Косарев - Николай Владимирович Трущенко

в рядах нашей питерской организации состоит, в основном, молодежь пятнадцати-шестнадцати лет. Работать с ними военными методами нельзя, — наставлял Смородин.

Именно в это время Косарев обратился в губком комсомола с просьбой перевести его из только что созданной Центральной комсомольской политшколы на практическую работу. Предварительно посоветовался с, ее руководителем Орестом Петропавловским. Рассказал ему все честно, как «на духу»: тянет, мол, ближе к комсомольским ячейкам, к комсе, в ее гущу. В губкоме тоже видели, что перерос Косарев функции организатора курсов.

Однако в тот раз его просьбу отклонили или оставили, как говорится, открытой, «до предполагавшегося перемещения работников политпросветотдела».

— Ты чего нахмурился? — спросил Смородин. — Не беспокойся, парень, не долго тебе ждать придется. — И. окинув Косарева взглядом, обратился к членам бюро:

— Смотрю я, хлопцы, на Косарева, на Мишу Тужилкина и думаю: «Как вы, вожаки комсомольские, только концы с концами сводите?» Косарев — армейское обмундирование донашивает: галифе — заплата на заплате, ботинки — веревочкой подвязаны!.. — Заметив, как Саша смущенно спрятал ноги глубже под стул, продолжал вдохновенно: — Ничего, братва! Скоро все богатства мира будут принадлежать трудовому народу. — И, поймав себя на патетике, сделал небольшую паузу и завершил свою речь обычным, будничным тоном: — У меня есть такое предложение: просить губком партии выдать из реквизированных складов новое обмундирование Косареву и Тужилкину.

И было оно кстати. На дворе февраль, а у Саши шинель «подбита ветерком», тоже дырявая. Решение это было, хотя и слабой, но все же компенсацией за отказ.

Петр Смородин слов на ветер не бросал. Уже в марте губком направил Сашу в Василеостровский райком комсомола. Началась инструкторская жизнь Александра Косарева, полная забот, беготни по ячейкам и бурным собраниям.

Однажды Миша Тужилкин — уже секретарь Василеостровского райкома комсомола, вызвал Косарева в свой «кабинет». В нем полрайкома сидело. В руках Тужилкина телеграмма. Саша успел только прочесть: «Правительственная».

— Вот, Саша, какой ты у нас, оказывается, — «всемирно известный»! ЦК комсомола тебя аж запрашивает. Деликатно, правда, запрашивает: «Сообщите мнение об оставлении Косарева для работы в Московском комитете».

Косарев угрюмо смотрел в пол. Не ожидал он такого оборота от земляков — «заварили кашу…» Недели две назад его посылали в Москву за канцелярскими принадлежностями. Забежал Косарев и в Басманный райком. Никого знакомых из бывших лефортовцев в нем он не встретил. Аппарат райкома комсомола сменился, и не единожды. Но расторопные москвичи быстро засекли, что парень, забегавший к ним — «с хваткой, что надо!» Быстро о нем сообщили в МК, оттуда — в ЦК, и закрутилась машина…

Вечером на заседании Василеостровского райкома комсомола собравшиеся активисты решили: Косарева в Москву не отпускать.

— Это будет нарушением союзной дисциплины… — рассуждал Миша Тужилкин. — Не заводитесь, товарищи. Вот и губком комсомола считает, что надо прислушаться к просьбе москвичей. Косарев с ними в девятнадцатом году на защиту Питера приехал. А хорошие кадры везде нужны.

Но питерцы все-таки «завелись». Очень уж им не хотелось расставаться с толковым и энергичным активистом. Решили еще раз побороться за Сашу. Но Петроградский губком удовлетворил просьбу москвичей.

Косарев горячо прощался с питерскими комсомольцами.

Здесь он стал участником и свидетелем больших исторических событий: встречался с В. И. Лениным и делегатами II конгресса Коминтерна, патрулировал по улицам Петрограда, охранял учреждения, предприятия и мосты в тревожные дни кронштадтского мятежа… Всех их не перечислить. Время было такое — суровое и героическое. Каждый день — история!

Саша расставался с друзьями, не ведая, что через несколько лет иными путями он вернется в этот город.

При первой же встрече с Мишей Тужилкиным Саша подарил ему любительскую фотографию. На ней Косарев — совсем молоденький парнишка — как будто остановился и замер внезапно перед объективом фотоаппарата на фоне осенней аллеи. И надпись: «Мише Тужилкину! На память о буйном Сашке. Помни! Не забывай, держи связь со мною, а я всегда готов ее поддерживать с тобой. Твой Сашка Косарев».

НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ

В один из первых же дней своего возвращения в Москву Косарев встретил благушенского соседа Ваську Зудова с «Гужона».

— Чем занимаешься?

— Да вот зажигалки точу, на Хитровом рынке и на Сухаревке сбываю. Еще печки-«буржуйки» клепаю. На них нынче огромадный спрос… Антипыча Старцева с «Симона» помнишь?

— Как же не помнить? Хорошо помню. Я же у него учеником был, четыре года — до самой империалистической.

— Он с войны без ноги вернулся. Теперь тоже кустарничает.

— Вот это — новость! Антипыч? Большевик Антипыч! И тоже кустарничает? — сокрушался Косарев.

— А Петька Зимин, — продолжал Васька выкладывать новости, — фартово устроился! Он в трактире половым работает. Чаевые такие получает, закачаешься!

— Какие — чаевые?

— Взятка вроде, «на лапу» за услуги. Он анекдот вчера рассказал, умрешь со смеху. Значит, так: в Октябре взятка от большевиков за границу сбежала, а в «нэпабре» опять к нам вернулась…

— Да иди ты со своими анекдотами… — Косарев сплюнул в сердцах и зашагал прочь от озадаченного парня: «Где же плоды революции, куда грести дальше?»

Косарев вернулся в Москву в декабре 1921 года. В самый разгар новой экономической политики — нэпа. Пути ее дальнейшего развития определил В. И. Ленин на X съезде партии. Он подвел черту под эпохой «военного коммунизма». Нэп означал крупный поворот в судьбах социализма, революционное значение которого еще до конца не оценено.

Теперь на основе новой экономической политики открывались новые формы сотрудничества рабочих и крестьян, укреплялся их союз. Партия заменила продразверстку продналогом. Крестьяне могли свободно распоряжаться излишками произведенных ими продуктов, продавать их на рынке.

Получила отдушину и мелкая буржуазия городов: в определенных пределах ей давали право заниматься частнопредпринимательским оборотом, арендовать фабрики, заводить ремесленные мастерские. Государство давало концессии иностранным капиталистам. Введение нэпа, конечно, оживляло капиталистические элементы — торговцев, скупщиков, арендаторов, кулаков. И внутри страны встал вопрос: «Кто кого?»

Партия рассматривала отступление как меру, не угрожавшую потерей социалистической перспективы, ибо командные высоты сохранялись за пролетариатом, и в соревновании «кто кого?» социализм должен одержать полную победу над капиталистическими элементами, ожившими в годы нэпа. Мы как государство, отмечал Ленин, прибавим к своей политической власти экономическую власть, а это приведет