Зов ворона - Уилбур Смит

в руке пистолет. У дерева Гранвилл и двое его приспешников, спотыкаясь, последовали за ним. Но у них были только пистолеты, и против движущейся мишени на таком расстоянии у них не было никаких шансов.

Мунго миновал помещения для рабов, сушилки и бондарню и оставил дом позади. Он ехал по мягкой земле пустых полей, отдавая Бристоль ее голову. И куда теперь? После предательства Честера он не знал, можно ли доверять кому-либо из соседей Уиндемира. Ричмонд был лучшим выбором, но до него было еще много миль. За последние два дня Бристоль проехал уже почти двести миль. Мунго уже чувствовал, как он замедляет шаг. Позади себя он услышал лай собак и ржание лошадей. Люди Честера, должно быть, сели в седла, чтобы последовать за ним.

В полумиле от главного дома он вошел в рощицу деревьев, где из реки вытекал ручей. Он повел Бристоля вниз по берегу и с плеском вошел в ручей. На полпути он соскользнул с седла и спрыгнул в воду. Конь с любопытством посмотрел на него.

‘Продолжай.’

Мунго снял свою морскую сумку с седла, где она все еще была привязана, и похлопал лошадь по крупу. Она побежала прочь и вверх по дальнему берегу, оставляя глубокий след копыт в грязи. На вершине насыпи она снова остановилась и оглянулась.

- Иди, - повторил Мунго.

Заржав, она тряхнула головой и исчезла за деревьями. Если повезет, люди Честера заметят ее следы и начнут весело танцевать, прежде чем поймут свою ошибку.

Мунго не последовал за ней. Он повернул вниз по течению, держа сумку над головой, и быстро зашагал по воде. В устье ручья, там, где он впадал в реку, образовался остров. Когда-то здесь был мост, но теперь его нет. Ряд гнилых свай, торчащих из воды, - вот и все, что осталось.

Мунго выбрался наружу и взобрался на остров. Густо поросшая лесом земля поднималась вверх по склонам длинного холма, очага доколониальной дикой природы, которая пережила улучшения, произведенные Сент-Джонами на этой земле. Там был только один путь, почти невидимый и редко используемый. Мунго молился, чтобы Честер этого не знал.

В лесу было тихо и сыро. Кусты шиповника и ветви деревьев нависали над тропинкой, но она не была полностью заросшей. Более толстые ветви все еще сочились соком со своих раздробленных концов, которые были грубо обрезаны топором. В углублениях, где земля оставалась влажной, Мунго увидел следы, оставленные, должно быть, после последнего дождя.

Он достал из своей морской сумки футляр с пистолетом и перезарядил пистолет, который отобрал у своих похитителей. Он осторожно двинулся вверх по тропинке. Лес заглушал звуки, но вдалеке все еще слышался лай собак. Он надеялся, что ручей смыл его запах.

На вершине холма деревья поредели и превратились в поляну. В центре его стояло здание из красного кирпича – восьмиугольной формы с куполообразной крышей. Дед Мунго построил здесь обсерваторию, и Мунго провел там много ночей со стариком, изучая звезды в тяжелый телескоп, который Бенджамин привез из Италии. После его смерти отец Мунго продал телескоп и оставил обсерваторию заброшенной. Лес втянулся, и навес из листьев теперь закрывал любой вид на небо.

Но у него было и другое применение. Казалось, там кто-то был; дверь была открыта, и пара освежеванных кроликов висела на кронштейне, где когда-то висела лампа. Они были только что убиты; их кровь капала на ковер из листьев.

Мунго вышел на поляну с пистолетом наготове. Он играл в этих лесах с тех пор, как научился ходить, и знал, как двигаться бесшумно. Едва шевельнулся листок, когда он подошел к двери.

Он ждал снаружи. Он слышал сопение внутри, что-то вроде храпа. Там кто-то был. Но если они спят, может быть, Мунго пройдет мимо и не потревожит их?

И тут какое-то шестое чувство пробежало у него по спине. Он повернулся, прижавшись спиной к стене, и увидел фигуру, выходящую из леса. Ее белое платье ярко сияло среди серого дерева.

Его сердце воспрянуло. Впервые с тех пор, как он причалил в Балтиморе, он почувствовал искру надежды.

- Камилла! - позвал он.

Охапка дров выпала из ее рук, и она вскрикнула от страха, обратившись в радость, когда узнала его. Она побежала через поляну и бросилась на Мунго. Он обнял ее своими сильными руками, крепко прижал к себе и поцеловал в губы. Даже в хаосе и разрухе того дня, по крайней мере в этот момент мир, казалось, висел в совершенном покое.

Она уткнулась лицом ему в грудь. - Слава Богу, ты здесь. Я молилась каждую ночь, чтобы ты пришел.’

Он отстранил ее, чтобы рассмотреть ее лицо. Ее кожа была цвета красного дерева, красивого красновато-коричневого цвета, который, казалось, светился огнем внутреннего тепла. Ее волосы были заплетены в две косы, завязанные сзади на затылке, обрамляя овальное лицо с полными губами и большими круглыми глазами. Должно быть, она какое-то время провела в лесу; черты ее лица осунулись, и она похудела. Но искра внутри нее, та самая, которую так хорошо помнил Мунго, осталась незатухающей.

- Жаль, что я не пришел раньше, - сказал Мунго. Тысячи вопросов теснились в его голове, но у него не было времени их задавать. - Честер знает, что я здесь, и устроил охоту. Мы должны бежать.’

‘Это не так просто.’

Она высвободилась и повела его в обсерваторию. Внутри оказалась единственная темная комната, пустая, если не считать импровизированной постели из папоротников и сухих листьев в углу. Рядом со скомканным одеялом, которое он, должно быть, сбросил, лежал седовласый мужчина.

‘Мафусаил, - тихо сказал Мунго.

Старик работал на плантации, сколько себя помнил. Среди рабов он был вождем, судьей, шаманом и оратором. А еще он был дедушкой Камиллы.

- Что случилось? Спину Мафусаила пересекали багровые рубцы, блестевшие от мази, которую натирала Камилла. - Кто его бил?’

- Честер сказал, что все рабы должны быть проданы, - сказала Камилла. - Мафусаил сказал, что мы принадлежим Сент-Джонам, и как только мистер Оливер умрет, мы будем свободны. Честер приказал своему человеку, Гранвиллу Слотеру, избить его до полусмерти. Она подняла глаза и посмотрела на Мунго. ‘Вы знаете Гранвилла?’

Мунго потер руки, все еще покрытые синяками от схвативших его рук. - ‘Я с ним встречался.’

Камилла вздрогнула. ‘Из всех