Империя троянов - Дмитрий Захаров

– Ты пришлая чумичка? – дружелюбно спросил Тихон. – По ходу – кошарка!

Высокий парень, круглое лицо усыпано веснушками, глаза раскосые, бурятские. Волосы как полова, прямые, ломкие. Белесые брови будто у альбиноса. Похожую внешность она видела на картине Васнецова. Так живописец представлял себе древнего скифа. Плечи широченные, через все лицо простирается кривой шрам. За его спиной скрывался претендент на ее груди. Черноволосый, худой, колючий. Карие глаза бегают, на запястье вздувается шишак. Молодец Родченко! Пятерку по рукопашке! Едва очнулась, и точку на скрещении сухожилия и нервного узла нашла безошибочно. Боль стихнет через полчаса, не раньше. Только бы избавиться от отвратительной дрожи в коленях!

– Огрей ее по маковке, Тихон! – свирепо таращил глаза маньяк неудачник. – Заменяй Булату! На бражку заменяй, на сыть коровью!

– Кто вы такие? – робко прошептала девушка.

– Волки центровые! – не без гордости ответил Тихон.

– Волки… – упавшим голосом повторила Даша. – Как я сюда попала?!

– Мы с Груздем принесли.

Теперь и зубы выбивали дрожь. Не показывать своего страха! Скрывай страх под яростью, пусть и показной!

– Коли менять шалаву не хочешь, давай иначе! – не унимался сексуально озабоченный абориген. – Ты ее подержишь, а я дролить буду! Потом, заменяем Булату.

Спасительная вспышка бешенства изгнала привычную робость. Даша одним прыжком оказалась на ногах, и хлестким лоу киком сбила долговязого на землю. Тот рухнул, закрыл ладонями голову, и тихо заскулил.

– Уйди, шалава! Уйди прочь!

Точно опущенный! Теперь пора искать альфа самца. А потом разбираться, как она сюда попала, что это за пацаненок чудной, и господа пренебрегающие маникюром, травящие незнакомцев гигантскими котами и свирепыми собаками. Победа над слабым противником – лучше любой разминки перед схваткой! Пока злоба тлеет в сердце бойца, ее надо использовать! После размышления, она пришла к выводу, что купаясь в озере, угодила в параллельный мир. Такие истории описаны в фантастических романах. Существует множество версий, связанных с путешествием в прошлое время. Классическая версия сводится к той аксиоме, что любая мелочь, оброненная сто лет назад, может коренным образом поменять ход истории. Те же романисты утверждают, что заплутавший на скрижалях времени путник неизбежно возвратится домой. Если она уже существует в благополучном Петербурге двадцать первого века, то возвращение назад неотвратимо как дожди в ее родном городе. Следовательно, ей ничего не угрожает. Такие мысли внушали надежду, и придавали толику мужеству насмерть перепуганной девице. Пока надо осваиваться. Поставить себя, занять подобающее место в видовой иерархии. Все особи расположены в обществах по линейной схемы. От альфа самцов и самок до омеги. Если она скатится вниз, будут дролить все подряд, а потом продадут загадочным гуням. Грустная перспектива. Авторитет новичка лучше всего приобретать с первых минут пребывания в коллективе. Она большую часть жизни посветила изучению боевых искусств. Вот случай и подвернулся реализовать знания на практике, а не на комфортном татами в спортивном зале! Дважды ей это уже удалось, хорошее начало – залог успеха!

– Меня зовут Даша! – она доброжелательно смотрела на рыжего богатыря.

– Тихон! – человек широко улыбнулся, явив прореху между зубов. – Он – Грек, семейник мой. Глупый, трусливый бакалан, дюже до шалав охочий, но добрый…

– Шняга гунявая! – беззлобно ругнулся Грек.

– Это ты меня спас?

– Тролли выжлеца седью выжгли, мы с Груздем подсобили. Вона, выжлец руку ободрал… – он протянул окровавленную кисть.

– Выжлец – это собака, бультерьер?

– Лютый бредень! – с оттенок уважения проговорил Тихон. – Личный выжлец самого Яноша Лютеранина!

– Кто такой Груздь?

– Перший волк в центровой слободе.

Туманные объяснения ясности не добавляли. Девушке мучительно захотелось домой. Страх разъедает душу как ржа, и сейчас он разыгрался с прежней силой.

– Тролли – это маленькие существа, живут в подземельях, охраняют сокровища… – неуверенно сказала она.

– Тролли за ресноту! – отвечал Тихон. – Они света дневного дюже боятся, в подземельях живут, по ночам выходят, в подъездах бывают. Ратибор – перший тролль. Страха не ведают, милость их доблести!

– А почему они заступились за меня?

