Русь книжная - Алексей Глухов

Подсчитано и число грамотных людей того времени. По мнению Сапунова, не менее двух процентов населения страны владело грамотой, а это приблизительно сто тысяч человек. Вспомним, что при правлении Екатерины II один грамотный приходился на восемьсот человек.

Но в Древней Руси не только эти два процента людей были знакомы с книжностью, с произведениями литературы. Надо помнить, что книги еще и слушались. Тогда были даже специальные чтецы, для которых чтение вслух стало профессией. Сборник «Златая цепь» перечисляет тех «вежей» (знающих), которых можно противопоставить «невежам»: «дьяк или чтец, или чернец, или ерей». Слушали книги в теремах, в городских домах, в монастырях. В житии Антония Сийского сказано: «На трапезе бывает утешение братии великое и чтем житие преподобного».

Академик Б. А. Рыбаков, суммируя все это, заметил, что каждую древнерусскую книгу, да еще зная ее дороговизну, мы должны представлять себе не только как объект поочередного индивидуального пользования, но и как источник общих чтений.

Сокровища господина Великого Новгорода

Крупнейшим культурным центром Древней Руси был и Новгород Великий. И здесь, правда, книги гибли от многочисленных пожаров, но город избежал монгольского нашествия. Вот почему из общего количества дошедших до нас древнерусских книг XI–XIV веков более половины приходится на долю Новгорода. И прежде всего именно здесь сохранилась первая датированная рукопись — знаменитое «Остромирово евангелие», в 294 листа большого формата, написанное на пергаменте крупным уставом и украшенное высокохудожественными миниатюрами и заставками.

Рукопись была создана для новгородского посадника Остромира, родственника князя Изяслава, дьяконом Григорием. На первом листе — пометка скорописью XVII века: «Софийская», что говорит, как предполагают, о ее принадлежности библиотеке Софийского собора. Евангелие это — подлинное произведение искусства, шедевр, переживший девять столетий. Отличный белый пергамент подчеркивает четкость текста, разделенного на два столбца. Каждая буква, каждый инициал выполнены с удивительным мастерством.

По достоинству оценил безусловную одаренность дьякона Григория В. В. Стасов: «Здесь проявляется столько вкуса, художественного умения, грации, нежных и деликатных сочетаний, что их невозможно относить к работе простого каллиграфа, либо должно признать, что каллиграфы XI века были… отличные живописцы своего времени» (Не отвергая первого положения, все же скорее согласимся со вторым: «Остромирово евангелие» — далеко не единственная такая рукопись в середине XI века).

На всех трех миниатюрах мы видим изображение письменных принадлежностей, книг, свитков. Перед евангелистом Иоанном — стол, пюпитр с раскрытой книгой; евангелист Лука смотрит в сторону тельца с развернутым свитком; евангелист Марк выводит на странице буквы золотом. Марк обращается к льву, держащему книгу, — она с красным обрезом, с двумя золотыми застежками, с верхней доской переплета, орнаментированной по пурпуровому фону, и с золотыми наугольниками.

Дальнейший путь рукописи весьма извилист. Иван Грозный наряду с другими книгами вывез ее в Москву, где она хранилась в ризнице Воскресенской церкви, «в большом сундуке», как значится в описи. Потом, в 1720 году, по указу «из государственной штатсконтор коллегии» «Остромирово евангелие» отправили в Петербург, и оно нашло себе пристанище в Сенате, а позднее попало вместе с другими рукописями в кабинет Екатерины II. В 1805 году совершенно случайно книга была найдена в гардеробе императрицы. Как и когда она там оказалась — неизвестно. На сей раз «Остромирово евангелие» заняло прочное место в Публичной библиотеке.

Кстати, в 1970 году вышел альбом факсимильно воспроизведенных автографов знаменитых деятелей русской культуры — «Страницы великой культуры от древнейшей русской рукописной книги до первой записи, сделанной советским человеком в космосе». Открывается этот альбом автографом Григория: «Азъ Григорий диакон написах Евангелие се».

Давно нет ни заказчика рукописи Остромира, обладавшего тонким вкусом, ни исполнителей его заказа — дьякона Григория и художников-миниатюристов, а книга осталась нам в наследство как свидетельство высокого мастерства наших предков, как бесценное богатство. И невольно вспоминаются слова древних каллиграфов: рука, державшая перо, истлела в гробу, но написанное живет вечно.

