Россия будет воевать - Роман Носиков

«…если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною».

Потому что когда в мире кто-то прозябает в невежестве — это ты протанцевал на дискотеках и проиграл на приставках его образование. Потому что когда кто-то в мире умирает от голода, от болезней, которые человечество давно уже научилось лечить, — это ты проел его жизнь, это ты потратил на таблетки для похудения его лечение.

А самое страшное, что нет разницы между тобой и этим человеком, потому что он брат твой, а ты — сторож брату своему.

Вынести эти звучащие тихо, без навязывания и скандирования, но грохочущие, как горный обвал в душе слова — европейская душа не может. Эти слова как камни падают на сердце, и каждое слово разбивает его в красные брызги, не дает дышать.

Разве можно жить как прежде с таким знанием?

Поэтому и реакция у господ европейцев на Россию именно такая, как у менял и фарисеев на Христа, апостолов и пророков, — сначала они очарованно слушают, удивленные внезапно возникшей внутри жизнью, а затем, понимая, что это для них значит, чего от них требуют — хотят распять, побить камнями, отрубить голову. Заставить замолчать.

А главное — заставить закрыть глаза и не смотреть больше ему, европейцу, сквозь его европейские глаза в его европейскую душу. Им страшно представить себе, каким мы его видим. Он не хочет так на себя смотреть. Он не может позволить, чтобы кто-то видел его таким — за всеми занавесками, за всеми вывесками, за всеми сюртуками и галстуками — дряблым, обрюзгшим пожирателем людей.

Мы с нашей культурой, специально заточенной под то, чтобы понимать, полюбить и простить каждого человека — видим их насквозь и легко. Наша культура позволяет нам взять все их высшие произведения, легко их переосмыслить, обогатить новыми смыслами, усложнить, поставить спектакль, снять кино. Они же — не в состоянии даже поставить хоть что-то из наших классиков так, чтобы нам было не смешно.

Выколоть нам глаза. Вырвать наш язык — вот их мечта. Вот их способ обрести покой.

Украина для них — это миг сладчайшего торжества, когда удалось отторгнуть и растлить часть народа-пророка, заставить его предать своего Учителя — русский язык и Русский Мир. Предать на смерть за 30 евро. И сейчас самое время заставить его изваляться в грязи, в падали, осквернить себя до последнего предела, заставить его снять с гниющей коровьей туши веревку и на ней повеситься. Вот высшая власть Запада над бывшим русским! Вот он, предел мечтаний и истинное наслаждение!

Западная русофобия — это наследующее фарисеям, римлянам, язычникам и менялам богоборчество, которое говорит, что нет власти выше власти кесаря и царство Истины никогда не наступит. Ибо что есть истина? — Нет ее и нет никакого другого причастия, кроме пармезана и хамона.

А Истина все смотрит и смотрит им в глаза и не говорит ничего.

Именно поэтому за Россией куда более охотно идут бедные страны. Это потому, что они проходят в игольное ушко, в отличие от богатых. И им нечего бояться русского взгляда и русского молчания. Оно не про них.

Многие могут начать возражать в том смысле, что для кого-то после 1917-го, а для кого-то после 1991-го Россия уже не может претендовать на право судить, но они ошибаются — Бог всегда умеет заставить пророка выполнить предназначенное. И если Иону проглотил кит, чтобы доставить его к Ниневии, то Россию глотает и несет в себе сама человеческая история.

Сейчас в жизненных интересах США и Запада — любой ценой сохранить свою власть и богатство. И, следовательно, Запад как система адаптируется именно к этой задаче — карать и подавлять, порабощать и грабить. Соответственно этой задаче и кооптируются элиты от Мари Харф и Френсиса Фукуямы до Бернара Анри Леви — идеологов подавления всего мира, певцов палачей.

Жизненно важная задача России сейчас — сказать миру новое слово, заново принести миру Благую Весть и отстоять свою свободу это слово нести. Поэтому в элиты России будут ближайшие годы кооптироваться философы, поэты и воины.

Да, Россия сейчас не эталон и не соответствует своему предназначению. Но будет. Обязательно будет.

Нам предстоит пережить страшный и болезненный момент, который Александром Сергеевичем был описан так:

Перстами легкими как сонМоих зениц коснулся он.Отверзлись вещие зеницы,Как у испуганной орлицы.Моих ушей коснулся он, —И их наполнил шум и звон:И внял я неба содроганье,И горний ангелов полет,И гад морских подводный ход,И дольней лозы прозябанье.И он к устам моим приник,И вырвал грешный мой язык,И празднословный и лукавый,И жало мудрыя змеиВ уста замершие моиВложил десницею кровавой.И он мне грудь рассек мечом,И сердце трепетное вынул,И угль, пылающий огнем,Во грудь отверстую водвинул.

Собственно говоря, все уже началось.

И льющаяся по Русскому миру кровь — прямое доказательство этого.

И стрелковский запрет мата, и проповеди пармезана на фоне огня в Новороссии, и яростная беспомощность по отношению к русскому языку — это все начинающиеся конвульсии разделяющегося русского народа. Разделяющегося на народ-пророк, народ-священник — и то, что не получилось.