Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов

Я прислушался. Снаружи не доносилось никаких звуков. Я пробудился. Ушел от кошмара, вернулся в мир реальности. Насколько я понимал, предложенная машинами биоинженерная программа предусматривала создания новых существ. Возникали новые мысли, которые казались мне очень важными.

Мог ли разум выступать от имени человека? Или разум был чем-то отдельным от тела, самосоятельным элементом? Какую часть человека составляет разум, а какую – тело?

Необходимо было что-то сделать, предпринять действие, но какое? Я решил, что еще не пришло для действия подходящее время.

Я лежал расслабившись, наслаждаясь покоем и тишиной, и думал, что так, возможно, лучше. Теперь я обращал внимание на новые факты. Эволюция двуногих продолжалась.

Включил настольную лампу, чтобы убедиться. Проверил бледно-голубые стены. Вокруг было чисто и опрятно. Сердце медленно успокоилось, паника ушла.

Неожиданно моя рука начала дрожать, и я напрягся. Необходимо было восстановить контроль имплантов.

Я бы улыбнулся, если бы мог, не сомневался в этом. Но анатомически, как и все люди, я выглядел грустным.

У меня белая кожа. Светло-каштановые волосы. Голубые глаза. Я высок ростом – 180 см. В одежде немного консервативен. У меня были очки для чтения, хотя я надевал их больше из притворства, чем необходимости. Не верю Бога. Мое имя – Амант.

Я внес поправки в снабжение тела жидкостью, изменил структуру кожи и убавил дыхательный ритм; одновременно сузил зрачки, чтобы приспособить глаза к яркому свету, не снижая остроты зрения.

Странно, но возникло ощущение того, что нонокс пытается ускользнуть от моего взгляда. Мне не удавалось рассмотреть что-либо дольше секунды. Взгляд скользил, как луч света по поверхности зеркала. И если бы в этот момент меня попросили описать что происходит вокруг, я бы не смог это сделать. Все в окружающих меня людях и предметах было чуждым и мрачным и излучало необъяснимую, но отчетливо ощутимую угрозу.

Цивилизация машин была ослеплена ненавистью к жизни до такой степени, что ждала только удобный случай покончить с нами. Люди вокруг старались выжить любыми способами. Количество имплантов в человеке уже давно превышало все допустимые нормы. Быть наноидом – это мечта человека. Остаться человеком, избавившись от всего неудобного человеческого. Я старался найти в человеческом языке подходящее определение. Человеку требовалось значительно больше данных, чем любому наноиду.

Наноиды, представляли собой коллективный ум. Несмотря на то, что у наноида отсутствовали воспоминания, он мог в одиночку справиться с поставленной задачей и как индивидуум обладает интеллектом. Наноиды, как отдельные существа, были не более, чем живые машины. Чтобы строить планы и действовать, они нуждались друг в друге. Кроме того, наноиды были разбросаны по всей территории и машины было держать их под постоянным контролем.

Вместе с очевидными преимуществами в строении тела наноида имелись и недостатки. Их очень быстрый ум мог находить свое выражение только через примитивную нервную систему наноида, которая не всегда могла понять и просчитать поступки и мотивы действий людей. Если бы все происходило по-другому, человек бы уже давно был уничтожен.

Сообщество наноидов соединялись в единое целое, в котором отдельные существа уже не являются индивидуумами. Любое воспоминание имелось в сознании каждого наноида, а в одном из них оно сохраняется на протяжении нескольких лет. В машинах еще оставалось то, что было заложено в механизмы человеком. Человеческое еще оставалось в наноидах, память еще держалась в программных кодах, которые были созданы человеком. Машины еще чувствовали по временам свои старые личности.

Наноиды – это машины. Пусть они осознавали себя и являлись личностями, но они оставались машинами. При подведении итогов потерь в боевых столкновениях наноиды отождествлялись с потерями техники.

Глава 5

Было жарко, даже душновато. В щели не задувало – кондиционеры отключали на ночь. Горели три газовые лампы. Мы сидели на ящиках вдоль стен.

Рапатонов звали Оматон, Ботта и Аминк. Они были машинами, воевавшими рядом с людьми. Наноиды, которых удалось перепрограммировать. Я наблюдал за ними, пока они готовились к рейду. Оружейная камера, в которой происходило снаряжение машин выглядела оживленной – заполненная методично движущимися безмозглыми новви, облачающих наноидов в защитную броню.

Я слышал гул вращающихся волокон псевдомускулов. Каждая роль жизненно важна. Каждая обязанность почетна.

Лицо Оматона было разбито, а тело изрезано – теперь он наполовину состоял из новых имплантов – последствия неизлечимых ран – но он остался непокорным и даже неутомимым. Выстрел, изуродовавший ему лицо, предназначался мне. Я вспоминал про это каждый раз, когда его видел. Его синие глаза были сужены – он тестировал щелкающие мерцающие оптические импланты.

– Наноиды мыслят не как люди, – заговорил Ботта. – Наноиды приходят не ради мести, не ради того, чтобы заставить нас истечь кровью за свои поражения. Они пришли, чтобы уничтожить нас.

– Нонокс не устоит, – сказал Оматон. – Мы должны покинуть его и рассредоточиться по другим укреплениям. Это не Вторая война.

Аминк злобно заговорил:

– Поверхность этого мира будет пылать, пока от величайших достижений человечества не останется ничего, кроме пепла.

– Я никогда прежде не слышал, чтобы ты предрекал поражение, брат, – сказал я.

– Мне еще будут люди рот затыкать, – проворчал Аминк.

Наши нанотехники постарались и вложили в наноидов правильные мысли. Сомнений не должно остаться ни у кого.

В боевых группах был высокий уровень потерь, поэтому их комплектовали изделиями, о которых можно было не жалеть. Расходным материалом.

На посадочных площадках военные транспорты выдвигались в колонны, направляясь в лагеря, разбитые вокруг «Нонокса 357». Краска на их бортах уже сошла, обнажив тусклый металл.

Важные мысли возникали в моей голове. Снабжение продовольствием «Нонокса 357». Насколько его хватит, когда поставки извне станут невозможны. Где эти припасы хранить? Возникала необходимость планирования сокращенного рациона с предлагающимися списками предполагаемых потерь от истощения.

Центры очистки воды. Сколько из них должны функционировать, чтобы обеспечить потребности людей? Подземные хранилища и текущие запасы воды были близки к истощению.

Возникали новые виды болезней. Их симптомы пугали тех, кто сталкивался с ними впервые. Тяжесть течения и скорость распространения искусственных вирусов внутри живых организмов не оставляли шансов уцелеть выжившим. Сложно было предположить, к чему приведут поиски машин в их стремлении избавиться от соперников по планете. Невозможность определить механизм распространения нановирусов пугал тех, кому пока повело. Сочетаемость человеческих экземпляров с имплантами все еще оставалась очень низкой. Многие люди пережив ломку прежних стереотипов, осознав, куда на самом деле попали, начинали жить одним днем.

Я устал. А ведь сегодня даже не сражался. Мое дыхание было тяжелым. Воздух, переработанный и отфильтрованный, проходил сквозь маску респиратора, закрывающую нос и рот.

Я был хорошим солдатом: выполнял приказы, защищал людей от машин и никогда не задавал лишних вопросов. Но я командовал, и команды – выполнялись, если верить сообщениям новви. Я начинал замечать, что у машин оказывалось больше причин выполнять приказы, чем у меня