Стихотворения - Андрей Белый

Преданье

Посвящается С.А. Соколову

1

Он был пророк.Она – сибилла в храме.Любовь их, как цветок,горела розами в закатном фимиаме.

Под дугами его бровейсияли взглядыпламенно-святые.Струились завитки кудрей —вина каскадыпенно-золотые.Как облачко, закрывшее лазурь,с пролетами лазурии с пепельной каймой —предтеча бурь —ее лицо, застывшее без бури,волос омытое волной.

Сквозь грозыи напастистремились, и была в чертах печальныхнега.Из багряницы роз многострадальныхстраститворили розыснега.

К потокам Стикса приближались.Их ветер нежил, белыми шелкамивея, —розовые зори просветлялисьжемчугами —умирали, ласково бледнея.

2

На башнях дальних облаковложились мягко аметисты.У каменистых береговчелнок качался золотистый.

Диск солнца грузно ниспадал,меж тем как плакала сибилла.Средь изумрудов мягко стлалстолбы червонные берилла.

Он ей сказал: «Любовью смертьи смертью страсти победивший,я уплыву, и вновь на твердьсойду, как бог, свой лик явивший».

Сибилла грустно замерла,откинув пепельный свой локон.И ей надел поверх челаиз бледных ландышей венок он.

Но что их грусть перед судьбой!Подул зефир, надулся парус,помчался челн и за собойрассыпал огневой стеклярус.

3

Тянулись дни. Он плыл и плыл.От берегов далеких Стикса,всплывая тихо, месяц стылобломком матовым оникса.

Чертя причудливый узор,лазурью нежною сквозилистрекозы бледные. И взорхрустальным кружевом повили.

Вспенял крылатый, легкий челнводоворот фонтанно-белый.То здесь, то там средь ясных волнкачался лебедь онемелый.

И пряди длинные кудрей,и бледно-пепельные складкиего плаща среди зыбейкрутил в пространствах ветер шаткий.

4

И била временем волна.Прошли года. Под сенью храмаона состарилась однав столбах лазурных фимиама.

Порой, украсивши главувенком из трав благоуханных,народ к иному божествузвала в глаголах несказанных.В закатный час, покинув храм,навстречу богу шли сибиллы.По беломраморным щекамструились крупные бериллы.

И было небо вновь пьяноулыбкой брачною закатов.И рдело золотом онои темным пурпуром гранатов.

Забыт теперь, разрушен храм,И у дорической колонны,струя священный фимиам,блестит росой шиповник сонный.

Забыт алтарь. И заплетенуж виноградом дикий мраморИ вот навеки иссеченстаринный лозунг: «Sanctus amor».

И то, что было, не прошло…Я там стоял оцепенелый.Глядясь в дрожащее стекло,качался лебедь сонный, белый.

И солнца диск почил в огняхПлясали бешено на влаге, —на хризолитовых струяхмолниеносные зигзаги.

«Вернись, наш бог», – молился я,и вдалеке белелся парус.И кто-то, грустный, у рулярассыпал огненный стеклярус.

Ноябрь 1903Москва

Гном

1

Вихрь северный злился,а гном запоздалыйв лесу приютился,надвинув колпак ярко-алый.

Роптал он: «За что же,убитый ненастьем,о Боже,умру – не помянут участьем!»

Чредою тягучейгода протекали.Морщинились тучи.И ливни хлестали.

Всё ждал, не повеет ли счастьем.Склонился усталый.Качался с участьемколпак ярко-алый.

2

Не слышно зловещего громаНенастье прошло – пролетелоЛицо постаревшего гномав слезах заревых огневело.

Сказал он: «Довольно, довольно…»В лучах борода серебрилась.Сказал – засмеялся невольно,улыбкой лицо просветилось.

И вот вдоль заросшей дорогиНеслась песнь старинного гнома:«Несите меня, мои ноги,домой, заждались меня дома».Так пел он, смеясь сам с собою.Лист вспыхнул сияньем червонца.Блеснуло прощальной каймоюзеркальное золото солнца.

1902

Серенада

Посвящается П.Н. Батюшкову

Ты опять у окна, вся доверившись снам, появилась…Бирюза, бирюзазаливает окрестность…Дорогая,луна – заревая слеза —где-то там в неизвестностьскатилась.

