Чайлдфри (СИ) - Тоцка Тала

— Я? Ты сошел с ума, Клим, отпусти меня! — она судорожно пыталась высвободиться.

— Смотришь на меня так, юбка у тебя узкая и помада эта твоя, — он очертил пальцем губы, не касаясь, а лишь прижимая уголки. — Ты специально это делаешь?

— Какая тебе разница, какой цвет у подержанной машины? — Катя старалась, чтобы прозвучало беззаботно, но горечь сдержать не получилось.

Аверин ошалело выпустил ее руки, а потом порывисто обнял, и пришла Катина очередь ошалеть.

— Прости, я намеренно хотел задеть тебя, я ревную тебя к твоему козлу, Катенька…

Она представила, что будет, если кому-то вздумается сюда заглянуть. Оттолкнула Клима и проскользнула под его рукой к двери, но он снова поймал ее за локти и потянул к себе.

— Чем он лучше меня? — не сказал, а прорычал. Катя обернулась и погладила Аверина по щеке.

— Ну что ты, ничем, ты лучше всех, котеночек, — и выбежала из подсобки, пока тот вращал глазами и хватал ртом воздух.

— Ты обещал застрелиться, — напомнила Катя, отскочив на безопасное расстояние, Клим молчал, тяжело дыша. — Все твои слова это дым, Аверин, так что иди-ка ты в… автомобильный салон. Только смотри, не продешеви, там и битые машины продаются, и по кругу крашеные, и с запчастями старыми. Но тебе лишь бы фасад был в норме и цена подороже, так что вперед, Аверин…

Она развернулась и пошла прочь, ругая себя последними словами, что не удержалась и сорвалась, дав понять Климу, что он ей не безразличен. А на следующей оперативке Чистяков объявил, что Клим Аверин прошел стажировку и принят в постоянный штат. И что дресс-код компании теперь запрещает сотрудницам красить губы яркой помадой, особенно это касается всех цветов красного.

Отдел получил аванс, и Аверин пригласил коллег отметить свое зачисление в штат в расположенную неподалеку тратторию «Тоскана». Катя поначалу хотела отказаться, но затем, вспомнив, как настоятельно ей советовал Чистяков не выделяться из коллектива, позвонила маме, и та пришла сменить няню, оставшись с внуками ночевать.

— Кать, ты что, не идешь? — Надя остановилась у ее двери, когда сотрудники один за другим потянулись к выходу.

— Иду. Губы только накрашу, — Катерина достала губную помаду того самого, запрещенного оттенка и самым тщательным образом накрасила губы. А что, имеет право, рабочий день подошел к концу, а от бледного нюдового цвета ее уже воротило.

— Ха, Катюха, нарушаешь дресс код! — подмигнул Сергей, увидев ее выходящую из здания офиса.

— Время нерабочее, я не в офисе, — ответила Катя и добавила ворчливо, — хоть в зеленый губы накрашу, наше руководство это уж точно не должно волновать. Или еще кого-то, — она пристально взглянула на Аверина. Чистяков недаром предполагал, что тот засланный казачок, только слепой не увидел бы связи между их последней стычкой с Климом и запретом на красную помаду.

— А я полностью поддерживаю такое решение, — спокойно ответил Клим, глядя Кате прямо в глаза, — мало того, это было мое предложение.

— Твое? — удивленно повернулась к нему Надежда.

— Да. Я написал в чате компании свое замечание. Надоело, приходя в офис, чувствовать себя посетителем увеселительного заведения. И я рад, что к моему мнению прислушались.

— Лучше бы ты написал, чтобы решили проблему с питанием для сотрудников, — недовольно хмыкнула Катя, — а то с этим дресс-кодом скоро будут нам диктовать, какого цвета нижнее белье надевать в офис.

— Хорошая идея, — оживился Степан,  Клим его поддержал:

— Мне тоже нравится. Думаю здесь красный будет как раз уместен.

— Вообще Степа имел в виду обеды, — съехидничала Катя, внушительный Степан виновато закивал, — а кое-кому прямая дорога в управляющие борделем.

Аверин умолк, они как раз подошли к траттории. Их компанию разместили за массивным деревянным столом, официант принял заказ, и тут Клим спросил у Кати уже вполне серьезно:

— А какие у нас проблемы с обедами? Разве кухонной зоны недостаточно?

