Только ты - Фрида Митчелл

Гордон взял ее под руку, увлекая в маленький бар в холле отеля.

— А что плохого в том, что человек остается наедине с собой? — с жаром спросила она. — К тому же у меня есть много друзей и кот…

— Леди в девяносто лет имеют много друзей и кошку.

В его голосе явно звучала насмешка.

— Наш столик в ресторане будет готов к половине девятого. А сейчас я хотел бы, чтобы вы попробовали великолепные коктейли в баре. Уверен, они вам понравятся.

Глаза Гордона тут же переключились на бармена за стойкой.

— Добрый вечер, Чарли. Как твоя жена?

— Все в порядке, мистер Гордон. Спасибо. Мы вызвали родителей, чтобы они нам немного помогли. Это даст Берте передышку.

— Ну, ну, молодцы. — Эрнан похлопал бармена по руке и обратился к спутнице: — Жена Чарли недавно родила двойню. Вот что значит жениться на здоровой, крепкой немецкой девушке.

Алис с трудом изобразила на лице вымученную улыбку. Перед глазами предстали два крохотных человечка на руках у счастливых родителей. Сразу двое. А ей Бог и одного не даст. Как несправедливо! Жизнь вообще несправедлива.

— Приготовьте коктейль «Восторг», — попросил Гордон. — А я предпочту минеральную воду — я за рулем.

— Нет проблем, сэр, — улыбнулся бармен.

— Вам скучно здесь? — спросил Эрнан, когда Алис сделала большой глоток розового коктейля, чтобы немного успокоиться.

— Скучно? — удивленно переспросила она. — Совсем нет.

— Вы любите детей?

Он не имел представления, что значит для нее этот разговор. Женщина постаралась взять себя в руки.

— Я думаю, что да. Правда, никогда близко не общалась с ними.

— Вы так заняты своей карьерой? — Интонация была странной, но лицо оставалось спокойным и приятным. Тем не менее она чувствовала, что не находит одобрения. И это причиняло ей боль.

— Надеюсь, я не должна изображать из себя человека, восхищающегося счастливыми семьями.

— Нет. Конечно нет. Но вы очень много потеряли, если не общались с такими семьями. — Он внимательно посмотрел на нее. — Допивайте коктейль, а я закажу еще один, прежде чем мы поедем в ресторан.

Алис не увлекалась алкоголем, вот и сегодня ей совсем не хотелось пить. Сделала еще один глоток и поставила бокал на стойку. На душе почему-то стало грустно.

Неужели ему кажется, что она амбициозная женщина, думающая лишь о своей карьере? В любом случае, наверное, производит впечатление суперделовой особы. В последний год она старательно носила эту маску, и трудно винить человека за то, что он считает ее такой.

Странно, но коктейль сильно подействовал на нее. А может, это из-за близости Эрнана? Он сегодня очарователен.

И все равно она ощущала его холодную уверенность в себе и безграничную силу. И этим он напоминал ей Барни. Странное ощущение испытываешь рядом с Эрнаном. И, судя по взглядам, которые бросали на него женщины в баре, можно было догадаться, что не одна она испытывает смятение.

На секунду их взгляды встретились. Гордон чуть прищурился, глядя на ее влажные губы.

— Пойдем!

Он взял Алис под руку, и они вышли из отеля. Теплый летний ветерок коснулся ее волос, но не успокоил нервов. Контролируй себя, контролируй, повторяла она и, лишь оказавшись на заднем сиденье машины, немного расслабилась. Ну а спутник — тот само спокойствие. Но если он всегда такой, то быть наедине с ним не очень-то приятно. Тут и до равнодушия недалеко.

В нем было что-то… что-то примитивное. Это слово поразило ее. Оно долго не приходило на ум и наконец нашлось. Несмотря на весь лоск и благовоспитанность, в интимной обстановке, занимаясь любовью, он был бы примитивным… Алис постаралась отвлечься от мыслей, которые повели ее по опасной дорожке. В конце концов, что она знает об интимной стороне жизни? Вряд ли ее можно назвать экспертом по части мужчин. Она не могла понять, что делает Эрнана Гордона таким привлекательным, и у нее не было ключа к этой загадке. Так что лучше гнать эту мысль от себя и заниматься ничего не значащей светской болтовней. Наконец они подъехали к мексиканскому ресторану «Малибо» — любимому месту голливудской богемы. Их проводили к столику с такой церемонией, что сразу стало ясно, имя Гордона здесь много значит. Подошел метрдотель с перечнем вин.

— Белое или красное? — спросил Эрнан.

Она хотела сказать, что ничего не понимает в этом, что она предпочла бы холодную минеральную воду, но гордость взяла верх над разумом.

— Ваше фирменное «Малибо», пожалуйста, — ослепительно улыбаясь, сказала она.

Пусть Гордон не считает ее лишь особой, делающей карьеру. Она предстанет перед ним в амплуа бывалой светской львицы.

Официант передал ей меню. Перечень блюд был напечатан на немецком, испанском, французском и английском, и большинство названий ни о чем не говорили Алис.

— Лобстеры и салат из авокадо здесь очень хороши, — заметил Гордон, просматривая меню. — Можно также заказать свиное плато со сладким перцем и ананасы в меде.

— Звучит замечательно, — кивнула Алис одобрительно, — попробуем на вкус.

Эрнан сделал заказ на испанском языке.

Ей сразу понравилось дорогое великолепное вино. Они выпили по полбокала. Гордон поудобнее устроился в кресле, и его серебристо-серые глаза снова остановились на ее лице.

— Вы прекрасно говорите по-испански, — сделала комплимент Алис.

— Спасибо. Моя мать — испанка, а няни говорили по-испански, по-французски и по-итальянски. Поэтому я научился говорить на этих языках в раннем возрасте.

Неудивительно, что он так много достиг в жизни, ведь с раннего детства с ним обращались как с принцем.

— Да, вам повезло уже с рождения. Но все равно огромное состояние не может уберечь человека от руки судьбы.

— Вы правы. Мой брат умер от лейкемии, когда ему было четырнадцать. Я мог бы вырасти маленьким испорченным негодяем. Но я почему-то очень быстро стал взрослым.

Слова прозвучали холодно, даже с укором.

Алис стало стыдно за неосторожную реплику, она чуть покраснела.

— Извините. Мне очень жаль вашего брата. Я несколько поспешила со своими выводами. У меня не было права делать этого.

— Вы не виноваты.

Он не отрывал взгляда от ее лица и вдруг улыбнулся — тепло, открыто. Впервые с того момента, как они встретились. Лицо Эрнана стало потрясающе красивым.

Знает ли он, какое впечатление может произвести на человека подобная улыбка? Эти грубые, даже в чем-то жестокие черты лица смягчились и стали очень даже привлекательными.

— Я на вас не в обиде. Вы ведь о Габриэле ничего не знали. И мы совсем не стали испорченными детьми. Мой отец был очень дисциплинированным. А мать, как большинство испанок, держала дом в ежовых рукавицах.