Офицер по вопросам информации - Марк Миллз

— Она упала в разрушенную цистерну, в темноте возвращаясь домой. По крайней мере, так это выглядело. Во всяком случае, вскрытие показало, что они были королевами шерри из Потрохов.

«Королевы шерри» — так на сленге называли танцовщиц, работавших в барах и дешевых мюзик-холлах, которые гнездились в нижнем конце Стрейт-стрит в Валлетте, сомнительном квартале, получившем название Потроха.

— Иисусе, ты должен был рассказать кому-то, Фредди.

— С чего ты взял, что я этого не сделал? Сейчас дело в руках соответствующих властей.

— Так зачем я здесь?

— Потому что у нее было нечто такое, что все меняет. Мне удалось изъять это. Хотя наступило трупное окоченение.

Фредди залез в набедренный карман шорт цвета хаки и что-то протянул Максу. Это был кусок ткани, основательный кусок наплечной нашивки, сорванной с униформы.

— О господи… — выдохнул Макс.

— Это был единственный способ раздобыть…

Квартира Макса располагалась недалеко от госпиталя, если пройти по улицам Флорианы. Он миновал очередь женщин, выстроившихся за керосином. У них завязалась небольшая перепалка, слышались громкие голоса. Заметив приближение Макса, стройная молодая женщина с огнем в глазах на ломаном английском обратилась к нему:

— Скажите ей, пусть ждет, как и все мы.

— Вы должны ждать, — сказал Макс, не замедляя шага и даже не поворачиваясь к виновнице скандала.

Его равнодушие было отмечено мрачными взглядами и парой сдержанных проклятий на мальтийском. Он не обратил внимания и на них, поскольку был не в том состоянии, чтобы реагировать.

Он все еще пытался осмыслить информацию, которой Фредди поделился с ним в морге. В любом случае она вызывала большую тревогу. Фредди настойчиво убеждал его хранить находку при себе, по крайней мере пару дней. Это давало Максу время тщательно обдумать ситуацию и кое-кого порасспросить. Он еще не понимал, что на самом деле крылось за этим делом. Станет яснее, когда он выяснит, кто была эта девушка. Ее отсутствие не может слишком долго оставаться незамеченным. Скорее всего, у нее есть семья и друзья, которые уже обсуждают мрачные перспективы поисков по моргам.

Косметика, яркий маникюр — все указывало на род ее занятий. Кроме того, три, а может, и больше исчезнувших танцовщиц из Потрохов были несчастными жертвами не столько войны, сколько человека, который изнасиловал их перед тем, как убить. И не просто какого-то человека, а британского военнослужащего, подводника. И несущего службу не просто на субмарине, а на той, которой командует Лайонел Кэмпион, муж Митци.

Он нащупал в кармане оборванную нашивку, которую Фредди нашел в стиснутом кулаке мертвой девушки. Инстинкт подсказывал ему: нужно больше узнать о ней, и тот же инстинкт говорил, что надо немедленно избавиться от нее. Нет доказательства — и остаются лишь слова Фредди против его. Готов ли он рискнуть их дружбой ради такого выхода или это невозможно?

Мальтийцы не хотели этой войны, и их почти детская вера, что британцы смогут защитить остров и в конечном счете взять верх над силами зла, почти исчерпала себя, когда в последние несколько месяцев на них обрушился ад. После двух долгих месяцев осады им открылась истинная тяжесть их положения. Да и как иначе? Истина излагалась им, чтобы подкрепить их моральную стойкость, — и эту честь они должны были носить с гордостью.

Мальтийцы наизусть знали те слова, которыми превозносил их Уинстон Черчилль в палате общин (и шутили, что были бы рады обменять эти слова еще на несколько «спитфайров» или на судно, груженное сосисками). Они знали, что в начале месяца король Георг VI наградил их всех Георгиевскими крестами (и они восхищались советниками короля за их справедливую подсказку). Но факт оставался фактом: они по-прежнему оставались отрезанными от всего мира, в одиночестве, окруженные врагами, которые хотят уморить их голодом и уничтожить с воздуха. Лишь за последние два месяца им на голову обрушилось вдвое больше бомб, чем на Лондон за двенадцать худших месяцев воздушного блица. Это была ужасающая статистика, в соответствии с которой маленький остров, служивший им домом, принял на себя больше бомб, чем любой другой клочок земли на планете принимал когда-либо.