— Не все носят с собой из дому судочки, — объяснила Катя, они совершенно случайно оказались за столом рядом, — в здании этажом выше есть ресторан, но там дорого, даже их бизнес-ланчи не всем по карману. Из близлежащих кафе есть несколько недорогих, но они не справляются с таким наплывом посетителей, а у нас не всегда есть время по сорок минут ждать заказ. Было бы замечательно, если бы компания подписала контракт на доставку готовой еды, чтобы каждый мог заранее выбрать себе блюда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А почему ты сама не напишешь?

— Так Чистяков сто раз об этом говорил, но видать яркая помада для руководства представляет большую опасность, чем голодные сотрудники.

Клим выгнул бровь, но отвечать не стал, зато в разговор встряла Аня:

— А вы слышали эти слухи, что будто бы будут увольнять всех, у кого есть дети?

Катя невольно вздрогнула, и это не укрылось от Клима. Она уткнулась в коктейль, чтобы не выдать Чистякова, поделившегося с ней тайной, которая, по-видимому, тайной уже давно ни для кого не являлась.

— Как это? — не понял Сергей. — Так нет такого закона.

— Закона нет, а Любка Стрельникова и Оля Друбина уже написали заявления, Зимина вроде следующая.

— Зимина? — взвилась Катя — они хотят уволить Наташу? И Чистяков позволил?

Наташа Зимина была финансистом от Бога, Чистяков лично привел ее в свой департамент, как и Катю, и если он не смог отстоять ее, то Катя вылетит еще быстрее, как только в отдел кадров поступят сведения об усыновлении.

— Чистяков орал так, что было слышно у производственников, говорили, он сам написал заявление, — сказал Степа, складывая себе на тарелку сразу половину пиццы. Кате уже ничего не хотелось. — Не знаю, отстоит Зимину или нет.

— Странный он, этот наш новый рабовладелец, — задумчиво произнесла Надя, у нее все руководители были как не рабовладельцами, так работорговцами, даже Катерина, — почти у всех есть дети, разве можно так оценивать работу человека?

— Так он чайлдфри, — лениво потягивая пиво, сказал Сергей, — у них это что-то типа идеологии. Дети личинки и все такое.

— Это чайлдхэйт так считают, — заспорила Аня, — а чайлдфри просто сознательно выбирают жизнь без детей.

— Так пусть и выбирают, нам зачем ее портить? — проворчал Степа.

— А ты тут каким боком? — спросила Надя. — У тебя ни жены, ни детей, чем они тебе жизнь портят?

— Вот придет вместо Наташки что-то типа Ленки-дуры, посмотрим, как ты запоешь. Значит, Ленку выгнать нельзя, потому что она любовница Осадчего, Чистяков все локти изгрыз, а уволить ее не может. Зато Натали, которая и за нее, и за себя работу делает, они увольняют! Зашибись! Да я по полдня одну цифру жду, если Зиминой на работе нет.

— А почему ее не бывает на работе? — спросил Клим.

— У нее ребенок больной, — ответила вместо Степки Аня, — она одна, без мужа. Но Зимина всегда на удаленке, если отпрашивается. И потом до ночи в офисе сидеть может, Степа прав, с нее намного больше толку, чем с бездетной Ленки.

— А ты чего молчишь? — повернулся Клим к Кате, а ее уже всю трясло, и она не удержалась:

— Потому что я их ненавижу, этих чайлдфри. Вот просто ненавижу и все.

— Мне кажется, — Клим говорил, медленно растягивая слова, — это право владельца устанавливать в собственной компании свои порядки.

— Я и не спорю, пусть устанавливают, — мотнула головой Катя, — но посмотрим тогда, с чем они по итогу останутся, когда толковых сотрудников разгонят. Точнее, с кем.

— Ты чего так завелась, Кать? — удивился Сергей, а она не могла остановится.

— Не обращай внимания, Сереж, это личное. У меня с этими чайлдфри свои счеты. Ладно, ребята, мне пора, я пойду. Меня ждут, — проговорила с нажимом, адресованным Аверину. На самом деле ей хотелось поскорее выйти на воздух, чтобы успокоиться, она уже жалела, что ввязалась в этот бессмысленный разговор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я тебя проведу, — сказал Клим, поднимаясь следом, как тут ее талию обвили чьи-то руки, и знакомый голос послышался у самого уха:

— Катюша, привет. Я так рад тебя видеть.