Воспоминания юнги Захара Загадкина - Михаил Ильин

У бетонной пристани стояли под погрузкой торговые шху­ны, поодаль покачивались на воде рыбацкие парусники. Не­большой пляж возле городка был полон детворы. Ребятишки бежали навстречу приливной волне, бросались на ее гребень, и волна несла их обратно к пляжу.

Едва мы пришвартовались и капитан, сойдя на берег, скрыл­ся в пристанском здании, увенчанном вышкой с флюгерами, как над бухтой зазвучал пронзительный, резкий гудок.

Советские корабли — не частые гости в этой далекой бух­те. Я подумал, что гудок приветствует появление нашего судна, и с гордостью посмотрел на родной флаг, реявший на корме. Однако голос гудка мне не понравился: в нем было что-то тре­вожное, раздражающее. Не походил гудок и на сигнал о начале или окончании работы — он длился и длился, будто его забыли остановить.

Прошло немного времени. Капитан снова показался на пристани и торопливо шагал к нашему судну. Назойливый гу­док не прерывался. В ушах неприятно звенело, на сердце дела­лось всё томительней. Какие новости несёт капитан?

Утро было по-прежнему чудесное. На синем небе ни облач­ка, бескрайный океан, видневшийся за входом в бухту, лениво посылал к берегу мелкие волны.

Капитан поднялся на судно и тотчас приказал сниматься с якорей. Лицо его, всегда невозмутимо-спокойное, было явно озабоченным.

Спустя несколько минут мы уже двигались к открытому океану. Вскоре последовали нашему примеру и торговые шхуны.

— Что случилось? — спрашиваю у вахтенных. — Ведь мы должны были груз принять?

Вахтенные недоумевают. А что-то случилось наверняка, потому что у нас аврал объявили, всех наверх вызвали. Напе­регонки задраиваем люки, очищаем от лишнего палубу, что оставить нужно, крепим канатами к железным кольцам. По­хоже, готовимся к шторму, но откуда ему взяться, если небо чистое, ветра нет, океан обычные приливные волны шлёт?

Да и шторм лучше переждать в гавани, чем в разъяренной воде против него бороться...

Урывками поглядываю на удаляющийся берег и вижу, что весь городок словно смятением охвачен. По улицам бегут люди, детей за руки тащат. Из домов выносят узлы и чемоданы, у при­станских складов товары на автомашины грузят. Мы тем вре­менем из бухты выходим, вот-вот будем в океане.

Внезапно вокруг нас возникает необыкновенная тишина, такая глубокая, словно все звуки по команде умерли. Даже шум прибоя исчез. И в этом странном молчании начинается не­мыслимое: вода бухту покидает! Совсем недавно волна за вол­ной накатывалась на берег, теперь будто отлив наступил. Нет, не отлив: час неурочный, потом уходит вода очень стремительно. Рыбацкие парусники, что на волнах покачивались, уже на гальке лежат, перед бетонной пристанью тоже сухо; пристань как стена над обнаженным дном возвышается...

Минут за двадцать вода на добрые полкилометра от берега отхлынула! Правильно поступил капитан, иначе на суше очу­тилось бы наше судно.

А необыкновенные со­бытия продолжаются: не только из бухты — со все­го побережья вода отбе­гает. Наблюдаю за её бег­ством, но на душе неспо­койно: уж не разверзлась ли в недрах огромная про­пасть и теперь в неё тихо­океанская вода ринулась? Мы быстрым ходом идем, однако отошли от берега недалеко. Что, если застря­нем на высохшем дне?

Обернулся в сторону океана. Оттуда не волна — зелёная водяная гора с могучим рёвом движется! Во многих штормах бывал, испытывал на море всяческие передряги, но такой волны не встречалось. Сразу мы в глубокую водяную лож­бину попали. Скрывать не буду, юнга Загадкин в кубрик удрал: и сам испугался, и приказание было, чтобы ненужных людей на палубе не осталось.

Вознесло наш корабль на гребень гигантского вала, затем как в яму бросило. Конечно, я из кубрика этого не видел, но своими боками здорово ощутил: меня наподобие футбольного мяча от перегородки к перегородке швыряло. Едва это прекра­тилось, осторожно выглянул на палубу. Оказывается, ранова­то вылез — первая водяная гора за корму ушла и к берегу мчится, из океана на нас вторая наступает, втягивает в новую ложбину. С гигантскими валами шутки плохи, и юнга Загадкин опять в кубрик на футбольную тренировку поспешил. Там и третий вал переждал.

