Москву ничем не удивишь - Ермаков Сергей Александрович

Насосов проявил интерес к процессу работы через пару дней, когда отошел от празднования банкета, поинтересовался как Алмазу понравился сценарий и певцу пришлось соврать, что для российского кинематографа это будет новая струя, сопоставимая разве что с фильмом «Криминальное чтиво», который ворвался когда-то в западный кинематограф разрушая старые стандарты и правила. Уж очень Алмазу хотелось получить деньги. Алмаз даже добавил, что, мол, хорошо, что не специалист написал сценарий, что, мол, творчество не ограничено никакими искусственно навязанными рамками и законами. Насосов был польщён и два миллиона немедленно выделил, приставив к Алмазу своего человека, который должен был следить за расходованием средств выделенных на производство бандитской саги.

Но по странному стечению обстоятельств этот «аудитора» уехал по делам в Европу и пропал насовсем, а нового смотрящего за сериалом Насосов то ли забыл поставить, то ли не захотел, то ли ему не до этого стало, но в общем, все деньги оказались на тот момент всецело во власти Алмаза.

И если поначалу Алмазу казалось, что достаточно отделить в свою пользу миллион, а на второй миллион снять кино, то через некоторое время, когда Насосов вроде бы вообще забыл о его существовании, к Алмазу пришло осознание, что пацанский сериал и вовсе можно не снимать, а на выделенные Насосовым деньги поставить мюзикл «Амбивалентность».

Глава 4

Смерть никого не красит

Татьяна была поражена, в её голове не укладывалась как такое вообще может быть — человек взял два миллиона долларов не у родной мамы, а у бывших рэкетиров под конкретное дело — снять фильм. А потом вдруг взял и решил фильма не снимать, а поставить мюзикл, который к сценарию и деньгам спонсора вообще никакого отношения не имеет. Как вообще можно было не подумать, что придет день расплаты, когда к его дому подъедут на черных машинах угрюмые кредиторы и спросят за деньги, которые они вложили дабы Насосов мог увидеть свой образ на больших экранах. Татьяна вслух адресовала этот вопрос Алмазу. Он пожал плечами и ответил, что был слишком увлечен проектом своего мюзикла, чтобы задумываться о таких пустяках.

— Я рассчитывал, что «Амбивалентность» будет собирать полный зал каждый вечер, — сказал он, — по моим самым скромным подсчетам, я должен был бы заработать за сезон четыре миллиона долларов. Я хотел швырнуть Насосову его грязные деньги в лицо еще и с процентами и сказать, что я не занимаюсь постановкой дешевых боевиков, что я — деятель настоящего искусства и не опущусь до ширпотреба!!!

— И что — швырнул? — спросила Татьяна.

Алмаз печально усмехнулся и ответил, что кинул бы само собой, но народ, оболваненный попсой и сериалами оказался не готов к серьёзной духовной пище, не воспринял её и несмотря на всепроникающую рекламу. Концертный зал, где показывали мюзикл «Амбивалентность», неблагодарный зритель заполнять отказывался. Алмаз неохотно признался, что пару раз ему приходилось отменять спектакли из-за того, что в кассе было продано два-три билета.

— А ведь я хотел показать сущность того как мы живем! — воскликнул Алмаз. — Куда идем все вместе и чем это может кончиться! Я провел параллели истории, но они оказались не нужны этому быдлу! Слепцы!!! Им нужна только мишура, пляски, танцы и дебильный позитив!!! Мыслить, думать они не хотят! Им бы только развлекаться! А я из-за них попал в долги!

Татьяна захотела возразить, что не из-за народа Алмаз попал в долги, не из-за зрителей, которые отказались ходить на его спектакль, а из-за собственной глупости — не стоит брать такую огромную сумму денег в долг, а если уж взял, то надо было не мюзикл ставить, а сериал снимать. Но говорить ничего не стала. Похоже Алмаз сам всё понимал, только признаваться в этом не хотел ни самому себе, ни окружающим.

— И что ты планируешь дальше делать? — спросила Татьяна.

Алмаз пожал плечами — ответа на этот вопрос у него не было, как не было и денег, которые ему нужно было отдать. И в это время из коридора выглянул Матвей Спичкин. Оказывается он давно уже пришел в себя и, притаившись, подслушивал о чем говорят между собой Алмаз и Татьяна.

— Ваше несчастье, Д" Артаньян просто смешно! — сказал Матвей, проходя в кухню. — Деньги дело наживное. А вот я потерял сегодня свою жену и меня обвиняют в её убийстве. Вот это гораздо хуже!

Алмаз, подбоченился — он еще не позабыл как Матвей поливал грязью его гениальный спектакль на всех теле и радиоканалах.

