Империя троянов - Дмитрий Захаров

– Ну, Петрополис. Седмица третья майская на исходе. Что еще?!

– Год, страна! Все говори, малахольный!

Ее трясло, ярость пересилила панику. Прав Петр Матвеевич – злоба эффективнее отчаяния.

– Год семьдесят второй, от появления Ордена.

– Какого на хрен Ордена?!

– Орден Троянов, лютый бредень тебя дернул задавать пустые вопросы, чумичка!

– Страна какая?!

– Страна – Россика, – послушно, как прилежный ученик отвечал швейцар.

– Россика… – упавшим голосом повторила Даша.

– Империя россов, немчинов и татар. А в ходе последней войны, к нашей территории примкнули Молдова, земли Фракии и Галиции. Об этом детей в гимнасиях учат! – плачущим голосом вещал швейцар.

Проще поверить, что она под кайфом. Дарья Родченко не курила даже в юности, а любых наркотиков страшилась как черт ладана.

– Уйди, шалава! – хныкал швейцар. – Мне служить надобно! Сейчас приедет герр Траубе верховный секретарь Третьего Совета. Небо свидетель, коли прозеваю, затравит своими котами! Лютый бредень, милость в дом входящему! Вот, возьми! – он протягивал ей мятые купюры.

Простейший способ определить место пребывания – изучить денежные знаки региона. Так пишут в книжках по занимательной криминалистике. Водяные знаки, червячки, змейки хитроумные переплетения цветных линий. Арабские цифры – и на том спасибо. «Десятка» и сбоку латинская надпись marke. На лицевой стороне изображение привлекательного моложавого господина с бородкой и усиками. Субъект похож на Николая 2, каким его изображали на портретах. На оборотной стороне купюры изображена пирамида и всевидящее око. Нечто подобное имеется на долларовых купюрах.

– Уходи, шалава…

– Я еще вернусь! – пообещала Даша, поднялась по ступеням, и шагнула на улицу.

В лицо ударило яркое солнце, запах черемухи сладким полотном растекся над землей. Узкие улочки, вдоль тенистой аллеи растут тополя. Третий дом от площади похож на восточный минарет. На балконе уселась высохшая как пергамент старуха, черные одежды до пят делают ее похожей на вдову или монахиню. Она курит длинную папиросу, бесцеремонно разглядывая прохожих. Аккуратные таблички с номерацией домов и названием улиц сверкают начищенной медью. Рублевский проспект 14. По площади бежит мальчишка беспризорник. Наследие царского режима – как преподавали в советских школах на протяжении семидесяти лет. Багровый шишак зреет над бровью, пацан держит за хвост здоровенную дохлую крысу.

– Фалалей! Фалалей! – звонкий крик разносится в прозрачном воздухе. Крыса в руках юного живодера выписывает причудливые пируэты. За беспризорником увязалась ватага бродячих собак. Солидный господин в дорогом пальто из английского сукна брезгливо сморщился. Он замахнулся тростью, как мушкетер шпагой.

– Мерзость, какая мерзость! – мужчина говорил с сильным немецким акцентом, продолговатое лицо украшают длинные полубаки, набалдашник трости венчает фигура обнаженной женщины, отлитая из чистого серебра. Он держал на поводке двух здоровенных котов. Гладкошерстных, как сфинксы, и огромных, по сорок сантиметров в холке. Не коты, а чудища из фильмов ужасов. Его спутница – высокая, белокурая, с удивительным восточным разрезом глаз, равнодушно смотрела на беспризорника.

– Голодный мальчик. Смерды вечно хотят жрать!

Не человек, а заводная кукла говорит, голос лишенный басовых нот, плоский, блеклый, будто прокисшее молоко. Гроздья алмазов сверкают на безымянном пальце – налицо работа Фаберже, запястье обнимает стальной браслет с гранатовой россыпью, на шее кулон, по виду аквамарин. Камень размером с голубиное яйцо, цепь блестит как надраенный пятак. Даша всегда была наблюдательной девушкой, а опасность обостряет инстинкты. Руки красавицы обнажены до плеч, глубокое декольте позволяет созерцать бюст до пупа. Кожаные штаны плотно облегают стройные бедра, на поясе висит длинная шпага в ножнах. Ножны инкрустированы драгоценными камнями.

– Вы правы, Лукреция! – господин швырнул на мостовую пригоршню золотых монет. – Лови!

– Шнягу тебе в дышло, троян гунявый! – рассмеялся мальчишка.

Господин нахмурился, махнул рукой полицейскому.

– Это не смерд, Карлос! – улыбнулась женщина. – Твоя проницательность подвела тебя. Слишком много пьешь местной водки.