Тем не менее они легко переносили выпавшие на их долю испытания. Но что случится, если они хоть на мгновение подумают, что им приходится иметь дело с врагами? Как они воспримут сообщения, что британские солдаты убивают их дочерей и война служит лишь прикрытием для их преступлений? Было невозможно предугадать, что произойдет, но в мгновение ока все может измениться.

Повернув на улицу Пьетро Флориани, Макс остановился. В начале апреля здание на северном конце улицы стало жертвой прямого попадания и полностью обрушилось вместе с большей частью примыкающего многоквартирного дома; от комнат осталась только половина, являя взглядам прохожих их обстановку — шкаф, прижатый к стене гостиной с фотографиями в рамках; полотенце, все еще висящее над железным рукомойником; изображение Божьей матери, которое каким-то чудом не свалилось со своей полки рядом с вешалкой, когда внезапно исчезла половина помещения.

Ему пришло в голову, что какой-то архитектор вздумал располосовать дом, чтобы явить его содержимое. На мгновение показалось, что он сидит на высоком стуле и увлеченно работает, склонившись над чертежной доской. Он представил себе, что стало с тем рассудительным молодым человеком, который мечтал о блестящем будущем в крупной архитектурной фирме. Сколь бы это ни казалось невозможным, но ему удалось за столь краткое время перенестись из просторной мастерской Архитектурной ассоциации на изрытый бомбами островок в Средиземном море, от старательного студента — к циничному военному чиновнику.

Эти опасные мысли могли стремительно захлестнуть его с головой, и он отбросил их прежде, чем это случилось.

Макс посмотрел на кусок ткани, который держал в руке, и сказал себе, что их дружба с Фредди сейчас не стоит на кону. Тот не возразил против его намерения взять этот кусок ткани с собой. В случае чего Фредди всегда сможет отговориться. Каким образом? Возложит ответственность на Макса. «Забирай это, — сказал он, — и поступай, как знаешь, потому что я понятия не имею, что с ним делать».

Этого было слишком мало, чтобы успокоить совесть Макса, но надо было принять решение немедленно. Он осмотрелся, чтобы убедиться, нет ли кого поблизости, и отбросил кусок ткани. Тот исчез в груде камней, которые когда-то были домом номер 35 на улице Пьетро Флориани.

Он пошел быстрым шагом, не желая привлекать внимание к своим действиям. В конце улицы он ответил на приветствие, которым его встретила стайка мальтийских ребят, стоявших под флагштоком.

— Не беспокойся, Джо! — закричали они.

Это было почти все, чем обладали англичане, — такие приветствия и «спитфайры».

— Allura, — ответил Макс. Никакого беспокойства.

Старшие братья многих из этих ребят были мобилизованы в Королевскую мальтийскую артиллерию или служили в Мальтийском полку его королевского величества. Преисполненные желанием превозносить своих героев, они водрузили флагшток на пилоне телеграфа. Едва только красный вымпел появлялся над Валлеттой, они вздымали свой драный пурпурный стяг в честь их маленького уголка Флорианы. Достойно восхищения, что они не покидали свой пост даже во время налетов, да и вообще часто толпились на истоптанном клочке земли рядом со стенами бастиона, где играли в футбол с командой артиллеристов «бофора» — уроженцев Манчестера, которым нравилось гонять мяч.

Из своей квартиры на третьем этаже «Террасы Вилхены» Макс как бы с высоты птичьего полета наблюдал за этими соревнованиями, а вечерами сидел на балконе, разглядывая остатки античности, Гранд-Харбор и Три города, которые служили декорациями. Квартира была угловой, и из окна спальни открывался другой вид, на северо-восток, где тянулась открытая полоса земли, отделявшая Флориану от Валлетты. Оба городка располагались на полуострове, и оба были хорошо защищены беспорядочным нагромождением бастионов, но широкий ров, ограждающий Валлетту, отводил Флориане роль первой линии обороны. Рыцари Святого Иоанна возводили его, чтобы противостоять возможному вторжению турок, и в течение столетий обитатели Флорианы жили со смутным ощущением, что их приносят в жертву и в случае отступления ворота неприступной цитадели Валлетты не откроются перед ними. Но турки так и не оправились от первого неудачного нападения на Мальту, с камней которой, как они предполагали, оставался всего шаг до материковой Европы, и внушительные фортификации, оставленные рыцарями, так и не подверглись испытаниям. До настоящего времени. Но теперь они были бесполезны. Что эти высокие бастионы могли противопоставить врагу, который бомбами атакует с воздуха? Остается только прятаться и молиться. Укрытия помогали мало, спасли только несколько душ, а молитвы не доходили до глухих ушей.