Мастера секса. Настоящая история Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон, пары, научившей Америку любить - Томас Майер

похожа на его невесту, – рассказывала она. – Но мы продолжали встречаться». Вирджиния проигнорировала сообщение, решив, что ей хватит собственной любви и страсти. На базе она уверенно вошла в постоянный круг его знакомых, ее с радостью приняли его полковые товарищи и их жены и подруги. Ближайшим другом капитана в Форт-Леонард-Вуд был человек того же звания, но чуть старше, женатый и с ребенком, и у него была машина. Он разрешил капитану и Вирджинии в любое время пользоваться этим автомобилем. Они выезжали на долгие прогулки по проселочным дорогам Миссури, парковались в тени деревьев и самозабвенно занимались любовью. Уверенная в своих чувствах, Вирджиния однажды убедила его проехать семьдесят миль, чтобы познакомиться с ее семьей и родителями в Спрингфилде. «Мы постоянно были вместе – все делали и везде бывали вдвоем, – вспоминала она. – Мы съездили в гости к моей бабушке, и я познакомила его с родными».

Спустя почти год Вирджиния поняла, что хочет за капитана замуж. Она забыла о признании, что дома его ждет невеста, девушка из состоятельной семьи. Но однажды вечером капитан, обычно открытый и любящий, стал вдруг мрачным и угрюмым. Он собирался кое-что сказать, и это давалось ему с огромным трудом. «Он едва смог признаться, что женится, – рассказывала Вирджиния. – Когда он вернулся к своей невесте, я буквально рассыпалась вдребезги».

Когда новость разлетелась по всей базе, их общие друзья были, казалось, обескуражены не меньше, чем Вирджиния. «Они все были за меня и страшно на него сердились, – вспоминала она. – Они были абсолютно потрясены его поступком – он все это время был со мной, а потом вдруг взял и внезапно женился». Жены и подруги, думая, видимо, о том, насколько уязвимы их собственные отношения во время войны, горевали вместе с Вирджинией. Лучший друг капитана – тот самый, который одалживал им машину, – постоянно повторял: «Я женюсь на тебе, я на тебе женюсь», словно смазывая неким эмоциональным бальзамом место укуса. Вскоре еще одна пара из их круга сочеталась браком, и Вирджиния пошла на свадьбу одна, прихватив с собой фотоаппарат. После церемонии она стояла возле старой англиканской часовни, а гости осыпали счастливых новобрачных рисом. «Я фотографировала, и вдруг кто-то взял камеру у меня из рук и снял меня. На фото я выглядела так, словно у меня умерла вся семья. Я была невыразимо печальна. Я не пришла в себя. Я была полностью сломлена, – Вирджиния показала выцветшую фотографию в старом альбоме. – Может быть, поэтому я так и не вышла замуж за человека, которого любила бы. Во мне все еще звучало эхо расставания – когда от меня отказались, когда меня бросили. Хотя меня не бросали. Не совсем. Меня, на самом деле, никогда и не принимали».

Боясь повторения этой боли, в следующие несколько лет Вирджиния заводила с мужчинами романы, в которых был интим и секс, но не было даже надежды на долгую любовь. Она научилась отделять любовь от желания – как и с теми мужчинами, с которыми просто встречалась, так и с теми, с кем в конце концов вступала в брак. «Я испытывала активный интерес к сексу, – признавалась она, – но не испытывала его к мужчинам, с которыми спала».

Глава 3

Миссис Джонсон

Не могла ли она при ином стечении обстоятельств встретить кого-нибудь другого? Она пыталась представить себе, как бы происходили эти несовершившиеся события, как бы сложилась эта совсем иная жизнь, каков был бы этот неведомый ее супруг.

– ГЮСТАВ ФЛОБЕР. «Госпожа Бовари»

Церковь была оформлена в белом цвете, чистом и свежем. Вирджиния шла по проходу Центральной христианской церкви, совсем неподалеку от дома родителей в Спрингфилде, в белом креповом платье и нарядной шляпе с широкими плетеными полями. В руках она несла белую Библию, увитую светлыми орхидеями и цветами качима. На заднем плане тапер играл популярные композиции о любви и верности.

Невинная атмосфера этой свадьбы, состоявшейся субботним утром в июне 1947 года, – когда, как было сказано в газетах, «в прошлом Мэри Вирджиния Эшельман» вышла замуж за Ивана Л. Райнхарта – несмотря на разницу в возрасте молодоженов. Ей было двадцать два. Ее жениху, юристу из Уэст-Плейнс, – сорок три. Никого из присутствовавших в церкви, казалось, не смущало такое неравенство. Старший брат жениха, Гомер, был шафером. На ближайшей скамье сидела Нора, его довольная мать. Двоюродная сестра Вирджинии, Патти, в мягком розовом платье с гардениями на корсаже была счастлива в свои тринадцать лет выступать подружкой невесты. Но Эдна и Гарри Эшельманы на той скромной церемонии в семейном кругу вели себя весьма сдержанно. Им не нравилось, что их единственная дочь выходит замуж за Райнхарта, мужчину почти вдвое старше ее. Как вспоминала сама Вирджиния, «мама и папа были в шоке».

Вторая мировая война заканчивалась, и Вирджиния боялась снова оказаться на какой-нибудь захолустной ферме в Миссури. Больше не будет никаких армейских выступлений, больше ничто не спасет от рутины. Европа отпраздновала День Победы, нация вздохнула с облегчением, и большинство американцев возжелало вернуться к спокойной жизни – с домашним уютом, браком и семейным гнездышком, полным детишек. В двадцать два Вирджинии было еще далеко до старой девы, хотя многие ее бывшие одноклассницы уже состояли в браке или собирались в него вступить. После недолгой учебы в колледже она поступила в Университет Миссури, где вступила в два женских сообщества и хор университета, но диплом так и не получила. Выйти замуж для нее означало сбежать от строгих оценок матери и отцовской бесхарактерности. Иван и Вирджиния познакомились несколькими годами ранее, в отделе государственного страхования в Джефферсон-Сити, где она работала секретарем, а он – адвокатом. И хотя у Ивана было множество других достоинств, его нельзя было назвать красавцем – высокий лоб, крючковатый нос, узкие глаза. Он стоял рядом с ней, в двубортном костюме в тонкую полоску, и больше походил на ее отца, чем на жениха. Вирджиния была несгибаема в своей решимости выйти замуж за этого человека – возможно, просто чтобы что-то доказать своим полным сомнений родителям. Она шла по проходу и чувствовала, что наконец предоставлена сама себе. Тем не менее даже на свадьбе Вирджиния вела себя неоднозначно.

Вирджиния вспоминала, как перед началом церемонии распорядитель заметил, что чего-то не хватает. В отличие от других свадеб, на этой не было фотографа. «Распорядитель спросил, не хочу ли я пригласить человека, который нас снимет», – рассказывала она.

Вирджиния отрицательно покачала головой. Ей почему-то не хотелось фотографий: «Я сказала –