Школа. Точка. Ру - Ната Хаммер

Нет худа без добра. Пару недель отдыха от себя Сутягин гарантировано всему педсоставу обеспечил. У него, знаешь, хобби – уроки срывать. И такой, стервец, изобретательный! Его бы энергию – да в мирных целях. Строго между нами, я рада, что Клещинский так его звезданул. Поделом! Столько Сутягин учительской крови выпил – любой Дракула перед ним бледнеет. Отольются коту мышкины слезки. Прости, это я не про тебя. Извини. Неправа. Глупость сказала. Сутягин намного хуже тебя, то есть ты намного лучше Сутягина.

Ты всё делаешь искренне, а он со зла. Просто пузырек с ядом какой-то. Это я про Сутягина. Клещинский, конечно, тоже не подарок. Вечно язвительные шпильки вставляет. Если совсем честно, Сутягин с Клещинским – два сапога пара. Достали всех уже до печёнок. Особенно меня. А представляешь, как они достали своих родителей? Ох, не хотела бы я быть матерью мальчика.

Как мне всё-таки повезло с Катюшей. Лепила я её, как пельмешек. Добрая, мягкая, внимательная, послушная… Была, пока с этим Гошей не связалась. А теперь… Он её словно заколдовал. Вот уже два месяца носа ко мне не кажет. Всё с Гоши пыль сдувает. А с меня кто сдует? Свезла на дачу и забыла до следующего лета. Ладно, ладно, пусть не так, на дачу я сама съехала. Может, зря? Вот сейчас позвоню и скажу им: «Возвращаюсь в город. Освободите мою комнату!». И тебя с собой заберу. Плевать мне на Гошину аллергию. Пусть хоть обчихается. Это моя квартира. Думаешь, они съедут? Не съедут, денег у них на съём нет. Думаешь, не позвоню? Ну, не позвоню. Боюсь я. Чего? Дочь потерять. Боюсь, что между мною и этим патлатым козлом она выберет козла. Вот так, растишь-растишь, а потом раз – и пропасть. Как будто подменили твоего ребенка, всё вложенное тобой содержание вынули и заменили чьим-то другим. И осталась я, как пушкинская старуха – с разбитым корытом.

А рыбка золотая ко мне ни разу и не являлась. Всю жизнь пахала без перерывов. А результат – где он? Материальный – ноль. Пользуюсь тем, что папа нажил. Моральный? Тоже не чувствую. Ощущаю себя обслуживающим персоналом и не более. У учителя – одни обязанности, а все права – на другой стороне. Из класса выгнать нельзя, телефон отобрать – нельзя, голос повысить – и то нельзя. А дети чувствуют безнаказанность и наглеют. Дети, они как звереныши, быстро чувствуют слабости взрослых. И пользуются ими по-полной. Особенно мальчики.

Раньше работать было легче. Дети были благодарнее. Учитель был авторитетом и для родителей, и для детей. А теперь? Зарплату подняли, а всё равно – на должность школьного учителя конкурса нет. И не предвидится. Правда, если всё-таки начнут сокращать рабочие места не только директорам, но и учителям… Слухи ходят, что всех, кто пенсионного возраста, из школы попросят. Но если так, в нашей школе одна физкультурница Кох и останется. Эта научит! Я тебе про Кох рассказывала? Как она докладную с ошибками написала? А, да, рассказывала. Ну, ещё новая географичка останется, которой Шишкины корзину деликатесов подарили. Ей ещё даже пятидесяти нет.

Кстати, мадам Шишкина сегодня с утра ко мне приходила. Без корзинки. Но в красной шапочке. И лицо красное, как шапочка. Вся взволнованная. Её Танечке, видите ли, кошмар приснился, что Саша Гукина, – ты её не знаешь, она новенькая, – грудь себе отрезает. Я обалдела. Спрашиваю: «А я чем могу помочь?». Она говорит: «Предупредите маму Саши». О чём я её должна предупредить? О том, что её одноклассница видит её в кошмарах? «Да, – отвечает на полном серьезе. – Чтобы успела предотвратить беду». Спрашиваю: «А как скоро Саша собирается это сделать?» А Шишкина мне: «Как только ей исполнится восемнадцать». Я чуть в голос не рассмеялась. Во-первых, к восемнадцати гормоны доиграют, и она может передумать. А во-вторых, строго между нами, она к этому времени будет вне зоны нашей ответственности. И всю ответственность за жизнь и здоровье ей уже придется взять на себя. Мадам Шишкиной этого я, конечно, сказать не могла. Но дала понять, что у меня нет никаких фактов, чтобы предъявить их Сашиной маме. Я эту маму ещё в глаза не видела. Вот будет родительское собрание в конце полугодия, я к ней присмотрюсь. Но если по анкете судить – семья очень приличная, статусная. К тому же коренные москвичи. А у нас в классе реальных проблем выше крыши, не до разборки снов, честное слово. Морды, вон, друг другу бьют. Завтра придется беседу о толерантности проводить вместо урока литературы. Плакал «Онегин». Татьяну Ларину как нравственный идеал Пушкина дам на домашнюю разборку. А что делать?

