Логика монотеизма. Избранные лекции - Гейдар Джахидович Джемаль

могущим быть заданным для него как для чувствилища, – для этого нужно Откровение. Откровение потому и даётся, что оно приходит из внереального, из невозможного. Это тот мост или та «вольтова дуга», которая соединяет невозможное как источник с чёрным бликом внутри, который этим невозможным отброшен вглубь этого бытия, частью которого я являюсь. Еще раз подчёркиваю, что я говорил об «абсолютной рефлексии как идеальной модели», но её не существует в реальной жизни.

В реальной жизни нет никаких сил, которые бы человека вывели на понимание того, что такое сознание. Даже если ему показать, что это сознание у него реально есть и работает, он этого не поймёт. А показать это можно очень просто. Каждый испытывал шок, когда вошёл в тёмную комнату, где думал, что он один, и вдруг кто-то зашевелился сзади или положил ему руку на плечо, и его подбросило от испуга. Что происходит в этот момент? Человек встречается реально с этой самой «скважиной» в себе, со своим истинным, внутренним Я, которое является точкой несовпадения ни с чем. Я говорю о том, что происходит долю секунды, – нужно условие, согласно которому ты думаешь, что ты один. Это может быть в разной ситуации: вошёл в тёмную комнату, вошёл в пустой дом или сидел у костра и отошёл от освещённого пространства куда-нибудь в скалы, и вдруг в кустах что-то зашевелилось, – испытываешь шок. Что при этом происходит? Происходит то, что ты думаешь, что ты один, а вдруг в твоё ментальное поле входит реально (не концепция, не мысль, не слово) опыт другого.

Причём подчёркиваю: неважно, что ты знаешь, что за окном спальни, где думал, что ты в темноте один, или за пределами освещённого костра, сидят твои товарищи, какие-то люди присутствуют. Ты, когда испытываешь это, ты обязательно должен знать, что в том пространстве, где ты сейчас экзистенциально, – ты один. И вот появляется через шорох, через движение, через присутствие идея другого. И когда появляется идея другого, происходит момент ужаса, «схлопывание», когда внезапно этот другой оборачивается тобой, твоим глазом, который смотрит. То есть ты встречаешься с чёрной амальгамой зеркала. Ты представляешь собой зеркало, и зеркало обнаруживает, почему оно отражает, – потому что у него сзади чёрная амальгама, не пропускающая свет. Оно ведь ничего не видит, кроме этой чёрной амальгамы, и в какой-то момент зеркало начинает воспринимать только чёрную амальгаму себя. Это длится доли секунды, и если это продлится чуть больше, то человек может умереть, потому что это его «разносит». В этот момент он действительно обнаруживает природу собственного сознания и природу смерти. Но он не успевает её осознать, потому что тут же всё проходит и остаётся только адреналиновый всплеск, который оседает. Но то, что называется «сатори», – это разбавленное раз в сто состояние шока, испуга. То, что буддисты ищут в качестве дикого кайфа, ради которого они приехали, – это этот шок, но разведённый «один к ста». А для радикала – это просто знак, который он должен интерпретировать, но уже задним числом, когда он опирается на Откровение.

А так ведь практически каждый это испытал. Ну и что толку? Разве кто понял, что он испытал встречу со своим гносеологическим центром, со своим свидетельствующим «я», со своим свидетельствующим сознанием? Да никто ничего не понял. То есть невозможно без опоры на Откровение принять участие в Провиденциальном Замысле как в сюжете.

А что значит «не принять участие в Провиденциальном Замысле как в сюжете», а быть «всё понявшим» и так далее? Это означает следующее: на сцене идёт «Гамлет», а ты из зрительного зала вышел и начал кривляться перед зрительным залом и сценой, повторяя жесты актёров, воспроизводя реплики, абсолютно не понимая, что это пьеса, которая поставлена режиссёром, что она несёт в себе определённое послание. А есть такие сумасшедшие, фрики, – когда что-то происходит на сцене, они выбегают и как бы начинают тоже участвовать в этом, начинают что-то воспроизводить…

Но здесь есть другая сторона. Откровение требует политической философии. И не только политической философии, но концептуального сквозного дискурса, который задействует всё, то есть он втягивает в себя все эти проблемы, о которых я говорил: от Абсолюта, то есть противостояния Абсолюту, до противостояния политической действительности, бытовой действительности. Сквозной дискурс, некоторой попыткой создать который являлся марксизм. От «диалектики природы» до «исторического материализма». Нам необходим аналог этого.

И что произойдёт, когда такой дискурс будет создан? Но этот дискурс возможен, потому что есть Откровение. Оно ведь было. Мы не можем действовать в этом мире и делать вид, что его не было. Мы не можем делать вид, что как будто мы сами всё надумали. Потому что это будет ложью. Но мы можем на базе этого Откровения, не упоминая его, сформулировать такой сквозной дискурс, который снесёт и Левинаса, и Хабермаса[6], и будет очевиден для интеллектуалов любого убеждения и разлива, – ну как марксизм. Никто же не говорит, что марксизм – это гегельянство, а гегельянство – это Лютер и поэтому, дескать, каждый, кто стал марксистом, тем самым сразу стал протестантом в своём первозданном ключе. Это же не так происходит. Но на самом деле как бы и так: каждый, кто стал марксистом, в некотором смысле стал участником Реформации, в каком-то смысле участником протестантского пафоса, но не осознавая этого. Но я хочу сказать, что этот пример, который был в прошлом (это ведь некий пример, некий образ), – его надо поправить, он не идеален.

Надо стремиться к тому, чтобы каждый, кто усвоил политический дискурс радикализма, тем самым стал бы му’мином, пришёл бы к тому, чтобы стать мусульманином, но мусульманином именно как носителем Провиденциального Замысла. И мы должны быть среди всех, кто сражается: мы должны быть с колумбийским ФАРКом, мы должны быть с кубинцами, мы должны быть с теми, кто сражается в Африке (неважно какой), мы должны быть вместе с теми, кто во Франции выходит против гей-браков, мы должны быть всюду со всеми, но не в антиглобалистском мусоре, а мы должны перехватить инициативу у тех, которые оседлали левый дискурс и на нем въехали в Клуб – в «совет директоров акционерного общества» под названием «Глобальное общество». А сейчас левого уже нет ничего и правого нет. Либерализм «на слив». «Левые» и «правые» имеют смысл только в либеральном пространстве.

А есть единственная вещь, которая имеет значение – протест. И мы должны курировать протест, курировать кризис. А для этого нужно иметь сквозную идеологию и философию кризиса. Об этом мы ещё будем говорить, потому что на самом деле это фундаментальная