Россия будет воевать - Роман Носиков

Вот, например, Кутузов. Полный георгиевский кавалер, храбрый солдат, который, уже будучи генералом, дрался в боях вместе со своими солдатами, герой Измаила, победитель Наполеона. Суворов говорил о своем подчиненном так: «Генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов оказал новые опыты искусства и храбрости своей… он, служа примером мужества, удержал место, превозмог сильного неприятеля, утвердился в крепости и продолжал поражать врагов».

Все вроде бы ясно и не требует каких-либо добавлений. Главное же сказано. Но вот, например академик РАН Юрий Пивоваров в корне не согласен с такой характеристикой. По его научному мнению, «Кутузов был лентяй, интриган, эротоман, обожавший модных французских актрис и читавший французские порнографические романы».

Кутузов, как вы понимаете, не изменился. Кутузов — тот же самый. Изменился только взгляд на него.

Или вот Александр Невский — православный святой, великий полководец, мудрый политик, основатель династии и один из основателей второй русской государственности. К тому же — храбрый воин, который лично сразился с предводителем вражеского войска и «возложил ему печать копием на челе».

Так? Нет. Академик Пивоваров имеет другое мнение: «Тот же Александр Невский — одна из спорных, если не сказать смрадных фигур в русской истории… Невский, оперевшись на Орду, стал ее наемным воином. В Твери, Торжке, Старой Руссе он единоверцам, восставшим против монголов, резал уши, заливал в рот кипяток и свинец. … А Ледовое побоище — всего лишь небольшой пограничный конфликт, в котором Невский повел себя как бандит, напав большим числом на горстку пограничников. Так же неблагородно он поступил и в Невской битве, за что и стал Невским. В 1240 году он, пробравшись в ставку шведского ярла, правителя Биргера, сам выбил ему копьем глаз, что среди рыцарей считалось не комильфо».

«Горста пограничников» перед Ледовым побоищем взяла Псков и учинила там резню. А предыдущая «горстка пограничников», перед тем как быть сброшенной в Неву, получила благословение на Крестовый Поход. Но странный академик почему-то этого не видит. На его глазах Александр Ярославич тихо подкрадывается к спящему в своем шатре пограничнику ярлу Биргеру и коварно вонзает ему в лицо копье.

Откуда академик это все взял? Почему?

И история России и исторические личности — объекты сложные и многогранные. Эту многогранность легче увидеть, если отстраниться от объекта исследования. Но сделать это будет невозможно, если исследуемые лица и события, по мнению исследователя не пережиты, а продолжают совершаться и действовать.

Очень трудно исследовать историю Гражданской войны, если, по мнению исследователя, она и сейчас идет. Трудно осознать роль Сталина или Невского в русской истории, если, по мнению исследователя, оба живы и даже угрожают самой жизни и правам исследователя.

И это многое объясняет в этих странных оптических фокусах академика Пивоварова.

Для него вышеозначенные деятели не исторические личности, а актуальные враги. Когда слушаешь речи академика, возникает такое ощущение, что Пивоварову кажется, что Сталин, Невский, Петр Первый, Дмитрий Донской не умерли, а растворились в России, и в любой момент могут материализоваться и сделать что-то ужасно злое — построить Санкт-Петербург, отбить нашествие татар, разгромить крестоносцев, несущих академику европейские ценности, или, почитывая порнографические журналы, выгнать европейского лидера на старую смоленскую дорогу — на мороз.

Проще говоря, на историю России академик смотрит с другой стороны баррикад. Он не просто исследует историю, а составляет список полученных от России обид. Причем отдельная пикантность состоит в том, что наибольшую обиду академику РАН Пивоварову наносит не какое-то конкретное событие в истории и не какой-то конкретный поступок исторической личности, а само наличие этой личности и истории. Окружающая действительность постоянно наносит академику оскорбления и заставляет его переживать дискомфорт. Даже Академию наук, академиком которой является Юрий Пивоваров, основал нехороший и не симпатичный Юрию Сергеевичу Петр Первый. По мнению Юрия Сереевича, все должно было быть не так, как было, что само по себе уже прекрасное качество для ученого-историка, как он себя повсюду заявляет (являясь при этом политологом).

