Модельер - Элизабет Обербек

Клод бросился к своему столу так же быстро, как один из его племянников кидался за футбольным мячом. Возможно, он должен написать ответ на солидной открытке. Он купит ее. Но нет! Прием уже на следующей неделе. Он позвонит ей. Почему бы нет, прямо сейчас! Он набрал номер и вздохнул с облегчением, услышав автоответчик.

— Это Клод Рено. Я буду рад посетить вас вечером восемнадцатого. Я привезу ваше платье. — Он сознательно избежал слова «подвенечное».

Медленно тянулись рабочие дни. Лишь немногие встречи с клиентками проходили без разговоров о свадьбе Валентины де Верле. Клод не переставал удивляться, насколько мал Париж и как же тесен круг его клиенток. О свадьбе этой женщины говорили даже те, кто жил вдали от столичных сплетен.

«Это самое лучшее событие в жизни ее жениха. Разве Виктор не счастливец? После стольких лет она наконец сказала «да». Должно быть, она стареет».

Клод старался говорить самым обычным тоном, который только мог изобразить.

— Что значит «стареет»?

— О, сейчас ей, должно быть, лет тридцать пять.

Клиентки подтвердили, что Виктор является аукционистом Друо, крупнейшего в Париже аукционного дома, что он хорош собой и родом из почтенной семьи, которая владеет несколькими домами в Париже, замком семнадцатого века и землей в Нормандии. Виктор объехал весь мир, улаживая дела аукционного дома, вел переговоры не с одним владельцем знаменитых шедевров на предмет их купли или продажи. Похоже, что с давних времен Валентину и Виктора считали хорошей парой. Его фамилия, Клоду было в это трудно поверить, но это было так, — Кутюрье. Виктор Кутюрье.

Глава 5

Когда Клод в последний раз приезжал в столицу за покупками в любимый магазин лент на улице Абес на Монмартре, то понял, что подвержен клаустрофобии: узкие извилистые улочки, безумный темп жизни, ужасное автомобильное движение. Но теперь, по дороге к Валентине, ему открылся другой Париж. Он припарковал свой оранжевый «пежо» на боковой улочке Шемен Вер и осмотрел окрестности. На кленах, все еще безлистных после зимы, уже стали проявляться зачатки зелени. В окнах домов с левой стороны улицы отражались последние розовые отблески вечернего заката. Неспешно шли люди, некоторые даже улыбались ему. Клод обратил внимание на округлые булыжники мостовой, они напоминали стертые зубы пожилых людей. Он представлял, как много могут рассказать эти камни о людях, повозках и лошадях, несущихся галопом.

Восемь часов вечера. Еще слишком рано. На другой стороне улицы женщина на высоких каблуках как раз подходила к входу в Сав дю Руа. Ее спутник открыл массивную деревянную дверь. Другая пара выходила из-за угла. Неловко удерживая большую прямоугольную коробку со свадебным платьем, он пошел вперед.

Неожиданно вечерний ветерок стих, и сразу же потеплело. На лбу Клода выступили капельки пота. Он как можно осторожнее обхватил коробку, словно нес на день рождения торт с уже зажженными свечами.

Клод с восторгом разглядел мастерски выполненную резьбу по дереву над дверью Сав дю Руа, где переплелись различные мотивы: щиты, кресты, внушительные изображения орлов, львов и… лилий[2]. Лилии? Он вошел. Усатый дворецкий отметил его имя в списке приглашенных и спросил, не желает ли он сдать на хранение свою громоздкую поклажу. Клод отказался, еще ближе прижимая коробку к себе.

На винтовой лестнице, уходящей вниз, висела бронзовая табличка, на которой указывалось, что прежде это здание было тайной королевской тюрьмой, а теперь это всемирно известный винный погребок. В течение двух веков политические противники, изменники, убийцы, мелкие воришки и бродяги подвергались здесь пыткам, затем их заковывали в кандалы, и они спускались в камеры вниз по этим ступеням. Клод представил стоны и крики боли, которые эхом отдавались на крутых ступеньках этой шахты.

Другая табличка на стене рассказывала, как темница использовалась во время Французской революции. Камеры пыток были превращены в убежища членов королевской семьи, прятавшихся здесь от революционеров, которые жаждали отправить их на гильотину. За потайной стеной существовала разветвленная система туннелей, по которым можно было выбраться из центра города. Один из них тянулся до провинции Бретань. До самого момента перерождения в винный погребок «пещера» была редко посещаемым музеем пыток.

Спускаясь по лестнице и ориентируясь лишь по звукам, доносящимся из недр дома, Клод чувствовал себя очень неуютно. Зачем он пришел? Оказавшись внизу, он сразу же заметил, что пиджаки на мужчинах на добрых два дюйма короче, чем его собственный, и начал ругать себя за провинциальность и нежелание знакомиться с тенденциями мужской моды. Его слишком длинный пиджак огорчил его.

Он посмотрел на женщин. Их наряды — калейдоскоп работ самых известных дизайнеров — вечерние платья, костюмы, некоторые были даже в брюках. На двух женщинах он заметил одинаковые (какой стыд!) платья от Шанель, на еще одной гостье был безупречно сшитый костюм от Живанши (какие прекрасные линии!). Одна из приглашенных надела болотно-зеленую крепдешиновую юбку от Унгаро, отделанную оборками (несомненная элегантность!). Модные женщины — обладательницы стройных фигур и прекрасных причесок. Мужчины все, как один, в консервативных костюмах, или в голубых двубортных блайзерах[3] с золотыми или серебряными пуговицами. Их рубашки были темно-голубыми, белыми или полосатыми. Яркие, разноцветные, шелковые платочки украшали верхние карманчики. Между гостями сновали официанты. Они разливали шампанское, предлагали икру, лососину на листьях сельдерея, канапе с козьим сыром, бутерброды с телятиной.

А где же Валентина? Он узнал Дороте де Талан, он шил для нее платье год назад. То льняное платье и жакет цвета лаванды с узкими лацканами подошли бы ей гораздо лучше, чем темно-бордовое шелковое платье, которое слишком обтягивало ее бедра. Если бы это было возможно, то он заставил ее переодеться. А прямые черные волосы, ниспадавшие ниже плеч, только удлиняли овальное лицо.

Наконец, он заметил улыбку Валентины. Румянец на ее щеках избавил его от беспричинного беспокойства. Когда она пригладила свои волосы, он почувствовал запах цветущей сирени или это был запах полевых лилий? Весенние запахи. Она посмотрела на белую коробку, которую он держал, и протянула к ней руки, словно ребенок в ожидании подарка.

— Как я могу отблагодарить вас? — спросила она. В ее глазах отражалось пламя свечей.

Он не успел ответить, его внимание отвлек звук, похожий на хлопанье крыльев диких гусей.