Экспресс Надежда - Николай Гацунаев

- Нет, Миклош. - Иван поднес стакан к губам и безо всякого аппетита сделал пару глотков. - Там была еще третья книга - стихи Аттилы Йожефа. С дарственной надписью. Я не знаю венгерского, но прочесть слова "Миклош Радноти" я все же сумел.

Чтобы не встречаться глазами с Миклошем, он отвернулся и стал снова осматривать зал. Стол, за которым вчера сидел Руперт, был пуст. Судя по скомканной салфетке, блондинка уже успела позавтракать. За соседним столом гурман-ассириец с отвращением на лице ковырялся ложкой в овсяной каше. Поодаль ожесточенно спорили о чем-то двое подозрительного вида субъектов. Рыжий турок в феске с кисточкой, плотоядно облизываясь, строил глазки флегматичной толстухе.

- Вам никогда не казалось странным, - Иван повернулся к Миклошу, - что мы с вами видимся только здесь, в столовой?

- Я полагаю, что вы сами этого хотите.

- А кого-нибудь из них, - Иван качнул головой на соседние столы, - вы встречали вне столовой?

- Нет.

- И я нет. Но вчера у вас было исключение, Миклош.

- Что вы имеете в виду?

- Руперта.

- Кого-кого?

- Типа, который чихнул на свою соседку. Вчера за ужином. Был он у вас?

- Да, - спокойно кивнул венгр.

- И вы беседовали обо мне?

- Нет, Иштван. Беседы не было. Была попытка, но я ее отклонил.

- Почему, если не секрет?

- Не имею привычки беседовать о друзьях с незнакомыми людьми! - рассердился Миклош. - У вас есть еще вопросы ко мне?

- Нет, - мотнул головой Иван.

- Тогда, может быть, объясните мне, что все это значит?

Иван понимал, что ведет себя, как последний кретин. Ивану страшно хотелось рассказать о вчерашнем визите Руперта. Извиниться перед Миклошем. Но что-то его сдерживало. Он и сам не знал что.

Миклош допил сок, прикоснулся к губам салфеткой и аккуратно положил ее рядом с прибором. Наблюдавший за ними итальянец тоже промокнул губы салфеткой.

- Синьор Джордано, - Ивана Миклош подчеркнуто не замечал. - Хотите подышать свежим воздухом?

- Разумеется, - поспешно откликнулся итальянец. - С удовольствием составлю вам компанию.

- До свидания, - обронил Миклош, поднимаясь из-за стола.

- Ариведерчи! - вежливо попрощался монах.

Глядя, как они, переговариваясь, идут к выходу, Иван ощутил почти физическую боль утраты чего-то бесконечно родного и близкого. Он знал, что ждет их за дверью: растерянность, страх, мучительное ощущение одиночества и собственного бессилия, но не мог ни помочь им, ни даже окликнуть. Достал из кармана папиросы, закурил, жадно втягивая в себя обжигающие гортань струйки дыма. Курить было противно, но он докурил папиросу и только погасив окурок, без всякой охоты подвинул к себе тарелку с ростбифом.

Коридору не было конца. Если верить наручному хронометру, Иван шел уже больше трех часов. Шел не останавливаясь, размеренным спортивным шагом, а прямой, как стрела, коридор по-прежнему тянулся вдаль: безликий и изнуряюще монотонный. Менялись только цифры на дверных табличках: вначале двухзначные, потом трех-, четырех-, а теперь пошли уже пятизначные номера - четные слева, нечетные справа.

От табличек рябило в глазах. Иван старался не смотреть на них, но больше взгляду было зацепиться не за что, и он опять начинал непроизвольно коситься то вправо, то влево. Время приближалось к обеду, но при одной мысли о трехчасовом возвращении начали отчаянно ныть ноги и пропал аппетит.

Пора отдохнуть, спокойно решить, что и как делать дальше. Без особой надежды Иван толкнул ближайшую дверь. Она оказалась не заперта. Постучал и, не получив ответа, вошел.

Комната была точной копией той, которую он занимал. Он шагнул к двери в ванную, опять постучал и опять не получил ответа. Огляделся. Похоже, здесь никто не жил, - постель заправлена аккуратно, как по линейке, кресла с геометрической точностью расставлены по бокам журнального столика, задвинутый в угол торшер. И полное отсутствие каких-либо личных вещей.

Иван облегченно вздохнул, сел, сбросил ботинки и, откинувшись на податливую спинку кресла, с наслаждением вытянул ноги. Через минуту он уже спал, но и сон был как бы гипертрофированным продолжением фантастической реальности: из мелочно-белого тумана возник комманданте в безукоризненном голубом мундире, потом туман заполыхал пронзительно алым светом и фигура комманданте начала стремительно таять и сквозь нее проступил ажурный решетчатый силуэт, отдаленно напоминающий человеческий и разительно от него отличающийся. Вдруг пошел дождь, и на его фоне еще четче проступил черный, словно обуглившийся каркас того, что еще недавно именовалось комманданте. Дождь перестал, и угольно-черный скелет на глазах оброс плотью и превратился... в отца Мефодия. Потом поп исчез и на его месте возникла понурая фигура Руперта. Руперт уставился Ивану в глаза, подмигнул и сквозь него явственно проступил схематический силуэт человека, каким рисуют его дети: черточка - туловище, две черточки - ноги, черточка руки и заштрихованный кружок - голова.

Иван брезгливо передернулся, открыл глаза и вздрогнул: перед ним, уныло помаргивая, стоял Руперт.

- Не ожидали? - Руперт медленно поднял руку и поправил узелок галстука.

- Как сказать, - Иван потянулся и сладко зевнул. - Я вас во сне видел.

- Где? - переспросил Руперт.

- Во сне. - Иван встал, и, разминаясь, подвигал плечами. - Спал и видел, понятно?

- Видели с закрытыми глазами? - удивился Руперт.

- А как еще видят во сне?

- Не знаю. - Руперт переступил с ноги на ногу. - Думаю, это был не сон.

- А что же это было?

- Проекция.

- Что? - в свою очередь удивился Иван.

- Я показал вам, кто есть кто.

У Ивана пересохло во рту.

- Вы хотите сказать, что комманданте, отец Мефодий - не люди?

Руперт кивнул.

- И я тоже. Присядьте, Иван. У вас колени дрожат.

Иван плюхнулся в кресло.

- И давайте сразу условимся: ничему не удивляться. Все, что вас тут окружает, невероятно сложно. Без подготовки вам этого не понять. Так что либо принимайте на веру, либо...

- Что либо?

- Оставайтесь на экспрессе и изучайте. На это потребуются годы. А вы, насколько я понимаю, намерены побыстрее отсюда вырваться. Или раздумали?

- Нет. - Иван помассировал ноги. - Не раздумал и не раздумаю.

- Откровенно говоря, - Руперт продолжал стоять, - мне ваше стремление непонятно. Ни смысла, ни логики не вижу. Вам что - жить не хочется? Вспомните, откуда я вас выхватил.

- Помню, - Иван перестал растирать икры.

- И опять хотите туда же?

- Да.

- Не понимаю, - повторил Руперт, опускаясь в кресло. - У вас на Земле все шиворот-навыворот. Что притягивает бабочку на огонек свечи? Какой инстинкт побуждает китов выбрасываться на берег? Чем руководствуется самоубийца, пуская себе пулю в лоб?