– Тролли за ресноту! – повторил человек. – Троянов шибко не жалуют, псов и гуней тоже. Бакланы и смерды уважают Ратибора. Худо дело, когда выжлец добрую чумичку губит.

– Я никогда не видела таких собак! – растерянно проговорила Даша.

– Язва лютая тот выжлец!

– Там мальчик был с крысой на веревке…

– Косьян! Лихой парубок! Вечно с троянами шуткует. Ловок стервец! Добрый пасюк – милость его дому, умелый волчонок!

– Почему пасюк?

Саднило в горле, хотелось пить, но так уж устроен человек – первым дело выпытать информацию, а потом насыщать потребности. Психологи ставят любознательность вровень с инстинктом сохранения.

– Пасюк кошаров встречает. Они блудят по первости, нужен кормчий.

Проводник, сталкер в параллельном мире. Вам такое и не снилось, господа фантасты! Почему то объяснение успокоило ее. Обрушившаяся за пологом тумана реальность выглядела настолько сверхъестесвтенной, что страх ослаб. Будто фильм ужасов смотришь в формате 3 d.

– И много таких «кошаров» у вас? – пытала она разговорчивого «половца».

– Не дюже много. Их трояны подстерегают или псы. Опять же гуни доносят. Редко кто сподобится инде сховаться.

– А что делают трояны с пришельцами?

– Всяко бывает… – неохотно ответил Тихон.

Умная девушка поняла, что следует взять паузу. Она проглотила сухой ком.

– Попить у вас не найдется?

– Бражку Грек вылакал. Вон вода, ежели хочешь? – Тихон протянул кружку с облупившейся по краям эмалью. Девушка благодарно кивнула, жадно выпила липкую, отдающую ржой и затхлостью воду. Накануне путешествия она болела ангиной, принимала комплексные антибиотики нового поколения и иммуномодуляторы. Даже если тухлое мясо съест, кишки не вывернет наизнанку.

– Брюхо ломит? – деловито осведомился Тихон.

Даша догадалась, что речь идет о голоде.

– Спасибо. Только попить…

– Чудная молва у тебя, Даша! Там коровья сыть малость осталась, хошь похлебай! – он кивнул в сторону просторного чана. На дне бултыхалась подозрительно вида жижа. Пахло требухой и внутренностями.

– Тебя Греком зовут? – она повернулась к поверженному бродяге.

– Греком кличут…

– Не сердись, что я тебя ударила. Похмелье, брат, понимать должен!

Инструкции Стрельникова всплывали в памяти без малейшего усилия. Заимствовать ценности аборигенов, уважать их. Схема работала безукоризненно. Смуглый Грек немедленно расплылся в улыбке, обнажив щербатые, съеденные цингой корешки зубов.

– Че тупишь, чумичка! Кабы ты сразу сказала, что бодун колотит! Нешто Грек человек, а не язва?!

Он зарылся в лежалое тряпье, и извлек наружу замусоленную фляжку с плещущимися остатками бурой жидкости.

– Мигом налью, и айда дролится!

Сценарий пошел по ложному пути, как пишут драматурги. В кружку потекла вонючая жидкость. Даша с трудом представляла себе законы гостеприимства в параллельном мире, но «дролиться» с чумазым оборванцем, за дозу пойла – это увольте! Выигрывая время, она повернула к свету емкость. Коронационный стакан. Печать на эмали – триста лет правление дома Романовых. 1613 – 1913 год. В оплетенной вензелями рамке красовался первый российский император печально известной династии Алексей Михайлович, и с другой стороны Николай Второй, супруга венценосца Александра Федоровна. До того как познакомится с Лоренцом, она встречалась с парнем, работавшим а антикварном салоне. Ей нравилось рассматривать запыленные раритеты, расспрашивать о необычных предметах. Словно прикасаешься к страницам канувшей в небытие эпохи. Она видела такие стаканы в антикварном салоне на улице Некрасова. Местный эксперт рассказал, что дешевые сувениры раздавали простому люду в памятный юбилей. По гурту облупилась эмаль, чернели сколы. Девушка ощутила, как ухнуло и провались сердце, затем забилось часто, бестолково, тревожно. Знакомое каждому школяру благородное лицо, обрамленное бородкой и закрученными усами. Парадное обмундирование. На обороте стакана, в том месте, где золоченые цифры вплетаются в ажурный узор, автор ввел еще одного персонажа. Гладкий череп без единого волоска, такому черепу Брюс Уиллис позавидует. Мертвые глаза, в ухе серьга из белого металла. Изображение выполнено упрощенно, схематично, эмаль – не подходящий материал для детальной живописи, но у нее безукоризненное зрение. Руки незнакомца сложены на груди, художник изобразил краешек заостренного когтя на мизинце.