Логика монотеизма. Избранные лекции - Гейдар Джахидович Джемаль

о том, что такое радикализм. Я думаю, что сегодня эта преамбула завершена и мы можем поговорить в свободной форме.

Ответы на вопросы

Радикал – это «тот, кто стоит у корня»? Или здесь мы эту этимологию отбросим в сторону?

Интересно, что в современном новоязе, псевдопублицистическом, псевдополитическом, «радикал» и «экстремист» – это синонимы. Тогда как «экстрим» – это «с краю», а «радикал» – это «в центре». На самом деле радикал – в центре, и это соответствует аяту Священного Корана, когда Всевышний Аллах говорит: «Я поставил вас Уммой в центре, в середине». Этот аят переводят всегда как: «Я поставил вас общиной, удалённой от крайностей, “средними” людьми». То есть замазывают всегда в переводах очень конкретный смысл. А правильно будет: «Я поставил вас Уммой в центре, дабы вы свидетельствовали против человечества, а Пророк бы свидетельствовал против вас». Имеется в виду на Страшном Суде.

Всякий радикал, восходя по этой вертикали невозможного и нереального Абсолюта – того, что превышает все возможности, – отменяет её, а восходит в этом своём движении до последних степеней, до последней той инстанции, которая отменяет всё? Или здесь есть какие-то определённые метафизические градации, и как это выражается в психологическом пространстве радикала?

Дело в том, что нельзя смешивать путь радикала с путём проходящего инициацию «ищущего» эзотерика в традиционалистской метафизике, потому что в традиционалистской метафизике есть идея восхождения к великой идентичности и тождеству с «первоначалом» – безусловным «первоначалом», отождествлением с безусловным. А радикализм не есть отождествление с безусловным, потому что отождествление предполагает субстанциональный аспект.

А здесь существует сфера манифестации и неманифестации. Я, кстати, объединяю под термином «Бытие» и манифестацию, и неманифестацию, – то есть, скажем условно, то, что Генон определяет как «дао», проявленное и непроявленное вместе, то есть возможность непроявления и возможность проявления. Он говорит, что возможность проявления – это непроявленная возможность Бытия, то есть это возможность проявления, которая сама ещё не проявлена; внутри неё неизмеримо больше возможности непроявления. Так вот, возможность непроявления и возможность проявления я вместе соединяю в условном термине «Бытие».

Это Бытие есть реализация возможного. А возможное – это тень, которая отбрасывается невозможным, потому что невозможное как таковое не реально, а является аспектом Мысли Всевышнего. Невозможное – это сердцевина, это аспект Мысли Всевышнего. Невозможное – это существо Мысли Всевышнего, которое скрывается. И поскольку оно – невозможное, то оно может быть дано только через указание на него тем, что его отрицает. То, что его отрицает, – это как бы рубеж, горизонт, чистый бесконечный негатив, который всеми Традициями принимается за фундаментальное «первоначало», то есть Брахма, который является безусловным апофатическим Абсолютом. И с точки зрения всех Традиций это – начало начал.

В действительности это чистый негатив, не имеющий никакого содержания. Тотальный негатив не может быть самодостаточен, поэтому он изначально ущербный: бесконечное не может быть позитивным, бесконечное лишено внутреннего структурирования, определений, лимитов, целей (оно просто отрицает), но оно при этом не может иметь контент. Вот как из бесконечного возникает конечное? Если бы бесконечное было самодостаточным и идентичным самому себе, то выйти из него нельзя было бы: конечное было бы исключено. И тогда конечное было бы невозможным. Но на самом деле бесконечное не самодостаточно – оно существует лишь как указание на невозможное помимо себя. И поэтому конечное становится возможным. И, собственно говоря, «возможное» и «конечное» как категории абсолютно синонимичны. Возможное – это и есть конечное. Поэтому, когда Генон говорит «possibilite infini», то это оксюморон.

Не может быть «бесконечной возможности», но может быть интерференция конечных возможностей таким образом, что в результате «интеррефлексии» разбегающихся зеркал, в бесконечной «интеррефлексии» зеркал, которые отражают друг друга, создаётся иллюзия «позитивной бесконечности», то есть позитивного наличия. Но это не более чем взаимная интерференция конечных начал. То есть то, что мы принимаем как Бытие, которое неохватно, – это на самом деле взаимная интерференция конечных начал, которых конечное число. Их пять: это возможность конкретного, возможность альтернативного, возможность не быть конкретному, возможность не быть альтернативному и возможность не быть ничему. Первые два – это возможности манифестации. А последующие три – это возможности неманифестации. И они интерферируют друг друга и порождают бесконечное многообразие, которое на самом деле является проявлением Великого Существа.

Это Великое Существо есть Денница, Люцифер, Иблис, Аполлон, – это есть Великое Существо, которое есть вместе с тем и объективное Бытие. Это «интерференция» конечных начал. И человек является, по своей модели, просто одним из отдалённых отражений Великого Существа, но в человека уникальным образом введена эта «скважина», эта точка несовпадения со всем остальным зеркальным Бытием. Это как в бесконечном множестве зеркал: в одном зеркале выбрали некую точку, поцарапали амальгаму, и в этой точке зеркало стало особым: в нём исчезла оптическая рефлексия. Или в одном из зеркал есть особая точка, которая не совпадает со световым потоком, с этой системой оптики, но при этом это достаточно удалённое от центра зеркало.

И главная задача радикала – это не восходить, а отражать Провиденциальный Замысел в своём собственном мышлении. Но в индивидуальном мышлении это невозможно отразить полностью, и индивидуальное мышление обладает спецификой внеисторичности. Только мышление коллективное, то есть мышление на уровне братства, джамаата, общины, когда люди участвуют, – только их мышление является историческим. Только мышление людей, связанных друг с другом через «братство по смерти», – не через появление из женского лона, а через уход в могилу как антитезу женскому лону, братскую могилу, – приобретает измерение «историчности», – в отличие от мышления индивидуально Маркса, Гегеля. То есть может быть какой угодно гений, но его мышление не исторично. А вот мышление, допустим, «Народной воли» в тысячу раз слабее, дефектнее, чем мышление Гегеля, но в отличие от Гегеля оно исторично. Потому что в мышлении радикального братства отражается какой-то частью, какой-то тенью (чем больше, тем лучше, конечно) Замысел Всевышнего.

Задача состоит в том, чтобы Провиденциальная Мысль, которая изначально является неопределённостью, изначально является неутверждением, изначально является апорией, чтобы она отразилась в мышлении здесь, и эта община, эта группа связанных между собой братьев становится инструментом её реализации. Но, конечно же, реализация для всех участников – это абсолютная жертвенность. И это не значит, что каждый из них должен пойти и умереть, бросив все дела, – и наплевать, что будет завтра. Нет. Эта абсолютная жертвенность должна быть исходным и перманентным состоянием. При этом эти люди могут прийти к серьёзным постам, к власти, дожить даже до преклонных лет, – это неважно. Обстоятельства того, погибнет ли этот человек в двадцать лет или умрёт в восемьдесят (победив или не победив, в застенках), – это всё неважно.