Куда ты меня тянешь? Есть хочешь? Да ты всё время есть хочешь. Троглодит! Скоро на грушу будешь похож, до пуза языком не дотянешься. Смотри, я тебя вылизывать не буду! Это уж точно! Ну, идём, идём, я тебе кефирчика налью. И сама чего-нибудь пожую. А потом шапку чинить буду. В берете уши у меня мерзнут. А завтра ещё холоднее будет, если прогнозу верить.

Саша и Маша

– Саша, слава Богу, ты вернулся!

– Ой, Маш, я и сам уже не чаял. Продрог я на этой охоте, как последняя сявка, и воняю, как кабан.

– Почему ты трубку не поднимал? Я иззвонилась! У нас тут такие перипетии!

– Маш, можно я сначала ванну приму? У меня зуб на зуб не попадает.

– Хорошо. Я тебе быстренько всё расскажу, пока ванна наполняется.

– Может, потом?

– Саш, я не выдержу. Я тут такое разрулила! Ты можешь мной гордиться.

– Что, засор самостоятельно ликвидировала?

– Ещё какой! Жутчайший!

– Что, Танька опять свои рисунки в унитаз спускала?

– Нет, Танька чуть не оказалась жертвой засора.

– В смысле?

– Ей чуть мозги не закомпостировали.

– Кто?

– А вот слушай. К ним в класс пришла новенькая. Некая Саша. Её посадили с Танькой. И оказалось, что эта Саша мечтает отрезать себе грудь и стать геем!

– О, господи! А Танька тут при чём?

– Не при чём. Но ты же её знаешь, она такая впечатлительная. Но мне, понятно, ни слова. Хорошо, что Ленка со мной поделилась. Под большим секретом. Я к классной, к Полине Григорьевне, так, мол, и так, присмотритесь к девочке, какая-то психопатология. А она мне: «А вы уверены, что Таня ничего не нафантазировала? Она даже не вам это рассказала, а своей сестре. Знаете, как информация искажается при передаче? Особенно у детей. Мы должны быть осторожны. Саша из очень приличной, я бы сказала, патриархальной семьи. У неё дедушка – академик. Папа – профессор. Мама – редактор делового журнала. Трое детей. У меня нет оснований даже родителей вызвать. Что я им скажу? Что одна из одноклассниц сказала своей сестре, что Саша хочет сменить пол и стать геем? Представьте себя на их месте…»

– Ну, она права.

– Так вот, когда я поняла, что от школы я помощи не дождусь, я предприняла собственное расследование.

– И когда же ты успела?

– Тут времени много не понадобилось. На что нам даны социальные сети? Вошла в «Контакт» к Таньке, пересмотрела друзей. Саша эта, правда, «В контакте» под вымышленным мужским именем зарегистрировалась. Но фамилия её. Там и впрямь написано: гей. Есть зацепка. Можно и к директору с этим идти. Но я дальше двинулась. Через контакты девочки вышла на мать. И что ты думаешь? Мать оказалась лесбиянкой-активисткой. Возглавляет клуб «Розовое сердце». А подружка у неё – такая страхолюдина, на гориллу похожа. Видно, Саша её боится ужасно. На всех фотографиях от неё отворачивается.

– Маш, ну это их личная жизнь.

– Саша, я бы с тобой абсолютно согласилась, только от их личной жизни наша девочка так запереживала, что во сне кричать стала: «Саша, не режь! Не надо, Саша!». Вот тогда-то Ленка мне всё и рассказала.

– И что ты?

– А я письма написала. Самой матери, её знакомой по «Фейсбуку» – психотерапевту, ну и директору нашей школы послала все досье, по почте, чтобы не голословно. Предупредила об угрозе.

– И?

– Мама забрала девочку из нашей школы прямо на следующий день. Даже объясняться со мной не стала.

– Подожди-ка, подожди-ка! А как фамилия этой Саши?

– Гукина.

– Какой ужас!

– Чего ужасного? Фамилия как фамилия.

– Маша, что ты натворила?!

– Я натворила? Я твою любимую дочку спасла от общения с ненормальной!

– Маша, мама этой девочки, Алла Гукина, месяц назад просила меня порекомендовать школу для своей дочери. Сказала, у неё что-то в старой не заладилось. Я и порекомендовал…

– Порекомендовал?! Ты в следующий раз прежде чем своего ребенка так подставлять, проверяй, кому ты что рекомендуешь! У этой Аллы на лбу написано, что она – лезба. Ты-то её откуда знаешь?

– Маша, мы с ней большой проект делаем по раскрутке одного крутого перца. Того, с кем я на этой долбанной охоте чуть свое достоинство совсем не отморозил. Я теперь не знаю, как ей в глаза смотреть.

– Прямо! Прямо смотри, как будто ничего и не случилось. Муж за жену не ответчик. Сама она тему не поднимет, я точно знаю. Надеюсь, как мать она меня понимает. Если ещё способна чувствовать чем-нибудь, кроме нижней чакры.