Москву ничем не удивишь - Ермаков Сергей Александрович

Только лишь Алмаз задал риторический вопрос о том в какую сумму нынче похороны обходятся, мобильный телефон Татьяны зазвонил. Она глянула на дисплей — это опять звонил продюсер Захожин. Татьяна взяла трубку и направилась в свою комнату. У порога остановилась, повернулась и сказала Алмазу:

— Проблема похорон тебя пусть не беспокоит. Тебя похоронят в каком-нибудь из московских водохранилищ, зацементировав ноги в старом тазу.

Лицо Алмаза вытянулось и побледнело. Татьяна толкнула дверь в свою комнату, зашла в неё и нажала кнопку ответа. Захожин пожелал доброго вечера, спросил как у неё продвигаются сборы в Турцию, сказал, что подвернулась пара выгодных концертов, спросил — может быть, Татьяна отложит поездку? Она ответила, что ни за что не станет откладывать поездку, даже если сам Пол Маккартни предложит ей спеть с ней дуэтом — она вся, как граната с сорванным кольцом: того и гляди взорвется. Захожин расхохотался, пожелал приятного отдыха, а потом как бы невзначай поинтересовался — выгнала она неудачника Алмаза?

— Не выгнала, — ответила она. — Он тут у меня весь день протусовался, куда ж его теперь гнать на ночь глядя

— Как знаешь, как знаешь, — сказал Захожин, — а отец твой где? У меня к нему пара вопросов есть.

— Папа уехал, будет поздно, — ответила Татьяна, — позвони ближе к ночи и задай ему свои вопросы.

— Это не срочно, — сказал Захожин, — успею еще.

И попрощался. Он выключил свой мобильник, покрутил его в руке и повернулся к крупному длинноволосому человеку, сидящему на диване в его офисе с курительной трубкой в руке. Тот выжидательно вскинул брови, Захожин бросил свой мобильник на стол и сказал:

— Алмаз у неё, видимо останется ночевать. Нужно ехать, пока Краб не вернулся.

Крупный человек на диване усмехнулся, поставил кофе на столик и сказал:

— Мне плевать на Краба. Кто такой этот Краб, что я, Насосов Михаил Юрьевич, должен его

опасаться?

— Опасаться, конечно, ни к чему, но и лишний раз с ним сталкиваться тоже, — ответил Захожин, — лучше не создавать себе трудностей, мы ж не китайские коммунисты.

— Причем тут китайские коммунисты? — спросил Насосов еще угрюмее.

— Ну, это же китайские коммунисты в шестидесятых сами создавали себе трудности и сами же их преодолевали, — попытался разрядить веселой шуткой тяжелую атмосферу Захожин.

Но Насосов шутки не воспринимал, он был крайне серьезным человеком, что и позволило ему выжить в жестоких войнах девяностых. Всякое сказанное слово он воспринимал реально и прямо. Он был не силен в истории, не любил всяких ничего не значащих слов и глупых шуток.

— Китайские коммунисты весь мир завалили товарами, — сказал Насосов, — а ты говоришь про трудности?

— Отец Татьяны Краб очень крутой мужик, — попытался сменить тему про китайских коммунистов Захожин, — бывший морпех, одним махом семерых побивахом…

— Мне плевать!!! — самоуверенно перебил его Насосов. — Я драться с ним не собираюсь, да и он драться с нами я думаю не будет. Дело это не его, вряд ли он даже полезет.

— Если Татьяну не трогать, то не полезет, вот я как раз хотел предупредить… — начал говорить Захожин, но Насосов его перебил.

— Ну, всё уже замолкни, что ты меня этим Крабом стращаешь, — сказал он, — кто он такой? Змей Горыныч? Будет пыхтеть, быстро покажем кто он есть. У меня в службе безопасности тоже не щенки работают!

Захожин увидел, что Насосов заметно рассердился, решил загладить ситуацию, стал что-то мямлить про невменяемость Краба, что он привык все вопросы решать силовыми методами, но дело даже не в этом — Татьяна подопечная Захожина, она в общем-то в этом конфликте не при чем и не виновата, что к ней в гости приперся этот неудачник Алмаз. Поэтому Захожин хочет только того, чтобы не вышло конфликта, потому что Татьяна для Захожина — курочка Ряба, которая несёт золотые яички, образно говоря: станок, который «печатает» для продюсера денежки, поэтому желательно чтобы люди Насосова вежливо, но настойчиво вытащили бы Алмаза из Татьяниного дома и не повредили его «Курочку Рябу — печатный станок».

— Да не мельтеши ты, — махнул рукой Насосов, — я же сказал тебе: никто твою Татьяну и пальцем не тронет, только с Алмазом поговорим, он гад, прячется вместо того, чтобы деньги собирать…

— Да где он два миллиона возьмет, если он мне десять тысяч баксов должен и не отдает?

