Модельер - Элизабет Обербек

Однажды его сестра Жюльетт сказала ему, что остров Сен Луи и остров Сите, маленькие островки в форме лодок на реке Сена, являются сердцем Франции, отсюда ведется отсчет расстояний по всем направлениям. Эта точка находится рядом с собором Нотр-Дам. Как здорово, что он назначил свидание с Валентиной здесь, в самом сердце Франции!

Сен-Луи — очень интимное кафе в маленьком скверике у моста. Оно знаменито своими яблочными пирогами, один из которых был выставлен в угловом окне ресторанчика — и зимой, и летом. Клод часто приходил сюда еще в те времена, когда был молодым портным и закупал муслин в турецком магазине в соседнем Латинском квартале. (В те дни Клод сначала шил платье из муслина, прежде чем кроить дорогие ткани.) Вернувшись с тяжелыми тюками к своему автомобилю, он частенько вознаграждал себя чашечкой кофе и куском яблочного пирога.

Пунктуальный, как всегда, он занял лучший столик, недалеко от входа и рядом с окном, подоконник которого был уставлен выпечкой. Моросящий дождик наполнял зал приятной прохладой. Не успел он еще осознать важность происходящего, как стройная фигура Валентины показалась в дверях. Ее темно-каштановые волосы были собраны в узел. Широкие брови обрамляли миндалевидных глаз, которые искали его в полумраке помещения.

Когда их взгляды встретились, с ее лица исчезла улыбка. Он встал, чтобы поприветствовать ее; они поцеловали друг друга, словно старые друзья, и его окутал теплый аромат духов с выраженной ноткой сирени.

— Простите, что оторвал вас от работы. Вы, должно быть, очень заняты, — сказал он, пододвигая ей стул.

На ней было бледно-желтое легкое платье из крепдешина с гофрированным воротничком. Этот цвет был слишком бледным для ее светлой кожи. Странно, почему все, что бы она ни надела, казалось недостаточно хорошим?

— Ах, Клод, все совсем наоборот. — Ее глаза улыбались. — Все женщины Парижа говорят, что Клод Рено слишком занят, чтобы придумать для них платье! Они страдают по этому поводу и вспоминают наш вечер, особенно те, кто мог похвастаться вашим изделием. Тогда больше всего говорили о вас!

— Месье, мадам. — Официант в белом фартуке вежливо вмешался в их разговор. — Что вы будете пить? — спросил он, вынимая два меню из бокового кармана. Он делал это так, будто вынимал шпаги из ножен.

Клод быстро заглянул в карту вин и заказал домашнее бордо из Сен-Эмильон. Еще ребенком он побывал на виноградниках этой деревни и помнил, как смотрел на окрестности из окна огромного замка.

Тут он заметил, что небо потемнело. Они услышали раскаты грома вдалеке. Капли дождя застучали по карнизу, некоторые из них падали и на их стол. Пожилая полная женщина в белом фартуке, который слегка прикрывал колени, подчеркивая толстые икры ног, нависла над ними.

— Извините! — Неловким движением она наклонилась над столом, едва не опрокинув бокалы, пытаясь убрать пироги с подоконника. Потеряв на мгновение равновесие, она с криком уронила знаменитый яблочный пирог на колени Валентины.

— О, мадам! — воскликнула Валентина, в ее голосе звучало раздражение. Обеими руками она сняла куски пирога с платья и положила на пустую тарелку. Капли дождя падали ей на лицо и волосы. Клод быстро закрыл скрипучую деревянную створку окна.

— Ну и ну! — сказала Валентина. Он посмотрел на нее и удивился: она веселилась как разыгравшееся дитя.

Клод наклонился над столом и попытался вытереть пятно с ее платья салфеткой.

— Какая досада! — сказал он, взяв чистую.

— Извините! Пройдемте со мной, и мы отчистим пятна на вашем платье, — сказал Валентине администратор таким тоном, будто это она была виновата, что пошел дождь и упал пирог.

Когда она вернулась, Клод не мог не заметить, что ее кружевные трусики просвечивают сквозь мокрое платье.

— Я знаю здесь хороший магазин, — сказал он. В это время официант наливал вино в их бокалы. — Прежде чем вы вернетесь на работу, позвольте мне купить вам новое платье.

Звук дождя заглушал шум в кафе. После того как они заказали закуски и основное блюдо, Клод попытался самым обыденным тоном спросить ее, когда она первый раз встретилась с Виктором.

— Мне было десять лет. Ему — двенадцать. Его отец с детства дружил с моим и убедил его купить соседний земельный участок в Нормандии. Пока ремонтировали наш особняк, мы два лета провели в их доме. Мы играли вместе каждое лето, пока он не поступил в университет. Катались на его лошадях, устраивали пикники. Делились самыми сокровенными секретами, давали друг другу сотни обещаний и скрепляли все это поцелуями. Нам казалось, что мы владеем всем, даже коровами, которым давали имена наших будущих детей, начиная с первой буквы алфавита. Я помню одну очень страшненькую по имени Юбер…

Клод смотрел на нее с ревностью, замечая, как она расцветает, вспоминая счастливые времена. Он нервно орудовал ножом и вилкой.

Она продолжала:

— Я скакала на совершенно белом пони по кличке Сахар, он — на черном по кличке Пряность. Пони не хотели покидать конюшню один без другого, если их разлучали, они стучали копытами, трясли гривами, брыкались и лягались, упрямо шли рысью в другую сторону. Так же себя вели и мы. Мы заключили союз, заявив, что ничто не разлучит нас. И это было именно так, за исключением того короткого периода времени, когда я изучала историю искусств в Сорбонне, а Виктор работал в Англии, и немного позже, пока я училась в школе при Лувре, а он работал в компании «Уффици».

Клод сделал глоток вина. От мыслей раскалывалась голова. В то время, когда они были в Сорбонне, в школе при Лувре, в «Уффици», он учился в Институте моды в Гренобле или был дома в Сенлисе.

— Но теперь, — сказала она, посмотрев на луковый суп, который поставил перед ней официант, — теперь я в смятении. Вы… Виктор… приближающееся замужество. Решение на всю жизнь. Мои родители, отец Виктора все строят планы нашей свадьбы… все расписано до мельчайших подробностей, четко, словно изображения на игральных картах. — Она помешала суп, собрав на ложку сырную пенку.

Клод задержал дыхание и оторвался от фуа-гра.

— О, хватит обо мне! — Она перестала отодвинула тарелку с супом. — Мой талантливый портной, расскажите о себе! Как вы развили такой дар? Посмотрите на ваши пальцы…

Она оставила ложку в тарелке и взяла его руку. Он хотел сначала отдернуть ее; она была в веснушках от солнца, с черными пятнышками и огрубевшими ладонями.

— Ваши пальцы такие длинные, но ладонь… Она такая огромная! — Валентина приложила свою ладонь к его. — Ваша ладонь в три раза больше моей! Эти руки заставили многих женщин по-другому думать о себе. Вы должны знать, что они говорят о вас: «Клод Рено изменил мою жизнь. Я никогда не чувствовала себя так хорошо, как в том блестящем платье вечером в прошлую субботу. Это заметил даже мой муж». — Она рассмеялась. — Я не думаю, что вы осознаете, какое удовольствие доставляет ваше творчество!