Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возведение высшей духовной школы в университетское звание или присоединение к университетам подчеркивало, что эта школа имеет особые задачи, в том числе, развитие богословской науки[92]. Но все проекты оговаривали подчинение богословской высшей школы Синоду.
Со стороны светского образования высказывалась и более простая идея: учреждение при университетах (уже существующем – Московском, и двух планируемых – в Малороссии и Ливонии) богословского факультета, равного с тремя остальными и по устроению, и по обще-университетскому управлению (директор из профессоров, местный куратор каждого университета и общий куратор при Дворе). Греко-Российская вера оговаривалась, но об отношениях со Святейшим Синодом ничего не говорилось[93].
Все эти проекты отражали поиск форм духовных школ, наиболее адекватных новым образовательным концепциям. Наиболее плодотворными оказались в дальнейшем идеи разделения духовных школ по уровням[94], их учебного преемства, научного предназначения высшей духовной школы, особой подготовки преподавателей, особенно для высших классов, централизованного управления всей духовно-учебной системой. Внимание уделялось и учебным планам духовной школы каждого типа, но принципиально новых идей в этом направлении высказано не было, основная тенденция – расширение общеобразовательного курса. Но ни один из этих проектов так и не был реализован, и высказанные идеи остались лишь материалом для реформ следующего столетия.
Практическую попытку устроения высшей духовной школы и придания духовно-учебной системе некоторой централизации предпринял в 1788 г. Санкт-Петербургский митрополит Гавриил (Петров). Александро-Невская семинария была преобразована в Главную, и Святейший Синод повелел присылать в нее по два ученика из всех епархиальных семинарий, для образования к учительским должностям[95].Семинария была столичной, а митрополит Гавриил был первоприсутствующим членом Синода, поэтому и школа, и ее руководитель приобретали в определенной степени значение центра духовного образования. В этом же году Святейший Синод попытался определить для семинарий единый уровень обучения, разослав учебники и руководства, изданные в 1785–1786 гг. Комиссией народных училищ, Академией наук и Синодальной типографией. Первый же выпуск Главной семинарии 1792 г. дал ряд блистательных имен, и опыт был признан в целом удачным[96]. Однако подготовка преподавателей в Главной семинарии так и не стала системой, ибо денег на содержание провинциальных семинаристов в столице не было ни у епархий, ни у Главной семинарии. Кроме того, высшие классы не были выделены в отдельную ступень, поэтому не могли сосредоточиться на подготовке преподавателей, как основной задаче. По тем же причинам не удалось реализовать во всей полноте и идею духовно-учебного центра.
Гавриил (Петров), митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский
Самым существенным результатом Екатерининской духовно-учебной реформы было учреждение классов богословия в большинстве семинарий. Если до царствования Екатерины оба высших класса – философия и богословия – были лишь в 8 семинариях, и еще 3 семинарии заканчивали свои курсы философией, то к 1796 г. эти классы были открыты во всех семинариях, кроме некоторых самых новых[97]. Способствовало этому процессу установление в 1764–1766 гг. постоянных штатных окладов для всех семинарий. Но оно было настолько скудным, что епископы по-прежнему были озабочены поиском средств для своих семинарий[98].
Другое пожелание, высказанное в инструкции императрицы – расширение общеобразовательного курса «профессиональных» школ, – сформировало определенную структуру учебных планов духовных школ. Введение новых предметов заложило потенциально в саму идею духовного образования проблему многопредметности. Кроме того, это усложнило проблему поиска учителей. Вопрос расширения общего образования детей духовного сословия в эти годы можно было бы решить более просто, воспользовавшись государственными школами, число которых значительно возросло. Духовному ведомству оставалось бы тогда только специальное, профессиональное образование. Однако духовное сословие к этому времени было уже достаточно замкнутым, и образование юношества являлось внутренней проблемой сословия. Кроме того, особое служение требовало особого воспитания, и осуществить это можно было только в своих, духовных, школах. Соединение в единой школе двух задач – общего образования детей духовенства и пастырской подготовки – в дальнейшем будет одной из главных проблем духовного образования, но осознанно духовное ведомство встало на этот путь именно в середине XVIII в.
Для более качественной подготовки преподавателей по небогословским наукам руководство духовных школ использовало в эти годы и нестандартные пути. Митрополит Платон (Левшин), сознавая недостаточность московских духовных школ в языкознании и других светских науках, посылал лучших учеников «доучиваться» в высшие светские школы[99].
Платон (Левшин), митрополит Московский и Калужский
В 1797 г. была заложена «академическая система», сохраненная до конца синодального периода: сверх двух «старых» академий – Киевской и Московской – было образовано две новых – Санкт-Петербургская (из Александро-Невской Главной семинарии) и Казанская (из Казанской семинарии)[100]. Но общие учебные планы, программы, объясняющие отличие академий от семинарий, составлены не были, как не были определены и какие-либо особые требования к ним.
В 1798 г. Святейший Синод попросил епархиальных архиереев дать полные справки о местных духовных школах и предложения по улучшению учебного процесса. Собранные сведения показали крайнее разнообразие в числе и объеме преподаваемых наук, в учебных книгах и руководствах, в распределении наук по классам и в способе учения. Архиереи отмечали настоятельную нужду в опытных и благонадежных учителях; крайнюю скудость средств для поддержания образования. Членами Святейшего Синода – Гавриилом (Петровым), митрополитом Новгородским, и Иринеем (Клементьевским), архиепископом Тверским, – на основании этих сведений и предложений, а также своих соображений, был составлен проект указа, утвержденный Святейшим Синодом 31 октября 1798 г. Иногда этот указ называют первой «академической реформой». Реформа, во-первых, расширяла учебные планы в академиях, во-вторых, утверждала отношения окружных семинарий с академией: семинарии должны были посылать в свою академию по два лучших ученика каждые два года и сообщать «сведения о порядке учения». Особый акцент делался на изучении древних языков – греческого и еврейского. Учебные планы должны были стать единообразными для всех академий, и предполагалось их составить в ближайшее время, на опыте преподавания. При этом Александро-Невская академия, как столичная и ближайшая к Синоду, была взята за образец[101].
Некоторые историки духовных школ видят в указе 1798 г. начало централизации управления духовными училищами и создания единой духовно-учебной системы[102], но начало это было формальное. В реальности семинарии продолжали жить под руководством епархиального начальства, никак не соотнося свою деятельность с академиями, да и сами академии оставались в дирекции местных архиереев, представляя отчетность в Святейший Синод лишь по особому требованию.
Еще один новый шаг этой эпохи: попытка оценить необходимость латинского языка и связанной с ним системы образования для приходского служения и для богословия. Петербургский митрополит Амвросий (Подобедов) в 1799 г. учреждает особые «русские школы» – духовные школы с преподаванием на