— Это не мои проблемы, — сердито ответил Насосов, — не думал я, что у вас в шоу-бизнесе такое кидалово творится. Я тут решил вдруг стать как Савва Морозов меценатом, денег дать на искусство, а мне кукиш с маслом взамен благодарности! Денег этому уроду Алмазу дал, думал он дугой выгнется, чтобы фильм снять, а он пустил их на сторону. И мне некогда было последить за ним в это время, меня этот год и в Москве не было, я фабрику покупал в Сибири, торчал там безвылазно. И человек мой, который Алмаза должен был контролировать, не вовремя пропал, нашли его труп в Праге.

— Думаешь Алмаз его?… — Захожин многозначительно провел ребром ладони по горлу.

— Не, — покрутил головой Насосов, — по другим делам замочили человека, он у меня занимался экспортом рыбы, чего-то там не поделил с местными, его и завалили. Тоже я сам ездил разруливать эту ситуацию самолично. Как говорится — хочешь чтобы было сделано хорошо, сделай сам. Лучше бы я и фильм сам бы снял. Ладно, что-то я в воспоминания ударился. Поедешь сейчас с моими людьми, покажешь где эта Татьяна живет.

Насосов вызвал начальника своей службы безопасности по фамилии Вдовиченко — бывшего майора милиции, который во время службы в рядах помогал Насосову отмазываться от тюрьмы, а когда бизнес Насоса в основном легализовался, уволился из органов и перешел по приглашению Насосова на более теплое и несоразмерно более высокооплачиваемое место. Именно он приносил Алмазу сценарий фильма после юбилея.

- Слышь, Вдовиченко, — распорядился Насосов, — я сейчас поеду домой, устал я а ты с продюсером езжай куда он покажет. Пару наших пацанов возьми с собой и там вставь этому Алмазу клизму. А то я гляжу он там вообще борзеет. Я его оправил деньги собирать, а он отсиживается и ни фига не делает.

— Может палец ему отрубить? — спросил Вдовиченко добро-добро, как будто спрашивал можно ли купить мороженого на сдачу. — Или пока не надо?

— Пока не надо, — ответил Насосов, — но попугать его следует. Он думает, я шутки шучу с ним, а я шутки не шучу с ним.

— Только я попрошу вас не трогать Татьяну, — еще раз напомнил Захожин уже Вдовиченко в присутствии Насосова, — она не при чем, просто по глупости своей приютила Алмаза, но она курица…

— Слушай, ты мне начинаешь надоедать со своей курицей, — перебил его Насосов, — не люблю лишних напоминаний! Я же сказал тебе уже, а моё слово закон!

Но Захожин подумал о том, что Насосов ему лично пообещал Татьяну не трогать, а этому своему Вдовиченко ничего не сказал! Откуда он может знать, что Татьяну трогать нельзя? Захожин вообще уже пожалел, что с ними связался.

Глава 6

Клубок раскручивается еще больше

Вдовиченко и Захожин сидели сзади в машине «БМВ», которая ехала по направлению к дому Татьяны. На передних сидениях иномарки расположились два парня лет двадцати пяти, которых начальник службы безопасности взял с собой по распоряжению Насосова. На первый взгляд Захожин принял их за юристов — лица румяные, костюмчики подобраны со вкусом, причесочки аккуратненькие, но крепенькие такие и серьезные. Молча сели и поехали, на Захожина ноль внимания — не поздоровались, ничего.

— Петров, ты за руль, — распорядился Вдовиченко, когда они подошли к машине БМВ, — а ты Бляшкин вперед. Мы с продюсером сядем сзади.

— А я на машине, — сказал Захожин.

— С нами поедешь, — ответил ему Вдовиченко, — потом мы тебя сюда привезем, заберешь свою машину. Чего тебе зря свой бензин жечь?

Продюсер согласился. Они уселись в машину и поехали. Петров сидел за рулем и вёл себя на дороге по-хозяйски бесцеремонно — подрезал, перестраивался из ряда в ряд, мешая другим водителям, выезжал на тротуар. За рулем «БМВ» так, конечно, можно было себя вести — машина дорогая, другие водители на автомобилях поскромнее уступали, чтобы не дай бог, не царапнуть иномарку, не расплатишься. Тем более все еще по привычке хозяева дорогих машин возят в багажнике бейсбольную биту.

«БМВ» подъехала к воротам дома Татьяны. Из будочки вышел охранник, подошел к окошку водителя, нагнулся и небрежно постучал согнутым пальцем в окно. Петров нажал на кнопку и стекло мягко поехало вниз. Бляшкин нагнулся ближе к открывающемуся окну и крикнул:

— Ворота открывай!

— После одиннадцати вечера на территорию дома мы пропускаем только с уведомления жильцов, — ответил охранник, нагибаясь к окошку, — вы к кому?