Битва королев - Виктория Холт

Людовик издали выглядел хрупким и женственным, но ей показалось, что он лишь притворяется таковым, скрывая переполнявшую его истинную мужскую энергию.

Правильные черты лица, светлые длинные волосы, ниспадающие на плечи, – как он своей внешностью напоминал ей Хьюго Лузиньяна!

Конечно, смешно и думать, что Хьюго не изменился за прошедшие годы. Он мог полысеть и покрыться морщинами. И все же любого мужчину она сравнивала с рыцарем Хьюго, чей облик четко, будто сделанный резцом гравера, запечатлелся в ее памяти. Все любовники, которых она приглашала себе в кровать, были внешне похожи на Хьюго, и супруг ее, Джон, знал об этом. Вероятно, поэтому он так изощренно расправлялся с ними.

Как ей хотелось сейчас увидеть Хьюго! Как вновь соединить себя с ним? Женить его на одной из своих маленьких дочерей? Иногда мысли о давнем возлюбленном доводили ее до тайных истерик.

Крики толпы вернули Изабеллу из мира грез к церемонии, которая сделает ее малолетнего сына властелином Англии. Торжественные клятвы были произнесены, слова, выкрики герольдов, трубные звуки, чередуясь, разносились над водами вспухшей от прилива реки, а на поляне, на противоположном берегу, Людовик в шатре, воздвигнутом в качестве походного храма, поклялся перед переносным алтарем, что сохранит мир и в Англию не вернется, если ему будет уплачена обещанная компенсация.

Уильям Маршал готов был продать все свои поместья и душу заложить хоть самому дьяволу, лишь бы Людовик убрался под крылышко своей супруги Бланш.

На следующий день французы удалились, удовлетворенные шестью тысячами серебряных марок, собранных по самым заветным уголкам в жилищах простого люда. Они оставили выжженные на английской траве пятна от походных костров, много дерьма и мусора и нехорошую память о себе. Впрочем, сотни детишек, появившихся на свет в следующем году, легко почему-то овладевали, повзрослев, французским языком. Но это была уже не забота королевы и регента.

Папский посол и знатные люди Лондона препроводили Людовика в Дувр и пожелали ему счастливого плавания.

Когда корабль с французским принцем скрылся за горизонтом, по всему городу пронесся единодушный крик облегчения, затем повторенный по всем селениям, замкам и городам, разнесенный быстрее, чем любая государственная почта. Англия свободна! Да здравствует Генрих Третий – истинный английский король!

Королева была раздосадована прошедшей церемонией. Это был не ее праздник. Ни Уильям Маршал, ни Губерт де Бург не стали жертвой ее чар, на что она надеялась. Правда Маршал был стар, да и раньше, в молодости и зрелом возрасте, не позволял себе впадать в любовную горячку. Амурные дела как бы его не касались. Он женился на своей Изабелле уже на склоне лет и сохранял супружескую верность. Пять рожденных им в браке сыновей и пять дочерей доказывали, что он был образцовым мужем, а она – не менее образцовой женой. Вряд ли можно было рассчитывать, что под конец жизни он поддастся колдовству женской красоты и отдаст ей себя во власть, не телом – об этом уж и речи быть не могло, – но хотя бы разумом и душой.

Губерт де Бург – это был совсем другой человек, иной характер и иная судьба. Его жизнь вызывала разные толки, и Изабелла заинтересовалась подробностями о его совместном пребывании в тюремном замке с юным принцем Артуром. Она помнила, как часто король Джон вызывал его для доклада о поведении принца, как он однажды изложил Губерту под большим секретом, и весьма сладострастно, подробные инструкции, каким способом он должен кастрировать мальчика, а потом ослепить его.

Изабелла подслушивала эту доверительную беседу затаив дыхание. Из отрывочных фраз она поняла, что Артур хорош собой, что он в некотором смысле представляет интерес и для ее супруга, и для Губерта де Бурга и что лишение его мужского достоинства будет для них обоих большой жертвой, принесенной на благо государства.

Поэтому она и изумилась в высшей степени, когда узнала, что де Бург совершил благороднейшее деяние, не исполнив повеление короля.

Презрение к мужу дополнилось в ее душе интересом к его непокорному слуге, хотя и омраченное легким чувством ревности. Губерт рискнул жизнью ради смазливого юнца, а не ради нее, королевы и женщины, жаждущей нормальной любви. Она постаралась стереть образ Губерта из памяти, но теперь он вновь возник – и уже как зрелый муж и победоносный полководец. За это время он сменил трех жен, а был еще совсем не стар, и если бы овдовел в третий раз, то мог бы взять себе еще и четвертую супругу.

Первой женой его была Джоанна, дочь графа Девона. После ее смерти он женился на Беатрис, вдове лорда Бардульфа, а сейчас был женат на Хадвизе, которая по удивительному совпадению была когда-то первой супругой короля Джона. Этот брачный союз вызвал множество недоуменных толков. Хадвиза не была красавицей, но зато считалась самой богатой наследницей в королевстве. Поэтому Джон и женился на ней, когда не питал надежд надеть на свою голову корону. Он истязал Хадвизу постоянно и избавился от нее ради Изабеллы.

И вот теперь Хадвиза жена Губерта де Бурга! До этого она после Джона на короткое время пробыла супругой Джеффри Мандевилля, пятого графа Эссекса, который скончался незадолго до того, как Хадвиза и Губерт, не выждав положенных сроков траура, соединились в браке, оба по третьему разу в жизни.

Губерт дразнил воображение Изабеллы – трижды женатый мужчина, умный, расчетливый и явно не склонный стать покорным рабом вдовствующей королевы. Подобное пренебрежение выводило ее из себя. Гордость ее была уязвлена, хотя место рядом с ней в постели, если б она захотела, не пустовало бы ни одну ночь. Могучие токи женского очарования, исходящие от нее, ни в коей мере не ослабли с того великого и знаменательного дня, когда бродящий в одиночестве в лесу король Джон повстречал ее и возжелал получить Изабеллу в полную собственность, несмотря на то что она была обручена с Хьюго Лузиньяном.

Мысли ее вернулись на прежнюю стезю… к рыцарю Хьюго. Он – ее первая любовь! Он был несравненным. Его поцелуи, его голос, его нежность… Как бы ей хотелось вернуть его себе и посмотреть, не утратил ли этот мужчина своего прежнего обаяния.

Но как сложно это сделать! Ведь она теперь мать короля – мальчугана, ответственная за все поступки сына. И народ, хитрый, недоверчивый, наблюдает за ней. Народ тут же спросит – что это за хлыщ появился при дворе?

Ей было позволено появиться на торжестве подписания мирного договора с Людовиком, но ведь там она выглядела лишь пешкой в шахматной игре, разыгрываемой государственными мужами. Ее усадили на стульчике рядом со стулом побольше, олицетворяющим трон ее сына, и приказали помалкивать, пока будут говорить регенты – Маршал и де Бург. Ее запрятали в тень маленького короля – ее сынишки Генриха!