…Новгород в течение столетий накапливал памятники русской письменности. О каждом любителе книг, о каждой библиотеке, даже о судьбах отдельных произведений, в том числе и связанных с Новгородом, можно рассказать много интересного и поучительного. Вот «Мстиславово евангелие». По припискам в конце, которые сделаны «памяти ради», ученые смогли проследить его путь от «рождения» до наших дней. Евангелие изготовлено неким Алексой по поручению новгородского князя Мстислава (отсюда и название), старшего сына Владимира Мономаха. Золотом писал мастер по имени Жаден. Текст был закончен не позже 1117 года. Далее следует приписка «княжеского тиуна Наслава», относящаяся к 1125 году. Наслав, «недостойный, худой и грешный», совершил путешествие в Царьград, где переплет украсили драгоценными камнями, золотом и эмалями. Отделка переплета, или оклада, была завершена в Киеве. Уже тогда книга считалась драгоценной: «Цену же евангелия сего един Бог ведает…»

Еще одна приписка, теперь уже XVI века (1551 год), гласит, что по повелению Ивана Грозного оклад обновили, а корешок и нижнюю доску обтянули бархатом. Хранилось «Мстиславово евангелие» в Архангельском соборе Московского Кремля, затем в Патриаршей, а после этого в Синодальной ризнице.

С именем Мстислава связана и большая работа над русскими летописями. Летописец князя (некоторые исследователи склонны видеть в нем самого Мстислава) выдвигал роль Новгорода на первый план и внес в свой труд несколько народных преданий. Он же вставил туда «Поучение Мономаха». [5]

В XI веке (1047 год) переписал «Рукопись толковых пророков» поп Упырь Лихой. До нас она не дошла, но заведомо существовала в XV веке. Именно в XV веке с нее было снято несколько копий. Все списки очень похожи, и ряд из них воспроизводят запись, сделанную в конце попом. В знаменитую «Геннадиевскую библию» были включены тексты пророков, которые также близки рукописи Упыря Лихого.

Новгород сохранил и вторую датированную книгу Руси — «Изборник» 1073 года князя Святослава. Трудно сказать, как попал «Изборник» в Новгород, но он находился там, пока его не вывез патриарх Никон… П. М. Строев и К. Ф. Калайдович в 1817 году нашли его в Истре, в монастыре Никона Новый Иерусалим. Через 17 лет президент Академии художеств А. Н. Оленин узнал, что лист с изображением княжеской семьи исчез. Оленин известил о пропаже московского митрополита Филарета, который настоял на том, чтобы «Изборник» передали из монастыря в Синодальную библиотеку. Передача состоялась 29 августа 1834 года… Злоключения на этом не кончились. Лист отыскался — какой-то неизвестный человек в конце того же года вручил его министру народного просвещения С. С. Уварову, а тот — Николаю I. Казалось, чего проще — соединить находку со всей книгой. Но нет, царь распорядился отдать ее Оружейной палате. Через 20 лет лист попадает в архив министерства иностранных дел. Ныне «Изборник» 1073 года вместе с изображением семьи Святослава можно увидеть в Государственном историческом музее.

…Древнейшая русская грамота — новгородского происхождения.

Древнейший частный акт — вкладная Варлаама Хутынского — тоже новгородского происхождения.

Новгород сберег потомству так называемый начальный летописный свод.

Древнейший список пространной редакции «Русской правды» заключен в «Новгородской кормчей» 1280 года.

В составе новгородской летописи и две уникальные краткие редакции «Русской правды».

Академик М. Н. Тихомиров считает: «…с большим вероятием можно предполагать, что и шедевр русской древней поэзии — „Слово о полку Игореве“ — дошел до нас при посредстве новгородского или псковского списка».

А вот математическая рукопись «Учение им же ведати человеку числа всех лет». Написана она в 1134 году рано умершим дьяконом новгородского Антониева монастыря Кириком — человеком выдающимся, «числолюбцем». Кирик — знаток арифметики, историк, тонкий и внимательный наблюдатель неба. В рукописи также задачи на сложение, умножение и пример геометрической прогрессии. Чрезвычайно любопытно, что в работе Кирика нет религиозно-мистических наслоений.

Это первый на Руси труд, затрагивающий вопросы измерения больших промежутков времени. Автор обнаруживает хорошее знакомство с такими понятиями, как «индикт» (15-летний цикл), «лунный круг» (19-летний цикл), «солнечный круг» (28-летний цикл), «великий индиктион» (цикл в 532 года).