– Фалалей! – беспризорник пританцовывает на месте, подле него кружится стая псов, оглашая окрест оглушительным лаем. Хмурое рябое лицо блюстителя порядка насуплено, рыжие усы угрожающе топорщатся, как у боевого таракана. Он поддернул перевязь арбалета, шагнул на проезжую часть.

– Хотите его пытать, Лукреция? – спросил мужчина.

– Пожалуй…

– Вам стоит только пожелать!

Он достал из кармана портсигар, тотчас подскочил услужливый швейцар, поднес зажженную спичку.

– Danke!

Широкие плечи, миндалевидные глаза с поволокой, низкий лоб, сросшиеся брови. Одеяние как алхимика, какими их изображают в учебниках истории. Длинный до пят плащ, на голове шляпа с круглыми полями, и на канте искрится шестиконечная звезда. Даша читала, что в начале двадцатого века Питер был немецким городом. Фабриканты, врачи, аптекари. Германские метастазы поглощали здоровый славянский организм как ржа металл. Этот субъект на немца не похож, хотя говорит с акцентом. Психологи утверждают, что оказавшись в необычном месте, человек стремительно начинает усваивать новую информацию. Пятьдесят процентов новых впечатлений приходятся на первые тридцать минут пребывания. Сколько времени она здесь? Сорок минут? Час? Даша вжалась в спиной в твердую стену. Мимо прошествовали две парочки. Молодые люди в сопровождении подруг. Они уселись на скамейку, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Худая брюнетка, одетая в полупрозрачную комбинацию, позволяющую видеть ее плоские груди, достала из сумочки бутылочку с бурой смесью, чиркнула спичкой. Сладко запахло травой, девушка приложилась губами к горлышку, глубоко затянулась, передала подруге. Ее спутник – высокий, рыжеволосый, выбивал пальцами затейливую трель на эфесе своей шпаги. Он посмотрел на Дашу, наклонился к товарищу, прошептал на ухо. Вся компания дружно рассмеялась. Местная золотая молодежь отдыхает. Старуха затушила окурок, прикурила новую сигарету, прокричала что – то с балкона молодым людям. Брюнетка рассмеялась, показала бабке неприличный жест, прильнула к бойфренду. Даша смущенно отвернулась. Нравы у местных жителей могут повергнуть в шок опытную жительницу столичного города. Девица потянула шнурок, опоясывающий кожаные штаны рыжего кавалера.

– Фройлян Лукреция хочет поместить этого дерзкого кнабе в пыточную камеру! – повернулся к швейцару мужчина.

– Вы совершенно правы, герр Траубе, и вы фройлян Лукреция! От смердов и бастардов проходу не стало! Милость дому за такие слова! – он бросил красноречивый взгляд на девицу, пряча больную руку за спину.

Тонкие пальцы дернули Дашу за плечо.

– Фалалей, тетя!

Перед лицом болталась крысиная тушка.

– Отвали, байстрюк! – насупился полицейский. Он появился неожиданно быстро, и целился в девушку дротиком.

– Держите ее, господин полицейский! Держите! – орал швейцар. – Эта шалашевка мне руку повредила!

– Купи крысу, тетя! Всего пол марочки! Купи!!! – пронзительный голос оглушил.

– За тобой наряд прибудет, байстрюк! – пообещал полицейский. – Большая честь для смерда, слова небесам! – он попытался ткнуть острием мальчишке в ногу, но тот ловко уклонился от удара.

– Фалалей! Сам ползи в Кресты, шняга дохлая!

– Смерд гунявый! – лицо полицейского побагровело, он размахивал дротиком как боевой палицей.

– Это – кормчий! – звонко проговорила Лукреция. – Неужели ты не видишь, пес? Это юный кормчий! В пыточную его!!! Шнель! – она завизжала громко, отчаянно, Даша с холодеющим сердцем увидела, как розовом зеве красавицы дрожит раздвоенный змеиный язычок.

– Яволь!

Полицейский отцепил от пояса наручники.

– Слово волка! – издал боевой клич мальчишка. – Ату!

Дворняги дружно повернулись к полицейскому, свирепо рявкнули – человек испуганно пятился назад.

– Псы псов гонят! – веселился беспризорник.

Крысиная тушка не пахнет – сообразила Даша. Муляж, умело созданная конструкция талантливым таксидермистом. Мальчишка взмахнул своим трофеем, и обрушил тушку на голову полицейского. Словно пращой припечатал. Блюститель порядка осекся на полуслове, глаза затуманились, и он рухнул на землю. Швейцар кинулся к спасительным дверям, но выпущенное из рук беспризорника орудие угодило ему в затылок. Пробежав два метра по инерции, он упал на порожек.

– Браво! – аплодировала старуха.

Брюнетка запросто оседала бедра рыжего парня, твердые ножны стучали по худосочным бедрам в такт ее движениям.

– Фалалей! – верещал мальчишка. Он подобрал свое орудие, повернулся к девушке.