Леди и лорд - Сьюзен Джонсон

— Когда мы окажемся в Асуэйфорде, то отправим вашему отцу послание. — Словно чувствуя тревогу, охватившую хозяина, его конь беспокойно танцевал, сдерживаемый лишь твердой рукой наездника, крепко натянувшей поводья.

— В таком случае мне придется наслаждаться вашим гостеприимством не более двух дней, — невозмутимо заметила Элизабет. Как и Джонни, она говорила крайне любезным тоном, и со стороны могло показаться, что эти двое обсуждают, как им лучше провести свободное время.

— Да, не более двух дней, — согласился Джонни, продолжая сдерживать коня.

Элизабет заметила, что у него удивительно красивые руки: большие, загорелые, с длинными, сильными пальцами.

— А возможно, даже меньше, — добавила она, внезапно почувствовав, что близость этого мужчины поднимает внутри ее жаркую волну.

Джонни не ответил, ограничившись кивком.

«Очень недолго!» — снова шепнул ему скабрезный голосок.

Внезапно он отпустил поводья, и его любимый черный жеребец резко рванулся вперед, оставив прекрасную светловолосую Элизабет Грэм далеко позади — на безопасном Для Джонни Кэрра расстоянии.

Больше до тех пор, пока они не добрались до Равенсби, Джонни с ней не заговаривал.

4

Голдихаус — укрепленный замок, который многократно достраивался и изменялся в течение веков, — в итоге превратился в роскошный дворец, представляющий собой смешение всех европейских архитектурных стилей — от готического до неоклассического. Расположенный в обширном парке у реки Твид, это сооружение представляло собой четырехугольный комплекс строений и являлось, как подумала Элизабет, самым величественным из всех, которые ей доводилось видеть.

Стены из грубого необработанного камня отсвечивали золотом в лучах заходящего солнца, ярко выделяясь на фоне темных елей и буковой рощи, недавно одевшейся в новую листву. Окна замка блестели подобно огромным драгоценным камням.

Отряд въехал на мощеный двор замка, и Элизабет подумала, что подобное великолепие скорее под стать какому-нибудь принцу эпохи Возрождения, нежели неотесанному вояке из Приграничья.

Из дома высыпала целая орава людей, спешивших навстречу вернувшимся воинам, и вскоре Элизабет обнаружила, что ее окружили не менее четырех слуг, наперебой старавшихся помочь ей сойти с коня. В суматохе, которая воцарилась, когда две с лишним сотни всадников начали спешиваться, Элизабет стала оглядываться в надежде заметить лэйрда Равенсби, но того нигде не было видно. Сквозь сутолоку коней и людей Элизабет провели внутрь замка через тяжелые, обитые железными заклепками двери, установленные еще в те дни, когда его обитателям нередко приходилось отражать набеги неприятеля. Огромная зала раскинулась вокруг нее подобно сказочной пещере с сокровищами. Стены, взлетавшие на высоту пятнадцати метров к ребристым сводам готического потолка, были увешаны бесценными коврами, а в одной из них пылал огромный камин.

В противоположном конце залы, на выложенном плиткой возвышении, от которого шли ступени во внутренние комнаты, стояла женщина. В этом невероятно огромном помещении фигурка ее казалась маленькой, словно игрушечной. Стройная, на удивление красивая — с темными волосами и молочно-белой кожей, одетая в кашемир сапфирового цвета, она производила впечатление хозяйки замка.

— Надеюсь, вы уберетесь отсюда в самое ближайшее время, — холодно прозвучал в тишине голос женщины.

Элизабет вовсе не рассчитывала встретить теплый прием в доме врагов своего отца, однако такой неприкрытой враждебности она тоже не ожидала. По крайней мере, лэйрд Равенсби вел себя по отношению к ней с изысканной любезностью. Кем же была эта женщина?

— Я также надеюсь, что мне не придется задержаться здесь надолго, — ответила молодая женщина, приближаясь к ступеням. Ей будто передалось чувство неловкости, охватившее сопровождавшего ее мужчину средних лет, и, взглянув на него, Элизабет увидела густой румянец, покрывший его загоревшее лицо.

— Он прикасался к вам?

В голосе говорившей слышалась нескрываемая ревность, кроме того, Элизабет сразу же поняла, кого та имела в виду, но, прежде чем успела ответить, из-за ее спины послышался голос того, кто взял ее в плен:

— Добрый вечер, Джанет. — Голос Джонни Кэрра, раздавшийся от входа в зал, был бесстрастным, спокойным и подчеркнуто вежливым. — Позволь представить тебе леди Грэм, — сказал он, сделав несколько широких шагов и оказавшись возле женщин. — Впрочем, я вижу, что ваше знакомство уже состоялось. Леди Грэм, это — графиня Линдсей, моя соседка. — Подчиняясь правилам хорошего тона, женщины обменялись едва заметными кивками. — Ваш отец вел кое-какие дела с мужем графини Линдсей эрлом Лотианом, — добавил он, обращаясь к Элизабет. Джонни подошел к ней так близко, что на женщину дохнуло запахом его одеколона, да так, что закружилась голова. — А теперь, если ты позволишь, я провожу леди Грэм в ее покои. Наше путешествие было чрезвычайно утомительным.

Джонни Кэрр имел большой опыт общения с женщинами и никогда не был невежлив с ними, однако в нужные моменты он умел придать своему голосу непререкаемую властность.

— Я велю, чтобы ужин подали чуть позже, — произнесла Джанет Линдсей, давая понять, что если кто-нибудь из двух женщин и может командовать в этом доме, то это именно она. Джанет достаточно хорошо знала Джонни, чтобы не сомневаться: он не станет устраивать публичных сцен.

Поколебавшись несколько мгновений, он миролюбиво проговорил:

— Мне нужно всего лишь десять минут, чтобы смыть с себя дорожную грязь.

Когда они шли по лабиринту замковых коридоров, казалось, что мысли лэйрда Равенсби витают где-то далеко. Слуге даже пришлось дважды повторить вопрос о багаже леди Грэм, точнее, о его отсутствии.

— Пусть госпожа Рейд найдет для нее какую-нибудь одежду, — наконец отозвался Джонни. Было ясно, что он думает совсем о другом. Равенсби шел своим обычным шагом, однако Элизабет и даже слуга едва поспевали за ним. — Вам что-нибудь нужно? — обратился он к Элизабет, однако та поняла, что этот вопрос задан лишь для проформы, а мысли хозяина замка витают все так же далеко.

— Нет, ничего. Разве что какую-нибудь книгу… Ожидание может оказаться скучным.

Элизабет не ожидала ответа и надеялась лишь на то, что хотя бы слуга не забудет о ее пожелании.

Однако что-то в ее словах, видимо, все же привлекло внимание лэйрда, поскольку он остановился и внимательно посмотрел на нее — впервые после того, как началось их путешествие по коридорам и лестницам Голдихауса.

— Я не хотел бы сажать вас под замок, леди Грэм. Если вы дадите мне слово чести, что не попытаетесь бежать, то будете вольны в своих передвижениях по всему замку и его окрестностям.