Осьминог. Неонуарная киноповесть - Борис Мышлявцев

от Бомбилы. Мне это… – он сделал жест, будто колет себе в вену.

Она задумалась ненадолго, затем кивнула и вышла в подсобку. Не было ее довольно долго и Роман успел изучить весь небогатый ассортимент. Кроме нескольких видов лапши – соевый соус, недорогие рыбные консервы, да несколько видов пива.

Она вернулась не одна, а в сопровождении азиата-мужчины лет сорока – сорока пяти. Из подсобки послышался приглушенный спор, говорили спорщик по-корейски. Нелегалы из Северной Кореи, работают на какой-нибудь стройке под видом киргизов, подумал Роман.

Мужчина жестом пригласил Романа следовать за ним. Они вышли из магазинчика и долго шли вдоль высоких покосившихся заборов, огибая блестящие ртутным светом вечные лужи и скоро подошли к одному из заброшенных портовых строений. Видимо, в советское время здесь располагалась контора.

– Здесь ждать, – с трудом выговаривая русские слова сказал мужчина и скрылся в темноте. Далекий фонарь давал совсем немного света. Роман закурил, посветив зажигалкой прочитал неряшливую надпись на стене бывшей конторы: НАХАЛОВКА ФОРЕВЕР. В следующую секунду он получил откуда-то из темноты такой удар, что чуть не упал. Он успел нанести ответный удар, костяшки больно хряснули по чьему-то лицу. Но следующий удар он пропустил и упал. Его начали методично, со знанием дела пинать – и он почти сразу отключился.

ГЛАВА 5. «Продолжение банкета»

Отключился он совсем ненадолго. Он услышал, как чей-то голос сказал резко:

– Хватит! Это не кашалотовский, это мент походу.

Нападавшие скрылись, а Роман поднялся, сплевывая кровь из разбитой губы. Побрел к ожидавшей его машине, на ходу пытаясь отряхнуть с одежды прилипшую к ней грязь.

Сашка посмотрел на него с интересом:

– Кто это тебе так вломил?

Роман ничего не ответил, только поморщился от боли в сломанном ребре.

– А теперь куда?

– В седьмой микрорайон давай, – сказал Роман . – Есть платок какой-нибудь?

Сашка протянул ему пачку бумажных салфеток.

***

Лена открыла дверь – нарядная, в красивом платье с блестками, ярко накрашенная

– Что это с тобой? – удивилась она, осматривая заляпанную грязью одежду Романа. Под его глазом начинал расплываться синяк, нижняя губа распухла.

– Да вроде ничего страшного.

– Иди-ка ты в душ.

В гостиной был уже готов романтический стол. Лена принесла из холодильника бутылку шампанского и запотевшую бутылку водки. Выключила свет, зажгла свечи, включила диск с романтической музыкой – медленный сентиментальный джаз. Затем достала из шкафа футболку.

– Башка болит.

– Вот, надень. Она безразмерная, на тебя налезет.

Лена протянула ему футболку и спросила:

– Кто это тебя?

– Да так. Ошибка вышла, – ответил Роман, натягивая футболку с рекламой какой-то вьетнамского напитка. – А что за музыка? У Билли Холидей вроде такая песня в репертуаре была…

– Что за музыка? Даже и не знаю. Клиент в машине диск оставил, давно еще. А ошибки … Ошибки могут дорого стоить.

– Могут, – согласился Роман. – У шефа вот монетка есть, ее с ошибкой отчеканили – и из-за этого монетка теперь штуку баксов стоит. Хотя… Ничего она не стоит – подделка оказалась.

– Не буду у тебя ничего про расследование спрашивать – а то опять меня ругать будешь, что не в свое дело лезу, – сказала Лена, усаживаясь за стол и наливая Роману водки. Он аккуратно, почти без звука открыл шампанское, налил в ленин бокал.

– Вот. Правильное решение, – согласился он. – Не спрашивай. Хотя… Это ты все равно завтра из интеренета узнаешь. Николай Арнольдович умер. Несчастный случай, говорят. Поскользнулся, упал, головой стукнулся – и в бассейн с дельфинами. Там и утонул.

– Ужас какой! – всплеснула руками Лена. – Это когда было?

Саксофон медленно и задумчиво начал подбираться к соло. Барабаны шелестели где-то на заднем плане, подобно вздохам сожалеющих о чем-то призраков. Рояль механически, с постепенно нарастающей громкостью, обыгрывал последовательность ми-минор – септакорд от си, и высокая нота си непрерывно трепетала где-то в отдалении, как колеблющийся язычок пламени.

– Вечером или ночью, – ответил Роман. – Он часто задерживается, говорят. И вчера все ушли, он остался, да в ночной смене один рабочий и охранник, дед старый. Никто ничего не видел. Камер у них там нет…

– Жалко Николая Арнольдовича. По виду – хороший человек.

Роман встал, подошел к стене, на которой в рамке висело фото улыбающегося мальчика, державшего на леске здоровенную рыбину.

– Где он такую изловил? – спросил Роман, указывая на фото. В стекле отражались уютные огоньки свеч.

– Это они с отцом его на Золотое Взморье в позапрошлом году ездили, – ответила Лена. – А ты рыбу ловить любишь?

– С детства не ловил. Последний раз – мне лет десять было – в сторону Горячего Ключа с отцом ходили. Там в горах в речушках маленькая такая форель живет. Речка неглубокая, прозрачная. И форели в ней полно в ямках. Подведешь к ней крючок с червячком – и ждешь, когда рыба его заглотит. Если она отворачивается – ты ей снова крючок к носу. В конце концов рано или поздно – клюнет…

– Общаетесь с отцом? – спросила Лена, наливая себе шампанского, ему – водки.

– Не, – отрицательно покачал головою Роман. – Он как ушел – так и не виделись больше. Один раз написал откуда-то из Якутии. А потом и совсем исчез.

– А он жив вообще?

– Без понятия. Помер, скорее всего. Он бухал сильно. Не так как я, а с запоями, по-черному.

В джазовый полумрак вторглась разухабистая русская попса: звонил ленин телефон.

Лена взяла трубку и с лица ее быстро начало сползать мечтательно-романтическое выражение.

– Нет, она не у меня. Нет. Да ты что? – встревоженно говорила она невидимому собеседнику на другом конце линии. – Давай мы к тебе подъедем. Да, Рома у меня сейчас.

– Это кто? Случилось что-то? – спросил державший в руке рюмку Роман.

– Это Инга. Ты прикинь… Даша с училища не пришла сегодня. И до сих пор дома нет. Телефон не отвечает. Песец…

– С училища? Она что, тоже в мореходке? – немного удивился Роман.

– Ну да. Ты не знал?

– Нет… Ты не говорила.

– Может ей в полицию сразу позвонить, что девчонка пропала? – спросила она.

– Да без толку, – мрачно ответил он . – Срок совсем ни о чем, они реагировать и не будут даже. Им желательно трое суток, чтобы человека пропавшим признать.

– К ней приедем, объяснишь – как лучше действовать.

– Конечно, – согласился он. – Но скорее всего, у друзей задержалась где-нибудь. Не будет же убийца прицельно уничтожать девушек из мореходного училища. Уж очень это маловероятно.

***

Встревоженная Инга недоуменно посмотрела на его лицо, где синяк, уже вполне оформившись, начал наливаться разными оттенками сиреневого и желтого.