Косарев - Николай Владимирович Трущенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Комсомольцы сразу же оказались в бурном водовороте разнообразных дел.
По зову Коммунистической партии они добровольно вступали в ряды защитников Октября — становились бойцами, командирами и политработниками молодой Красной Армии. Многие московские юноши уходили в органы Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК), вливались в отряды частей особого назначения (ЧОН). Они охраняли склады, мосты, важные объекты и вместе с коммунистами проходили военную подготовку. Саша Косарев — в Лефортовском 33-м запасном полку. Часто Саша собирал комсомольцев своего куста по тревоге: отправлял на облаву дезертиров, ликвидацию саботажей, прикомандировывал к продотрядам — собирать хлеб по продовольственной разверстке — изымали все излишки его над самым что ни на есть минимумом, который оставался крестьянской семье. Наступал период «военного коммунизма». Вся промышленность, вплоть до мелкой и кустарной, была национализирована, осуществлялся лозунг: «Кто не работает, тот не ест!» Повсеместно утверждалась железная дисциплина.
Немало пришлось бороться и с сыпным тифом. Скопление людей на железнодорожных станциях, голод, холод и грязь рождали эпидемии. Саша организовывал отряды из девушек-дружинниц. Они выходили на призывные пункты, вокзалы, в другие места массового скопления людей. Здесь дружинницы убирали помещения, мыли полы, организовывали санитарную обработку вагонов-теплушек, скребли стены, сиденья диванов в вокзальных залах. Комсомолки стирали белье в госпиталях, вели санитарно-просветительную работу.
И на фронтах гражданской войны комсомольцы доказали свою преданность революции, Советской Республике. Стремление победить врага было у них сильнее смерти. Оно наполняло молодые сердца фантастическим бесстрашием и сказочной крепостью, неудержимо влекло их туда, где «гремела атака и пули свистели, и громко строчил пулемет».
Вступить в комсомол в 1918–1920 годах значило идти добровольно на фронт гражданской войны. Тысячи юношей и девушек — рабочих и крестьян — вливались в ряды Красной Армии и с оружием в руках выполняли данную на съезде клятву. Шла на фронт, как сказал поэт, молодость нашей страны
…ершистая, неловкая, вселявшая во всех буржуев страх, в кожанке, с алым бантом и винтовкою и с чистотой возвышенной в глазах.Весной 1919 года белогвардейский адмирал Колчак захватил Сибирь и угрожал походом на Москву. В это грозное для Республики Советов время Центральный Комитет РКСМ объявил первую всероссийскую мобилизацию комсомольцев на фронт. Каждый четвертый комсомолец московской организации стал в те дни бойцом Красной Армии.
С завистью провожал Косарев своих товарищей на войну. По условиям мобилизации в армию брали парней, которым исполнилось семнадцать лет. А Саше? Если не изменятся условия мобилизации — призыва еще целых два года ждать…
Его одногодки атаковали военные комиссии. Врали напропалую, что им «давно уже семнадцать». При этом смотрели чистым мальчишеским взглядом в суровые лица комиссаров, задыхаясь чадили злую махру и притворно говорили басом. И ведь удавалось! Некоторые рослые и крепкие ребята «просачивались» сквозь заслоны мобилизационных комиссий, досрочно отбывали на фронт. Косареву такие «номера» не проходили. Знали его военкомы как активиста: настоящий возраст от старших товарищей разве скроешь, коль у всей округи на виду. Да и ростом мал. Правда, крепышом и ладным парнем вымахал, хоть куда! «Но только, видно, не на фронт…» — сокрушался Саша.
Вслед за первой последовала вторая всероссийская мобилизация комсомольцев на фронт. И опять та же картина…
На дверях соседнего Рогожского райкома комсомола появилась записка: «Все ушли на фронт. Райком закрыт». Ветер трепал эту записку, дождь смывал остатки выцветших чернил, а Косарев ходил мрачнее осенней тучи.
В суровом девятнадцатом Советская Республика вела решающие битвы на Восточном и Южном фронтах. Жестокие бои разгорались и под Петроградом. В течение того года он дважды осаждался интервентами и белогвардейцами. Второе испытание выпало на его долю в конце сентября. Белогвардейцам удалось внезапно прорвать наш фронт, устремиться к пролетарскому Питеру. В самом городе подняло голову контрреволюционное подполье.
Центральный Комитет партии призвал на помощь всех петроградских рабочих, все боевые части фронта. Коммунисты и комсомольцы читали защитникам города страстные слова ленинского призыва: «В несколько дней решается судьба Петрограда, а это значит наполовину судьба Советской власти в России… Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки, победа недалека! Победа будет за нами».
Весь Петроград поднялся на врага.
— Не быть Питеру под белогвардейцами и не быть красной молодежи порабощенной. Лозунгом юного пролетария будет: «Иду на бой!» — заявили комсомольцы и вся пролетарская молодежь города.
Поздно вечером 18 октября Оскар Рывкин — председатель бюро Центрального Комитета комсомола — собрал на Малой Лубянке, дом 12 (где размещался тогда ЦК РКСМ) экстренное заседание работников Цекамола. Явились Ефим Цетлин и Алексей Леонтьев. Запыхавшись, прибежали Соня Моисеева и Римма Юровская.
— Что случилось, Оскар? К чему такая спешка?
— Время военное, Соня. И я буду говорить по-военному. В Петрограде положение тяжелое. Весь союз мобилизован и во главе с Панкиным на фронте.
— Мы же только что провели всероссийскую мобилизацию?! Все способные носить оружие — в армии…
Обсуждали события горячо и приняли краткую резолюцию:
«Петрограду необходима помощь. Питер не раз спасал революцию, не одну сотню дал он на все фронты. Помощь от ЦК будет и моральной поддержкой, она поднимет дух комсомольского отряда, а потому послать Рывкина на неделю или полторы с 20 работниками из Москвы».
Так для борьбы с Юденичем сформировался небольшой отряд из комсомольцев столицы во главе с председателем бюро ЦК РКСМ Оскаром Рывкиным.
Получил символическую разверстку и Благуше-Лефортовский райком. Целый день убеждал Косарев райкомовцев включить его в состав отряда. Отвечали ему односложно, но безапелляционно: «Иди и работай! Потребуешься — вызовем…»
Обескураженный и расстроенный паренек поделился своими переживаниями с партприкрепленной[1] к райкому комсомола Т. Ф. Людвинской.
— Да что вы все фронтом бредите?! Не тужи, малыш, придет и твой черед. Сам видишь, как ломятся к Москве беляки…
Слово «малыш», сказанное сочувственно и мягко, совсем по-матерински, полоснуло по уязвленному