После третьего вала угомонился океан. Были волны тоже серьезные, но не такие страшные. А небо по-прежнему, точно на смех, чистое. От опасного происшествия в ясную погоду мы ещё дешево отделались: смыло шлюпку с палубы, бортовые по­ручни снесло, в капитанской рубке стекла вышибло.

Поворачиваем обратно к берегу. Бухта, как ни в чем не бывало, водой заполнена. Пришвартовались на прежнем месте, у бетонной пристани, да нашего груза в помине нет. И справ­ляться о нем напрасно: пристанские склады настежь распах­нуты, галькой и песком забиты. Больших бед натворили в го­родке океанские валы! Вместо каменных домов — коробки без окон, без крыш, без дверей. Деревянные до­ма вовсе разрушены, всюду беспорядочные груды досок валяются. Бульвар у набережной занесен жидкой грязью, деревья без листвы сто­ят, у некоторых стволы поломаны. На улицах спасательные отряды работают...

К счастью, гудок заблаговременно дали, оповестили насе­ление городка, а то жертв было бы много. Пронзительный, не­приятный гудок, но пользу принёс. Этот гудок особенно меня заинтересовал. Океан огромный, родились волны в пустынной местности, за тысячи километров от той островной бухты, напа­ли не на все океанские берега, лишь на немногие... Как же узнали, по какому направлению будут двигаться водяные валы и, главное, к какому часу явятся?

Замечательно действуют ученые: за три часа предупредили портовый городок, что именно к нему разрушительные волны мчатся!

Я решаю судьбу моря

Плавать по нему ещё не приходилось, даже на берегах его не был, но судьбой этого моря озабо­чен давно.

Большое, хорошее, нужное море. И очень рыб­ное к тому же, по всему земному шару славятся некоторые породы его рыб. Да вот беда: с каждым годом усыхает оно. Посмотришь на его старую и новую карты — оторопь берет. Иные заливы начисто пересохли, иные от моря песчаная коса отрезала, и им тоже недолго жить осталось. Недавние мели островами сделались, на одной такой мели люди поселились, дома построили. Острова, что недалеко от берега были, превратились в полуострова — ушла вода из проливов, которые их от материка отделяли. Прямо на глазах гибнет море!

Что за напасть приключилась с ним? Говорят, что климат заметно потеплел в тех местах, откуда текут в это море крупные реки. Зимы там укоротились, меньше снегов выпадает, значит, по веснам и талой воды меньше. Кое-кто винит и наших пред­ков, которые по берегам этих рек и их притоков леса повыру­бали, а потому реки обмелели, маловодней стали. Кое-кто до­бавляет, что на тех реках много плотин сооружено; забирают люди речные воды для своих надобностей: для полива полей, для заводов и фабрик.

Так ли, не так, судить не мне, А морю плохо, вода в нем все уменьшается. Приуныл я, жаль моря, как бы совсем не исчез­ло... Каждый раз, как взгляну на карту — не увидеть его нельзя, по размерам оно мало уступит Балтийскому или Чер­ному, — обидно за него делается, но чем помочь морю, не знаю. А ведь оно не чье-нибудь, почти всё — наше, советское, берега четырех братских советских республик омывает.

К счастью, встретился сведущий человек, немного утешил меня: «Не горюй, юнга, не один ты обеспокоен судьбой моря. Многие учёные и инженеры встревожились и думают о его бу­дущем». Дал мне сведущий человек книжки, где о способах спасения моря говорится.

Прочитал я эти книжки. Разное советуют. Одни предлагают прокопать длинный канал, пустить по нему воду из соседнего моря: она, мол, должна самотёком пойти, потому что то море выше лежит. Другие считают, что надо большие южные реки плотинами перегородить, отвести их течение от своих морей и тоже по длинным каналам перегнать в это усыхающее море. Третьи хотят так поступить с северными реками, четвертые — с северо-восточными, пятые — с большой восточной рекой.

Каждый ученый или инженер на своем настаивает, но в од­ном все сходятся: дело важное, требуется широко его обсудить. Раз так, решил и я в обсуждении участвовать. Перечёл повни­мательней книжки, нашел предложение, которое мне особенно понравилось. Почему? Да потому, что если его примут и в вер­ховьях трех рек поставят плотины, то и длинные каналы не надо будет копать. А добавочную воду по дороге к морю мож­но работать заставить: пусть на всех попутных гидроэлектри­ческих станциях лопасти турбин повращает. Её от этого не убудет, а народу польза.

Изложил на бумаге своё мнение, чертёжик нарисовал и тут же отправил кому следует. Не скрою, лестно мне, что и юнга Загадкин не лыком шит, решает судьбу моря. Теперь жду, как поступят учёные и инженеры, чтобы сохранить это море: по-моему или по-иному?