Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев

— Ну, если вы оба нас приглашаете, то почему бы и нет! — отозвалась Любовь Васильевна.

— Только руками ничего не хватать! — напутствовала по дороге девочка, все время косясь в мою сторону.

Что на меня смотреть? Свечусь я что ли, как золотые подушечки из рекламы. Странная она какая-то в этом году. Мало чего осталось от той, прошлогодней Вероники.

Завернув за угол школы, мы остановились. Перед нами раскинулась великолепная картина. Эх, был бы здесь Репин… Всю заасфальтированную дорогу залило водой по самый бордюр, а плюс ямки — настоящее болото. Около подъездов тоже не пройдешь — грязь немереная. Станешь в нее, и ботинку можно помахать ручкой. Налево от дороги можно и не смотреть. Куда ни устремится взгляд — одно «минное поле». Нет, конечно, здесь не было фугасов, оставшихся со времен Второй Мировой Войны, которые даже сейчас попадаются кое-где на территории нашей страны, но оставшиеся после выгула собак отходы — это будет пострашнее растяжек. Там зацепил и поминай, кто как знал, а здесь наступил, выгрязнился, выругался, а если поблизости травы нет, то так и шагай по городу. Здесь этих «мин» была тьма тьмущая: и белые, и желтые, и зеленые… на любой фасон и цвет. Мне сразу же вспомнился хит одной группы. Как ее там звали, дай Бог памяти! А-а, «Три Вована». Точно! «Три Вована»! И песня у них как раз про это. Значит, они поют так:

А кучи, кучи, кучи…

Они ведь липучи,

Но все-таки кучи так вонючи!

Да и на поле кучи… кучи… кучи…

Может, они про это пели, может про кучи копешек сена на деревенском поле… уж не знаю, но только мы туда тоже не пошли. Мало ли какая «мина» к ботинкам пристанет, тогда уж добродушная Вера точно никого к себе не пустит. Еще бы, в грязных ботинках и к себе домой? Ха! Нашли дурочку. Пришлось нам всем обходить вокруг и кое-как пробираться через болото грязи к ее дому.

— А что с автобусом-то случилось? — спросил Иннокентий. — Хотя бы до подъезда довез, а уж там делай, что хочешь!

— Я-то откуда знаю, куда он провалился. Он же все-таки государственный, а не наш собственный. Может куда еще поехал, у нас-то в городе дел много. Вот он и ездит, — предположил я, хотя верилось в это с трудом.

Скорее всего, водитель по своим делам где-то околачивается.

Подойдя к подъезду, Вероника подошла к двери и, нажав три кнопки, открыла ее. «Как жаль, что пока мы выступали, код никто не догадался сменить!» Поднимаясь по ступенькам на пятый этаж (лифт кто-то додумался сломать), я вспомнил, как пробегал по ним один раз, будто несколько лет назад, и это почему-то надолго осело в моей памяти. Ну и что здесь такого? Подумаешь, пробегал и что? Вот именно, что ничего. На четвертом этаже, зацепившись за что-то, споткнулась Женя и влетела головой в Светину сумку, отчего та разорвалась пополам, а ручки повисли двумя лентами.

— Ты что, в потемках идешь? Дороги что ли не видишь? — набросилась Света.

— Да я как-то не рассчитала…

— Не рассчитала? А ты знаешь, сколько стоит эта сумка? Сто рублей — пятьдесят копеек!

— Мы не на базаре! — Вмешался Сергей Дмитриевич. — Заканчивайте ругаться, а то Вероника передумает! Нужны вы ей там такие задиры.

Обе девочки покраснели и, не сказав ни слова, собрали вывалившиеся из сумки вещи, побрели дальше вверх. Только сейчас Света держала сумку под мышкой, а оттуда все время пыталась вылезти груда вещей.

Наконец пришли. Мальчик открыл дверь, и мы прошли внутрь. Я бы не сказал, что здесь супер шик-модерн с евроремонтом, но капля правды, несомненно, присутствовала.

Прихожая была устелена красной дорожкой с линейным орнаментом по краям; на стене висел ковер, а около него во всю длину прихожей растянулась полка с пятью секциями, которые были завалены всяким барахлом. Квартира двухкомнатная, как я определил еще на улице, глядя на окна и застекленный балкон, который мне не очень понравился — кривой какой-то, да и стекла на нем грязноватые — видать Вероника с Кешей совсем дома лодырничают.

Как только сняли обувь, Вероника пригласила всех в зал. Там была поставлена стенка, расположившаяся от одного до другого угла квартиры: за стеклом стояли книги, чуть сбоку от них, за соседней перегородкой, расположился фарфоровый сервиз с пузатым чайником посередине; в центре стоял телевизор от фирмы «Дэво», ну а остальное место, по всей вероятности, занимала одежда, скрытая от посторонних глаз многочисленными дверцами.

Вероника с Кешей удалились на кухню и стали «соображать на двоих» — похоже, решили угостить чайком. Мы же всей компанией расположились на большом мягком диване и двух креслах.

Минут через десять-пятнадцать нас позвали чаевничать, но прежде пришлось мыть руки. Кошмар какой! В ванне было полным-полно всяких мыл «Дура» и шампуней «Доктр энд Дембель» — просто полки от них ломились. На меня даже чуть вся эта дрянь не посыпалась, когда я открыл одну из многих дверец в шкафу. Зачем полез? Только шума наделал.

Оказывается, они сообразили не на чай, а кофе и восемь чашечек уже стояло на столе, дожидаясь только нас. Сели.

— Если кто предпочитает пить кофе с сахаром, то он у нас вон в той белой банке, но лично мы пьем без, — произнес Кеша.

Я повернулся и увидел четыре баночки. На всех были этикетки с разными надписями. Взяв одну, я открыл крышку и насыпал в чашку две ложки, затем поставил обратно.

— Э-э-э, наглешь! — завозмущалась Женя. — А нам?

— Да он же ведь не вкусный! — улыбнувшись, отозвался я.

— Ты лучше сюда его поставь, а уж потом все решат: вкусный он или нет, — сказала Любовь Васильевна и чуть отпила.

Она тоже не любила кофе с сахаром, чего нельзя сказать про бутерброды. Их расхватали за считанные секунды.

«Ну что ж, хорошо, — подумал я. — Сами напросились!» Встав, я быстрыми уверенными движениями поменял наклейки «Сахар» и «Соль» местами (не зря же я многие годы тренировался манипуляции; да спасибо еще, что они были еле приклеены, а не нарисованы). Повернувшись к столу, я поставил банку на середину и сел, ожидая дальнейших действий. Остальные, ничего не подозревая, насыпали себе по две-три ложки и, откусив бутерброд, отпили немного кофе. Что тут началось: Женя вдохнула воздух и, расширив глаза, кричала: «Воды, воды!»; Настя подбежала к раковине и сплюнула туда, хотя чем тут было плеваться? Одна только Света сидела на месте.

— Перчика маловато, — сказала она, допивая