Мне знаком этот вывих по временам юности, когда среди моих знакомых попадались ушибленные трехтомником Джона Рональда Руэла Толкиена «Властелин Колец». Они тратили уйму времени и сил на то, чтобы доказать, что на самом деле все было не так, как написал проф. Толкиен. История и книжные магазины даже сохранили для нас результат наиболее системного подхода к этому интересному занятию — «Черную книгу Арды» сочинителя Натальи Васильевой, которая представляет из себя по содержанию «Сильмариллион», вывернутый наизнанку, а стилистически — переложение «Рассказов о Дзержинском», но про Моргота.

Но удар томом Карамзина объясняет только мотивацию Юрия Сергеича, никак не проясняя художественных приемов. Почему вместо того, чтобы прямо заявлять, что Кутузов не должен был обижать Наполеона, а Невский — Биргера, академик зачем-то пытается пририсовать Невскому и Кутузову рога c копытами? Почему Невский обязан превратиться в подлеца, а Кутузов — в эротомана? Почему бы относительно Кутузова не остановиться на довольно благородной позиции самого Наполеона, признававшего и полководческий гений Михаила Илларионовича, и стойкость и умение русских солдат? Почему нужно было опускаться до обвинений в любви к француженкам и романам?

Наполеон мог себе позволить такое отношение, потому что был не менее велик, чем Кутузов. И считал своих французов не менее великими, чем русские. Он смотрел на своего противника прямо и мог говорить то, что видел перед собой.

С Юрием Сергеевичем Пивоваровым и ему подобными — другая история. Они смотрят на историю России и ее великих людей строго снизу вверх. Поэтому и видят в основном не лица, а штаны.

История России, биографии великих русских — очень сложное зеркало, состоящее из множества мелких граней. И поэтому, когда кто-то смотрит на нашу историю, он всегда видит в ней свое собственное отражение.

Люди деятельные и созидательные видят великие стройки и проекты, люди романтичные — победы, поражения и подвиги, авантюрные ценят освоение Севера и историю российского мореплавания, ученые прежде всего замечают историю великих русских умов — Ломоносова, Менделеева, Курчатова. А кому-то достаются порнороманы.

И не Кутузов в этом виноват.

Европа и Ратко Младич

27 мая 2011

«Арест Ратко Младича стал очень позитивным сигналом Европейскому союзу и соседям Сербии», — заявил Баррозу в четверг журналистам, освещающим саммит «большой восьмерки» в Довиле, передает «Интерфакс» (ВЗГЛЯД / Глава ЕК: Арест Младича приблизил Сербию к ЕС).

«Я сама узнала о случившемся, посмотрев выступление нашего президента. Сотрудничество с Гаагским трибуналом было одним из условий вхождения Сербии в ЕС наряду с проведением реформ. Сейчас одно из этих важных условий выполнено, так что каким-то способом это, конечно, должно поспособствовать евроинтеграции Сербии», — сказала чрезвычайный и полномочный посол этой балканской страны в России Елица Курьяк» (ВЗГЛЯД / Посол Сербии в России прокомментировала задержание Младича).

— Мама! А почему у меня нет отца? — мальчик закончил пить молоко и, вытерев с верхней губы молочные «усы», уставился своими голубыми глазами в кухонное окно, в котором отражалось лицо матери.

Руки мамы, которая в этот момент как обычно что-то размешивала в кастрюльке, дрогнули и ненадолго замерли. Всего на секунду.

— Его убили усташи, сынок.

— Кто такие усташи?

Следуя примеру нацистской Германии, режим усташей издал расовые законы по образу и подобию Нюрнбергских законов, направленные против евреев и цыган. Кроме них, врагами хорватского народа были объявлены и все сербы. Сербы, евреи, цыгане и хорватские антифашисты заключались в концентрационные лагеря и лагеря уничтожения. Тем самым режим усташей с проявлением крайней степени национализма, применяя на практике нацистскую расовую теорию, совершая преступления против человечности и геноцид, являлся хорватским вариантом германского нацизма.

Крупнейшим из лагерей был комплекс Ясеновац, в котором заключенных убивали с особенной жестокостью, причем убийства людей были поставлены на поток. Ясеновац был конвейером смерти. Наибольшее количество жертв было среди сербов. В Ясеноваце массово сжигали людей живыми или разделывали живых людей специальными ножами-сербосеками, крепящямися к руке (Усташи — Википедия).

Я не знаю, так ли происходил тот самый разговор, из которого малолетний Ратко Младич узнал о судьбе своего отца, но я почему-то вижу его именно так.