Оксюморон - Максим Владимирович Альмукаев

раздалось звонкое соловьиное пение. Саня живёт один и обычно бывает рад разделить своё жильё с кем-нибудь. Конечно не с кем попало. По большей части его жилище в своих отевроремонтированных недрах привечало молодых красивых и длинноногих представительниц женского пола. Мужиков Саня, конечно, тоже пускает к себе, но только тех, кого знает, и тех, кто не забывает прихватить с собою “магарыч”. Я был пуст как зимний скворечник, но меня не покидала надежда, что у моего жизнелюбивого и любвеобильного друга всё же найдётся местечко в доме для несчастного бездомного, который к тому же как никак является жертвой его собственного эксперимента. Нажав кнопку звонка, я стал ждать. Прошло минуты три-четыре. Каждая из минут пробивалась словно росток через асфальт. У меня появились неприятные пред чувствия.

Обычно Саня отвечает быстро, но не в этот раз. Нажав на кнопку звонка ещё несколько раз, я обречённо смирился. Сани не было дома. «Наверное, сидит сейчас у одной из своих многочисленных подружек – думал я спускаясь вниз – и пьёт коньячок под её усыпляющий лепет, при этом поглаживая её коленки». Выйдя из подъезда, я подумал, что зря столько усилий, да и денег пропало даром. Надо было сначала позвонить, а так нечего без приглашения бродить по знакомым.

Эта мысль натолкнула меня на другую столь же неутешительную. Мой мобильник остался дома. Замечательно. Выходит, я остался и без связи. Что дальше?

Оставался правда ещё вариант позвонить тёще и наврав ей с три короба напроситься на ночь к ней.

Нина Ивановна проживала в Митино. Она была высокой суховатой особой с чертами лица. которые выдавали в ней дочь какого-нибудь аристократического древнего как мир, рода. Хотя я где-то читал что самые красивые цветы вырастают на помойках, а аристократы в своих бесчисленных гемофелийных реинкарнациях страшны как смертный грех. Не знаю, может так оно и есть. Моя тёща была без сомнения красива той красотой какой бывают красивы древние мраморные изваяния если вы истинный ценитель и привыкли деликатно не замечать на их поверхности щербины и трещины.

Держаться с людьми Нина Ивановна предпочитала с брезгливостью истиной аристократки. Помнится, как-то ещё до свадьбы я пришёл к Ленке в гости. Самой её дома не оказалось. Зато Нина Ивановна таки оказалась.

– Проходите Алексей на кухню – сказала она мне сухим дежурным тоном – будем чай пить.

И, видимо заметив мою нерешительность, добавила:

– Да не бойтесь вы, я вас не съем.

Слово «Вас» она произнесла таким тоном словно Лену она уже съела. Не знаю, как там у других, но за одно это чаепитие все рассказанные мне в течении всей моей прошедшей жизни анекдоты в которых главными действующими персонажами выступали тёщи и зятья из коротких новелл с парадоксальным концом слились в трагический эпос в котором стирались чужие судьбы и жизни.

В принципе, я знал свою тёщу очень плохо. Когда она приезжала к нам в гости, а случалось это крайне редко, за что ей спасибо, наше общение сводилось к нескольким дежурным фразам, и бурчанию по поводу долгожданных внуков. Я знал, что работает она врачом-фельдшером в одной из больниц Москвы. Знал, что у неё есть брат, на двенадцать лет её старше, а стало быть рождённый в далёком сорок пятом году. Знал я что зовут её брата не много не мало Адольф.

Согласись, мой уважаемый читатель, что назвать ребёнка Адольфом в день победы над страной, руководимой Адольфом всех времён и народов это отнюдь не то же самое, что называть своих дочерей рождённых первого мая Даздрапермами в той же стране. Сейчас я понимаю, вдумайся я тогда поглубже я увидел бы сколь необычна семья у моей супруги. Вообще то если на секунду убрать лирику за скобки и забыть прошлое, тёща вроде не плохо ко мне всегда относилась, но, во-первых, видел ли ты читатель когда-нибудь тёщ которые бы не знали о ссоре их дочерей с мужьями спустя десять, максимум двадцать минут после произошедшего? А во-вторых даже если приём пройдёт нормально, то порции моралите и основ правильной семейной жизни мне в любом случае будет не избежать. Нет, не поеду я к вам Нина Ивановна. Сидите спокойно в своём Митино и поливайте герань на окне. Прошлого было не изменить, а будущее упрямо не подгонялось ни под одну из придуманных мною теорий.

ГЛАВА 4

Спустя примерно час моих бесцельных блужданий я свернул в один из дворов, чтобы в тишине и покое выпить бутылку холодного пива, предварительно купленную мною в киоске на последние деньги. Пройдя мимо вырезанного из дерева грустного медведя с обломленной лапой, я опустился на покрытую облупившейся зелёной краской скамейку и осмотрелся по сторонам. Двор, в котором я находился был самым обыкновенным двором, коих сотни, тысячи и даже десятки тысяч в матушке Москве. Усаженный кустами сирени, обломанные ветки которой ясно свидетельствовали о том, что царивший вокруг финансовый кризис, детской оружейной промышленности, вооружающей пацанов луками и рогатками не коснулся ни в коей мере. Весь двор был утыкан разными детскими конструкциями в виде домиков и лестниц. Возле одного из подъездов я увидел серый не очень новый, что было видно по облупившейся краске, Мерседес. В общем это был самый обычный двор, вмещающий в своём небольшом пространстве всю прелесть и весь позор гнусной российской действительности. Существующий вероятно кроме всего прочего для того, чтобы глядя на него из окна у человека создавалось вполне устойчивое ощущение, что он видит перед собой не нелепый и позорный эрзац жизни, а эдакий тихий уголок, которому не страшны ни какие шторма и ураганы.

Однако двор двором, но меня ждало моё пиво. Открыв бутылку я с наслаждением припал к горлышку. Пиво за то время пока я его нёс успело правда немного нагреться, но это не испортило мне наслаждения. Оторвавшись от бутылки я посмотрел сколько пива в ней осталось. Оставалась ещё половина. Поставив бутылку на землю я откинулся на спинку скамейки и подставил своё лицо свежему ветерку. Но наслаждался я этой идиллией не очень долго.

Вскоре до моего слуха донёсся звук открываемой двери. Открыв глаза, я увидел идущего к моей скамейке широкоплечего коротко подстриженного мужичка, примерно моих лет, с серьёзным, волевым лицом, в приличном, хотя и немного потёртом костюме. По виду это был один из тех горемык, кого сбило с вершины с трудом обретённого благосостояния немилосердным ураганом разразившегося финансового кризиса. Однако, падая с высот своего материального благополучия этот