Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев

Про фокусы я пока Вам ничего не буду рассказывать, так как времени для этого будет предостаточно. Скажу только одно — помимо моих старых трюков я вставил совершенно новые, никому не известные, а узнать секрет у них совершенно невозможно. Мне пришлось приложить максимум усилия и терпения, чтобы все задуманное воплотилось в реальность. Недаром же я провел с Саней и Лехой долгие недели с инструментами в одной руке и книгой фокусов в другой. Сразу же за моим номером пошла история про супер-кибер-муху-ниндзя-камикадзе. Это был восьмиминутный триллер так и назывался «Муха». Во время его просмотра дети просто «помирали» со смеху. Вот что значит ежедневные «мучительные» репетиции. Наша клоунская группа знала свое дело, особенно сейчас, когда не мешали «барабашки». В принципе, они и тогда с этим неплохо справлялись, но теперь и подавно. У всех светилась дружеская улыбка, лился смех, когда надо — все плакали, рыдали или колотили друг друга. Что ни говори, а здесь действительно нужно быть гением, чтобы сыграть дурака.

Евгения Фоменкова с вазой довела представление до финальной черты, показав все, на что может быть способна пятнадцатилетняя девочка из сельского поселка (а именно туда она теперь и перебралась — история с Рублевым так не понравилась ее родителям, что те моментально сменили адрес, чтобы не видеть лица ни его, ни его дяди, который и придумал всю эту историю), а шестерка жонглеров успешно завершила программу и никто из них, то есть нас, не уронил ни одного мяча. Наверное, было красиво смотреть на все летающие мячи, кольца, булавы…

Как не хотели зрители расставаться с нашим выступлением, но все-таки пришлось это сделать. Не весь же день показывать им номера!

— … Вспоминайте цирк, до новых встреч! — напоследок произнесла Любовь Васильевна и звукооператор включил финальную песню в исполнении Олега Попова.

Мальчики и девочки начальных классов встали и, расталкивая друг друга, побрели к выходу в то же время не переставая сводить с нас своих взглядов.

— Поздравляю с дебютом! — обратилась руководитель к Микробной. — Надеюсь, дальше ты будешь заниматься усерднее.

Девочка покраснела до кончиков желтых крашеных волос, по-видимому, вспомнив все свои бесконечные посиделки во время репетиций, и кивнула головой. «Кивай не кивай, а все равно останешься при своем мнении», — подумал я, но вслух ничего не произнес — обидится еще, мячиком зашвырнет. У нее это быстро. Чуть что и мяч уже в глаз летит. Красота!

Упаковали все вещи, и мне, помимо большой сумки с реквизитом для фокусов, вручили еще и чемодан. Ну куда я с такими вещами? Даже в дверь не пролезу. Они-то здесь маленькие (хотя и двойные), да к тому же одна половинка закрыта. Ну, ничего, как-нибудь просочусь. И только я собрался выходить, как в дверном проеме Тужуркина показалась. Я вперед — она ни с места. Стоит, хоть ты тресни: руки в бока и на меня смотрит, а сама улыбается, довольная чем-то, будто коробку конфет съела. И так я пожалел в ту минуту что у меня руки заняты — тогда-то я бы ее за косы подергал! «Нечего, мол, тут стоять — дорогу загораживать! Была бы чуточку поумнее, вышла бы туда, где машины ездят, там бы и стояла. Ан нет, ищет, где полегче будет. Стой-стой, достоишься ты когда-нибудь». Улыбнувшись еще больше, она, наконец, соизволила уступить мне дорогу, а сама довольная-довольная. Белены с утра что ли объелась? Может спросонья в двести двадцать полезла… ну, знаете ли… с выключателем перепутала? Я стал искать какое-нибудь доброе ругательство и, найдя, не замедлил им воспользоваться.

— Ну, ты и растолстела! Даже не обойти!

Что тут началось! Девочка вдохнула в себя побольше воздуха, собираясь сказать что-то неприятное, глаза расширились до пяти… скорее всего до десяти рублей, и она, подняв сумку со своими костюмами, размахнулась и… Я не знал, что она собирается обрушить мне на голову все свои вещи, так как отвернулся от нее, собираясь уходить. Ко мне подбежала Конарейкина и что-то протарабанила. Я не понял, что и попросил повторить помедленнее.

— Этот чемодан с реквизитом?

— Вроде того, а что?

Она не ответила, подошла ближе, и как раз в этот момент я почувствовал, что шнурки на одном моем ботинке развязались. Присев, я услышал сдавленный свист над головой, глухой шлепок, и что-то черное отскочило справа назад. Подняв голову, я увидел следующую картину: Настя, держась за левое ухо, с гневом смотрит на Свету, а та, совершенно опешив, не знает, что делать. В ее глазах застыло удивление и раскаяние. Хорошо, что мы последними остались в актовом зале, не считая, правда Кешу, который стоял сзади и помирал со смеху.

— Ты что, совсем обалдела? — во весь голос закричала Настя, гневно сверкнув глазами.

— Я… я… — замялась девочка, покраснев и опустив глаза. — Прости, Настенька! Я целилась в этого… — и кивнула в мою сторону.

А я уже спускался по лестнице, и мне было все равно, в кого она целилась. Единственное, что я хотел, так это посмотреть, чем закончится их разборка, но время-то на месте не стоит, а нам еще предстояло выступление в детском садике «Кристаллик», который находился как раз напротив дома Колошиных.

Когда все вышли из душной школы и избавились от зевак-старшеклассников, которые так и норовили что-нибудь спереть, то собрались вокруг руководителей.

— Вы, надеюсь, не забыли, что нам еще нужно посетить детский сад «Кристаллик»? — спросила женщина. — Кто туда идет?

Все задумались.

— Эх вы! Значит так, со мной остаются Женя, Кеша, Вера, Настя, Света и Игнат. Остальные могут быть свободны!

Сказав «до свидания» и спросив, когда будет следующее выступление, две Оли направились к остановке и через некоторое время скрылись за домами.

— Скажу сразу, — произнес мужчина, — автобуса до пяти не будет.

— То есть, как не будет? — возмутился я. — Мне это, конечно, все равно, так же, как и Вере с Кешей — дом близко: посидим, приведем в порядок мысли к предстоящему выступлению, но как же быть с Анастасией? Она живет неизвестно где, да и Женя от нее не отстала далеко — забралась в какую-то глушь, где и собаки редко бегают. Как им-то быть? И на улице не постоишь — дождь хоть и мелкий, но идет.

— Слушайте, а может, пойдемте все к нам? — предложила Веронике, и ее брат весело согласился. — Сколько сейчас времени?

— Десять минут двенадцатого, — ответил Сергей Дмитриевич.

— Как раз и дома никого нет, ну а если кто и придет, то вас мои родители любят и ни в чем