Беспечальных седых жемчуговпоцелуй, о пойми ты!..Меж кустов, и лугов, и цветовструйзеркальных узоры разлиты…

Не тоскуй,грусть уйми ты!

Дорогая,о пустьстая белых, немых лебедеймеж росистых ветвейна струях серебристых застыла —одинокая грусть нас туманом покрыла.

От тоски в жажде снов нежно крыльями плещут.Меж цветов светляки изумрудами блещут.

Очерк белых грудейна струях точно льдина:это семь лебедей,это семь лебедей Лоэнгрина —

лебедейЛоэнгрина.

Март 1904Москва

Одиночество

Сирый, убогий в пустыне бреду.Всё себе кров не найду.Плачу о дне.Плачу… Так страшно, так холодно мне.

Годы проходят. Приют не найду.Сирый иду.

Вот и кладбище… В железном гробучью-то я слышу мольбу.Мимо иду…Стонут деревья в холодном бреду…

Губы бескровные шепчут мольбу…Стонут в гробу.

Жизнь отлетела от бедной земли.Темные тучи прошли.Ветер ночнойрвет мои кудри рукой ледяной.

Старые образы встали вдали.В Вечность ушли.

Апрель 1900Москва

Утешение

Скрипит под санями сверкающий снег.Как внятен собак замирающий бег…

Как льдины на море, сияя, трещат…На льдинах, как тени, медведи сидят…

Хандру и унынье, товарищ, забудь!..Полярное пламя не даст нам уснуть…

Вспомянем, вспомянем былую весну…Прислушайся – скальды поют старину…

Их голос воинственный дик и суров…Их шлемы пернатые там, меж снегов,

зажженные светом ночи ледяной…Бесследно уходят на север родной.

1901

Жизнь

Посвящается Г.К. Балтрушайтису

1

Сияя перстами, заря рассветаланад морем, как ясный рубин.Крылатая шхуна вдали утопала.Мелькали зубцы белых льдин.

Душа молодая просила обмана.Слеза нам туманила взор.Бесстрашно отчалил средь хлопьев туманаот берега с песней помор.Мы сдвинули чаши, наполнив до краюдушистым, янтарным вином.Мы плакали молча, о чем, я не знаю.Нам весело было вдвоем.

2

Года проходили… Угрозой седоюполярная ночь шла на нас.Мы тихо прощались с холодной зареюв вечерний, тоскующий час.

Крылатая шхуна в туман утопала,качаясь меж водных равнин.Знакомым пятном равнодушно сияластена наплывающих льдин…

Старушка, ты робко на друга взглянула, —согбенный, я был пред тобой.Ты, прошлое вспомнив, тихонько вздохнула,поникла седой головой.

3

Я глухо промолвил: «Наполним же чаши…Пусть сердце забьется опять…Не мы, так другие, так правнуки нашизарю будут с песней встречать…

Пускай же охватит нас тьмы бесконечность —сжимается сердце твое?Не бойся: засветит суровая Вечностьполярное пламя свое!..»

Знакомую песню вдали затянули.Снежинки мелькали кругом…Друг другу в глаза мы с улыбкой взглянули…Наполнили чашу вином.

Июль 1901Серебряный Колодезь

Тоска

Вот на струны больные, скользнувши, упала слеза.Душу грусть обуяла.Все в тоске отзвучало.И темны небеса.

О Всевышний, мне грезы, мне сладость забвенья подай.Безнадежны моленья.Похоронное пеньенаполняет наш край.

Кто-то Грустный мне шепчет, чуть слышно вздыхая: «Покой»…Свищет ветер, рыдая…И пою, умирая,от тоски сам не свой…

1903

Один

Посвящается Сергею Львовичу Кобылинскому

Окна запотели.На дворе луна.И стоишь без целиу окна.

Ветер. Никнет, споря,ряд седых берез.Много было горя…Много слез…

И встает невольноскучный ряд годин.Сердцу больно, больно…Я один.

Декабрь 1900Москва

Осень

Пролетела весна.Лес багрянцем шумит.Огневая лунаиз тумана глядит.

Или вспомнила вновьты весенние дни,молодую любовь,заревые огни?

Пролетела весна —вечно горький обман…Побледнела луна.Серебрится туман.

Отвернулась… Глядишьс бесконечной тоской,как над быстрой рекойпокачнулся камыш.

1901Москва

Грезы