— Чем же это, позвольте вас спросить, хуже? — возмутился Алмаз. — Меня самого могут убить!

Матвей Спичкин присел за стол и сделал вот так: «Пр-р-р!», как делают, когда хотят показать, что человек ничего не смыслит в том, что говорит.

— За мной милиция гоняется! — гордо сказал он. — Мне светит срок. А тебе и бояться нечего. Если твои спонсоры тебя убьют, то кто им тогда долги отдавать будет? Нет, они тебя лелеять будут, работу тебе дадут, чтобы ты им деньги отдал! А вот меня, если поймают, то посадят в зону лет на десять за то, чего я не делал! И к тому же я потерял своего любимого человека. Мне вообще больно и обидно, я жить не хочу! Что хуже по-твоему?

— Если жить не хочешь, тогда иди тогда и удавись! — посоветовал Алмаз. — Раз тебе хуже всех на свете!

— Сам вешайся! — ответил ему Спичкин. — Поставил идиотское дерьмо и теперь кто-то виноват! Ну, что это за название «Амбивалентность» — кто на такое название пойдет? Вот назвал бы как-нибудь попроще — «Собор Василия Блаженного» и зал битком был бы набит!

— Ты еще меня учить будешь как мне мюзикл надо было назвать? — приподнялся из-за стола Алмаз. — Кто ты такой вообще, чтобы поучать меня как мне мюзикл называть? Федор Бондарчук? Нет, ты жалкий попугай, читающий по бумажке то, что сочиняют другие!

— Мюзикл твой — говно!!! — выкрикнул ему в лицо Спичкин. — Это я и без радио могу сказать!!! Бездарная пустая дешевка!

— Да у вас просто мозгов не хватает оценить моё творение!!! — закричал в ответ Алмаз, вскипев, как быстросуп. — Вы больные попсой люди, отупевшие на пластмассовой музыке и примитивных текстах, как вы можете оценить творение гения, вы — варвары?

Они готовы были вцепиться друг другу в глотки. Сначала ссорились из-за того кому из них в данный момент хуже, а потом перешли на личности. Татьяна вообще не понимала почему она должна всё выслушивать в собственной квартире эту бредятину, заряжаясь флюидами отрицательной энергии, вместо того, чтобы собирать чемодан, укладывая вещи для поездки в Турцию, предвкушая купание в теплом море и средиземноморский загар.

— А ну заткнитесь оба!!! — прикрикнула на них Татьяна. — И сядьте на свои места!

Оба были на взводе и мечтали на ком-то сорвать свою злость, а на ком её срывать, если не на том, кто находится рядом с тобой? Но всё же и Алмаз, И Матвей Татьяну послушались, потому что оба находились в её квартире из которой она быстро могла их выставить — одного прямо в лапы кредиторам, а другого прямо в когти милиции. Два спорщика утихли, насупились, поглядывая друг на друга из-под бровей, но более не вступая в перепалку.

Татьяна встала со своего стула, вышла с кухни. Почему они приперлись именно к ней, хотя целый год никто друг о друге не вспоминал? Она была занята гастролями, концертами, записью новых песен, Алмаз ставил мюзикл, одухотворенный свалившимися с неба деньгами, Матвей обхаживал свою дорогую жену, а теперь вот когда оба попали в неприятную ситуацию приехали к ней как в кабинет психологической разгрузки.

Татьяна толкнула дверь и зашла в свою комнату, закрылась на замок, хотела рухнуть на кровать, но по пути к ней наступила в огромную лужу, которую оставила сама же надев на голову Алмазу аквариум.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — стала ругаться она, сжав кулаки. — Надо срочно выставить их обоих за дверь! Их проблемы — это их проблемы! Почему я должна брать на себя их проблемы? У меня у самой нет никаких

проблем, у меня уже куплены билеты в Турцию! Что за невезуха? Нет, правду отец сказал! Я не должна брать на себя ничьи проблемы! Я абсолютно счастливый человек, через два дня я уеду из Москвы к теплому морю, а они свои дела пусть сами разгребают!

Взгляд Татьяны упал на лежащего недвижно на стола вуалехвоста. Он уже подсох без воды и из красивой перламутровой рыбки превратился в подобие воблы, которую подают к пиву. Краски блестящей чешуи потускнели, телескопически глаза застыли и помутнели. Смерть никого не красит. Татьяна взяла его в руку, вышла в коридор, зашла в туалет и похоронила вуалехвоста в унитазе посредством смывания. В воде он был рожден в воду и вернулся.

За ней тянулись по всему полу мокрые следы, Алмаз и Матвей уже хозяйничали на кухне, заглядывая в холодильник в надежде чего-нибудь перекусить. Да не тут-то было — Владик вчера уничтожил все съестные припасы. Она вошла на кухню.