Конь и его мальчик - Клайв Льюис

– Знают ли тархистанцы об этой дороге? – спросила королева.

– Друзья мои, – воскликнул король, – о чём мы говорим! Дело не в том, кто победит, если Тархистан нападёт на нас. Нам надо спасти честь королевы и собственную жизнь. Конечно, брат мой Питер, Верховный Король, одолеет Тисрока, но мы уже будем давно мертвецами, а сестра моя королева – женой или рабой царевича.

– У нас есть оружие, – сказал гном. – Мы можем защитить этот замок.

– Я не сомневаюсь, – сказал король, – что каждый из нас дорого продаст свою жизнь. Королеву они получат только через наши трупы. Но мы тут как мыши в мышеловке.

– Недар-р-ом гово-р-рится, – прокаркал ворон: – «В доме остаться – с жизнью расстаться». И еще: «В доме запрут – дом подожгут».

– Ах, всё это из-за меня! – заплакала Сьюзен. – Не надо мне было покидать Кэр-Параваль! Как было хорошо! Кроты же почти кончили перекапывать сад… а я… а я… – И она закрыла лицо руками.

– Ну что ты, Сью… – начал король Эдмунд, но вдруг увидел, что фавн, сжав руками голову, раскачивается, как от боли.

– Минутку, минутку… – говорил он. – Я думаю, я сейчас придумаю… Подождите, сейчас, сейчас!..

Все подождали, и наконец фавн с облегчением вздохнул, а потом вытер лоб.

– Трудно одно, – сказал он, – добраться до корабля так, чтобы нас не заметили и не схватили.

– Да, – сказал гном. – «Рад бы нищий скакать, да коня не сыскать».

– Постой, постой, – сказал фавн. – Нужно вот что: пойти под каким-нибудь предлогом на корабль, оставить там матросов…

– Наверное, ты прав… – сказал король Эдмунд.

– Ваше величество, – продолжал фавн, – не пригласите ли вы царевича на пир? Устроим мы этот пир на вашем корабле завтра вечером. Ради пользы дела намекните, что её величество может дать там ответ, не нанося урона своей чести. Царевич подумает, что она готова уступить.

– Пр-рекрасный совет! – сказал ворон.

– Все будут думать, – взволнованно говорил фавн, – что мы готовимся к пиру. Кого-нибудь пошлём на базар купить сластей, вина и фруктов… Пригласим шутов и колдунов, и плясуний, и флейтистов…

– Так, так, – сказал король, потирая руки.

– А когда стемнеет, – сказал фавн, – мы уже будем на борту…

– Поставим паруса, возьмём вёсла! – воскликнул король.

– И выйдем в море! – закончил фавн и пустился в пляс.

– На Север! – вскричал гном.

– В Нарнию! – крикнули все. – Ура!

– Дорогой мой Тумнус, ты меня спас! – сказала королева и, схватив его за руки, закружилась по комнате. – Ты спас нас всех!

– Царевич пустится в погоню, – сказал вельможа, чьего имени Шаста не знал.

– Ничего, – сказал король. – У него нет хороших кораблей и быстрых галер. Царь Тисрок держит их для себя. Пускай гонятся! Мы потопим их, если они вообще нас догонят.

– Совещайся мы неделю, – сказал ворон, – лучше не придумаешь. Однако недаром говорится: «Сперва – гнездо, потом – яйцо». Прежде чем приняться за дело, подкрепимся.

Тогда все встали, открыли двери и пропустили в них первыми королеву и короля. Шаста замешкался, но фавн сказал ему:

– Отдохните, ваше высочество, я сейчас принесу вам поесть. Лежите, пока мы не станем перебираться на корабль.

Шаста опустил голову на мягкие подушки и остался в комнате один.

«Какой ужас!..» – думал он. Ему и в голову не приходило сказать всю правду и попросить о помощи. Вырос он среди жестоких, чёрствых людей и привык ничего не говорить взрослым, чтобы хуже не было. Может быть, этот король не обидит говорящих коней, они из Нарнии, но Аравита – здешняя, он продаст её в рабство или вернёт отцу. «А я… – думал он, – а я не посмею сказать им, что я не принц Корин. Я слышал их тайны. Если они узнают, что я не из них, они меня живым не отпустят. Они меня убьют. А если Корин придёт? Тогда уж наверное…»

Понимаете, Шаста не знал, как ведут себя свободные, благородные люди.

«Что же мне делать, что делать? А, вон идёт этот козлик!..»

Фавн, слегка приплясывая, внёс в комнату огромный поднос и поставил его на столик у дивана.

– Ну, милый принц, – сказал он и сел на ковер, скрестив ноги, – ешь, это последний твой обед в Ташбаане.

Обед был хорош. Не знаю, понравился бы он вам, но Шасте он понравился. Он жадно съел омаров, и овощи, и бекаса, фаршированного трюфелями и миндалём, и сложное блюдо из риса, изюма, орехов и цыплячьих печенок, и дыню, и ягоды, и какие-то дивные ледяные сласти вроде нашего мороженого. Выпил он и вина, которое зовётся белым, хотя оно светло-жёлтое.

Фавн тем временем развлекал его беседой. Думая, что принц нездоров, он пытался обрадовать его и говорил о том, как они вернутся домой, и о добром короле Луме, и о небольшом замке на склоне горы.

– Не забывай, – сказал он, – что ко дню рождения тебе обещали кольчугу и коня, а года через два сам король Питер посвятит тебя в рыцари. Пока что мы часто будем ездить к вам, вы – к нам, через горы. Ты помнишь, конечно, что обещал приехать ко мне на Летний Праздник, там будут костры и ночные пляски с дриадами, а может – кто знает? – нас посетит сам Аслан.

Когда Шаста съел все подчистую, фавн сказал:

– А теперь поспи. Не бойся, я за тобой зайду, когда будем перебираться на корабль. А потом – домой, на Север!

Шасте так понравился и обед, и рассказы фавна, что он уже не мог думать о неприятном. Он надеялся, что принц Корин не придёт, опоздает, и его самого увезут на Север. Боюсь, он не подумал, что станется с принцем, если тот будет один в Ташбаане. Об Аравите и о лошадях он чуть-чуть беспокоился, но сказал себе: «Что поделаешь? И вообще, Аравите самой так лучше, очень я ей нужен», – ощущая при этом, что куда приятней плыть по морю, чем одолевать пустыню.

Подумав так, он заснул, как заснули бы и вы, если бы встали затемно, долго шли, а потом, лежа на мягком диване, столько съели.

Разбудил его громкий звон. Испуганно привстав, он увидел, что и тени, и свет сместились, а на полу лежат осколки драгоценной вазы. Но главное было не это: в подоконник вцепились чьи-то руки. Они сжимались всё крепче (костяшки пальцев становились все белее), потом появились голова и плечи. Через секунду какой-то мальчик перемахнул через подоконник и сел, свесив вниз одну ногу.

Шаста никогда не гляделся в зеркало, а если бы и гляделся, не понял бы, что незнакомец очень похож на него, ибо тот был сейчас ни на кого не похож. Под глазом у него красовался огромный синяк, под носом запеклась кровь, одного зуба не было, одежда, некогда очень красивая, висела лохмотьями.

– Ты кто такой? – шёпотом спросил мальчик.

– А ты принц Корин? – в свою очередь спросил Шаста.

– Конечно, – ответил мальчик. – А ты кто?

– Никто, наверное, – сказал Шаста. – Король Эдмунд увидел меня на улице и подумал, что это ты. Можно отсюда выбраться?