Высокий огонь - Николай Александрович Игнатов

трусовато осуждают молодого Джебе за то, что тот перечит Великому хану, властелину всего мира и всё в таком духе. Но затем их язык стал обрастать звуковыми округлостями вперемежку с обилием твёрдых режущих ухо гласных, и монголы перестали их понимать. Говорили цзиньские генералы что-то вроде: «…Мужики, откуда юани?»… «Да как откуда, всё оттуда же. Ибрагимыч же сказал, что разные нужны бабосы, чтоб интереснее было…»

«Мужики, а заметили, что наше сознание как будто общее?» – мысленно вдруг обратился к цзиньцам Мухали, разглядывая войлок под сводом юрты. «А по-моему, Ибрагимыч, оно не общее, просто нас перемешало всех и размазало по генетической памяти», – отвечал Пань То. «Блядь, ну вот че ты щас умничаешь, харя ускоглазая, не ломай кайф» – возмутился голосом Сергея Петровича Нйо Фу. «О, смотрите, мужики! Фунты подошли и еврики…» – только и успел заметить Артур, перед тем как вселенная на мгновение схлопнулась.

Осень 1415 года пёстро разрисовала деревья, скомкала и швырнула в небо рваные серые облака, а в душах французских крестьян изваяла очередные тревоги и колоссальную статую безнадежности.

– Сир, я не совсем понимаю Вас, – сказал английский рыцарь, сэр Томас Эрпингем, –  Вы сказали «фунт Эврики»? Это местная пословица? Вы уж простите, я знаю французский, но не владею диалектами. Вы южанин?

– О, нет мсье Эрпингем, я из Шампани, – отвечал французский рыцарь, Жан ле Менгр, – Вы меня извините, я, видимо, набормотал чего-то лишнего в полудрёме. Сам не знаю, что я там говорил, мне снилась редкая чепуха.

– Это все от того дрянного бургундского, – заявил второй английский рыцарь, граф Хантингтон, -Зелье то ещё, всякое может привидеться.

– Сука, водяры бы. 

– Где ж взять?! Мы – во Франции, вроде. 

– Эх, хорошо здесь. Артурчик, девок ещё приведут? А то че-то опять охота копьё своё

примостырить. 

– Дима, ты осадил бы. Всех малолеток в деревне переебал за два дня. 

– Тебе жалко, Серёга? Твои что ли? Артур, так будут шлюхи или как?

– Да будут, чуть позже.

– Конечно позже. Как мы предыдущих отпустили, так все в округе попрятались по лесам. Типа, рыцари блядуют, разбегайся, пока все деревни не выебали. Щас холуи приведут, я им сказал – не приведёте, вместо них будете.

После этих слов Ибрагимыча, все рыцари засмеялись богатырским смехом.

– Вы поймите, мсье, – сказал второй французский рыцарь, могучий граф Раймунд, когда смех стих,– Мы с вами – рыцари, притом рыцари небедных сословий, люди благородного образа жизни. Мы служим высоким идеалам: бранное дело во имя защиты сюзерена и земель. По сему, я и не вижу никаких причин лично нам с вами ссориться. Да, мы воюем по разные стороны, но сегодня битва уже позади, а жизнь перед нами. Так не будем же уподобляться простолюдинам в их скверных привычках: жить в страхе и считать гроши на чёрный день. Будем же жить сейчас и сегодня!

– Да будет так, сир! Предлагаю выпить за это!

– Говно вопрос. Эй ты, чмо лохматое, принеси ещё винища! Чё? А ну бегом, падла, пока уши не отрезал!

Все четверо друзей предавались неге и отдыху немалой степени распущенности в доме одного из богатых крестьян. Они пили уже третий день к ряду, празднуя окончание битвы при Азенкуре, в коей сами принимали участие. В доме по их милости теперь царил совершенный бардак и разорение, а сами хозяева были под страхом смерти изгнаны рыцарями в хлев. Сами же господа воители имели натурально свинский вид, ходили по дому в исподнем, а из самого дома не выходили вовсе, справляя нужду в подпол.

– А я, господа, давеча вспоминал сражение возле замка Жослен, где мы мерились силами между собой, по-рыцарски, – мечтательно произнёс граф Хантингтон, лёжа на полу промеж разбросанных кусков сыра и хлеба.

– Да, давненько это было, мсье, – откликнулся, оторвавшись от бутыли, граф Раймунд, – Вы тоже участвовали?

– Конечно. Я тогда был лейтенантом гарнизона замка. Как сейчас помню: мы с моими друзьями крепко загуляли, был праздник, кажется. И понес нас этот праздник по всем ближайшим сёлам, в коих мы, истинно веселья ради, устроили совсем малость погромов.

– Да, мсье, и я помню, – заявил Жан ле Менгр, бросая в камин куски оторванных от пола досок. – Я тогда был начальником стражи Жана де Бомануара, господина из земель замка Жослен. Он сильно разозлился, узнав о вашем поведении, и был вынужден вызвать вас и ваших друзей на честный рыцарский поединок.

– Верно. А кончилось все, как и сейчас, хорошей попойкой.

– За вас, мсье!

– За вас, сир!

– За рыцарей!

– Ура! Ура! Ура!

– О, а вот и девок привели! Чё так долго, козлы?

– Да они их из соседней деревни волокли, видать.

– Эх, водки бы… да кокоса нюхнуть.

Дверь в светлицу вдруг распахнулась, вошли стражники, облачённые в дорогие доспехи, затем перед ними скользнул не то глашатай, не то паж, и звонким голосом объявил: «Его Величество, король Англии, Генрих пятый!». Рыцари немного опешили и начали с трудом подниматься на ноги. В комнату неспешно вошёл король, одетый в изысканное походное облачение, тонко гармонирующее с блестящими латами. В первую же секунду лицо короля исказилось отвращением.

– Господа, зачем здесь так скверно пахнет? Вы что, пьёте уже третьи сутки?

– Все верно, ваше Величество, – отвечал, шатаясь, сэр Эрпингем, – празднуем окончание битвы.

– Что же, и вы, мои подданные, и французы, празднуете вместе?

– Точно так, ваше величество, – заплетающимся языком, с легким акцентом, рапортовал граф Раймунд. – Мы объединены духом рыцарского братства.

Король немного помолчал и подал слугам знак. Те сразу же поднесли ему походный стул и начали распахивать окна. Генрих сел на стул и махнул рыцарям рукой, чтобы те тоже избавились от тягот вертикального положения тел, что они с облегчением тут же сделали.

– Господа французы, – сказал он, – а ведь вы из тех пленных рыцарей, коих я велел казнить после битвы, но потом отпустил, так?

– Да, ваше величество, мы одни из тех, – кивнул Жан ле Менгр.

– Скажите, господа, зачем же вы сдались?

– Под нами убили коней, ваше величество, – ни секунды не думая, парировал граф Раймунд.

– И что? – удивился король. – Могли бы драться пешими.

– Рыцарю, ваше величество, не пристало воевать пешим, наравне с челядью, – с честью отвечал граф Жан ле Менгр.

– Интересно… Это из таких же соображений ваш герцог… как его там… мн-н, неважно, приказал конным рыцарям встать впереди лучников и пойти в атаку первыми?

– Да, ваше величество, – хором ответили оба французских рыцаря.

– Но вы же понимаете, – продолжал рассуждать король, – что из-за