять. У меня была подруга, которой нравилось сводничать, и она постоянно меня донимала – пойди да пойди. Она настаивала, а меня накрыло одиночество. На самом деле, мне не очень-то и хотелось».
Джордж Джонсон предложил Вирджинии то, перед чем она не смогла устоять, – микрофон и свет софитов. После многих лет выступлений в церковном хоре, университетском квартете и на концертах для солдат у Вирджинии наконец появилась перспектива выступать профессионально в качестве вокалистки в оркестре Джорджа. Его ночной мир вплетенных в дым голосов, богато текстурированных синкоп и танцев в темноте казался таким далеким от постоянного однообразия ее фермерской юности. Может быть, профессия инженера и была для Джорджа запасным вариантом, но он, казалось, был полностью поглощен музыкой. Их свадьба в июне 1950 года состоялась в саду пресвитерианской церкви, в хоре которой Вирджиния когда-то пела. На женихе был светлый пиджак, галстук с рисунком «пейсли» и такой же платок в нагрудном кармане. Вирджиния, красивая, как никогда, снова шла к алтарю в широкополой шляпе. Свадебного фотографа опять не было, только кто-то из друзей сфотографировал жениха и невесту после церемонии. «У меня есть несколько неформальных фотографий со свадьбы, но ни одного постановочного фото, – вспоминала она. – Мне никогда не хотелось свадебных фотографий».
Дома с супругом-музыкантом Вирджиния была не менее счастлива, чем в ночных клубах. «Когда они переехали в новую квартиру, я помогал им красить стены, – рассказывал Кен Барри, музыкант и друг семьи. – Мы все делали втроем – пили пиво и красили. Я видел, что у них все хорошо». Знойным низким голосом Вирджиния пела под аккомпанемент оркестра мужа на площадках Сент-Луиса, таких как «Винтер-Гарден», «Форест-Парк-Хайленд», и знаменитом зале в «Каса-Лома», где однажды выступал Фрэнк Синатра. Вирджинии нравилось гастролировать с оркестром. Ей казалось, что именно о такой жизни она и мечтала, что ей удается добиваться признания.
Спустя несколько месяцев их изматывающий ночной образ жизни перестал казаться Вирджинии таким уж захватывающим, что плохо отразилось на их браке. Накануне первой годовщины свадьбы Вирджиния устроилась секретарем в рекламный отдел на радио. Их напряженный график делал их жизнь «похожей на зоопарк – сплошной стресс», вспоминал позже Джордж. Он убедил жену обратиться к врачу, и тот посоветовал ей «найти себе менее изматывающее занятие». Она решила преподавать танцы в студии неподалеку.
В отличие от Ивана Райнхарта, Джордж был не против детей. Вирджиния в свои двадцать шесть хотела их еще сильнее. «Без детей у меня вообще ничего не было бы. Как человек я стала бы никем, – вспоминала она. – Я просто знала, что дети – это важно». Вскоре после свадьбы у Вирджинии родился сын Скотт, а спустя несколько лет – дочь Лиза. Однако для самого Джонсона дети оказались обузой, тем эмоциональным багажом, который был не под силу их браку. «До рождения детей все было в порядке, – объясняла Вирджиния, – но музыканты – ночные люди, а дети нет. Им не по пути». Ей было сложно быть нелюбезной с Джорджем, особенно когда он хвалил ее музыкальный талант. Но вдали от эстрады его недостатки было невозможно вытерпеть. «У нас не было ни общих идей, ни общих целей, – рассказывала она. – Нас объединяла только музыка».
Поскольку Джорджа постоянно не было дома – по ночам он выступал в клубах, а по выходным на свадьбах, – жизнь Вирджинии стала невыносимой. Она больше не пела. А сидеть дома с детьми в пригороде Сент-Луиса – в стиле Джун Кливер, идеальной матери, какой ее представляло послевоенное телевидение, – было не для Вирджинии. Она не зря уехала из Голден-Сити в колледж – чтобы иметь возможность не застрять в такой вот рутине. Помощи от ее вечно отсутствующего мужа было мало. Она увязла в беспорядочном быте работающей матери, зажатая между тем, чего хотела от жизни она сама, и тем, чего эта жизнь от нее требовала. «Я родилась в эпоху, когда материнству придавали большое значение, – говорила она. – Но стирка пеленок привлекала меня меньше, чем сама жизнь и общение». Наличие работы заставило ее прибегнуть к помощи няни – то есть доверить детей незнакомому человеку. Однажды вечером Вирджиния вернулась с работы, а шестилетний Скотт сидел дома один. «Исчезла и моя малышка, и няня», – вспоминает она.
