Воспоминания юнги Захара Загадкина - Михаил Ильин

В чём же дело, почему упорствуют составители карт? А дело в том, что у всех островов, о которых идет речь, имеется общий недостаток: они недолговечны. Иные острова существуют всего несколько месяцев или год, другие — до десяти лет. Те, что помельче, погибают быстрей, те, что покрупнее, сохраняются дольше. «Фабрики» и «мастерские» готовят их недостаточно прочными: острова постоянно разрушаются, от них откалывают­ся кусок за куском, утёс за утёсом, их размывают ручьи, теку­щие с вершин. Остров постепенно уменьшается, а затем вовсе исчезает в пучине вод.

Вот почему я от души негодую, когда новичок-матрос начинает с перепугу упрекать и честить состави­телей карт. Негодую и тут же пытаюсь объяснить, что кар­тографы не виноваты, что они ни при чём. Конечно, быва­лому юнге вроде меня не трудно дать такое объясне­ние матросу-новичку. А дове­дись вам оказаться на моем месте, что бы вы сказали это­му человеку? Может быть, и вас напугала бы внезапная встреча с неизвестным островом,  встающим из тумана?

Путешествие во времени

У многих людей есть любимое время года. Одним нравится лето, другим — зима или весна. Кто любит загорать на солнце, а кто — ходить на лы­жах. Встречаются чудаки, которые предпочитают дождь и слякоть любой хорошей погоде. Я знавал человека, которому доставляла удовольствие... прогулка в густом тумане; заветным желанием этого человека было побывать в Лондоне, где такие туманы более часты, нежели у нас ясные солнечные дни.

Что касается меня, то я одинаково люблю лето и зиму, весну и осень. У каждого времени года свои достоинства, свои недо­статки. И я спокойно ожидаю, пока произойдет очередная смена.

Но вот однажды, менее чем за сутки, мне удалось повидать и лето, и зиму, и осень, и весну.

Приходилось ли вам путешествовать во времени? Само со­бой разумеется, не в вымышленных «машинах времени», неред­ко описываемых в фантастических романах, и даже не в совет­ских реактивных самолетах, которые за немного часов способны перенести нас от холодного Полярного круга к знойному эква­тору, а в машинах самых простецких, вроде обыкновенного, всем хорошо знакомого городского или пригородного автобуса.

Конечно, на таком автобусе не съездишь, скажем, в XXX век или, наоборот, в эпоху, когда на Земле не было человека и на ней хозяйничали гигантские животные — различные динозавры, бронтозавры, ихтиозавры и прочие подобные им завры. Поехать в гости к нашим отдаленным первобытным праотцам или наве­стить будущих столь же отдаленных праправнуков, к сожале­нию, ещё невозможно. И все же путешествие во времени вполне осуществимо и в наши дни. Вы сомневаетесь? Напрасно: имен­но такое путешествие посчастливилось совершить Загадкину.

Было это... Впрочем, умолчу пока о том, где это было. Наш корабль зашёл в порт одного курортного города на берегу тепло­го советского моря. А мой старший брат, сталевар, о котором вы уже знаете, приехал отдыхать как раз в этот город. Ради такого случая капитан разрешил мне трехдневный отпуск.

Брат мой тоже любитель путешествий, это у нас семейная черта, а жизнь сложилась так, что плавать по морям или океа­нам ему не приходится. Зато все свободные часы он отдает про­гулкам в лес и горы, а потому хорошо знает природу.

Встретились мы, беседуем. Послушал брат рассказы о моих приключениях и говорит:

— Плавать по морям, конечно, очень интересно, но и на суше есть немало любопытного. Хочешь, возьму тебя в неболь­шое сухопутное путешествие, покажу такое, чего на море ты ни­когда не встречал?

Надо ли добавлять, что я немедленно согласился! И вот на следующее утро отправляемся мы на площадь, к остановке местных автобусов. Забыл сказать, что дело происходило ран­ней осенью. Прилавки и полки в городских магазинах завалены свежими яблоками, грушами, сливами, на приморском буль­варе — пышные южные цветы, большие и яркие. В садах дозре­вает виноград, золотятся мандарины и апельсины. Словом, осень во всей красе и великолепии!

Сели в автобус, едем мимо пригородных колхозов. Урожай на полях снят, придорожная трава успела выгореть, пожелтеть, поодаль видно сено, сложенное в стога. В машине жарко, ды­шать нечем; спасибо, ветерок иногда налетит — принесет неко­торое облегчение.

Проехал автобус час, полтора, и окрестная природа пере­менилась. Ранняя осень уступила место лету. Трава стоит зеле­ная, высокая, ещё не кошенная. Садов меньше, яблоки и груши на деревьях только наливаются соком, мандаринов и апельси­нов вовсе не видать.

Едем ещё часа три или четыре. В воздухе заметно похолода­ло по сторонам дороги словно бы уж не лето, а весна. Травка совсем молоденькая, только-только поднимается над землей. И ещё сюрприз: на одной остановке продают фиалки — цветы весны! Ну-ну, думаю, может быть, дальше и подснежники по­явятся?

Так и есть, на следующей остановке стоит старушка в плат­ке, продает подснежники! Что же это такое? Выехали осенью, проехали через лето, теперь проезжаем весну, да ещё раннюю, с подснежниками! Уж не в зиму ли мы катим?

Тут, как бы подтверждая мои опасения, кондуктор принялся закрывать окна в автобусе. «Теперь не лето, граждане», — го­ворит, и никто из пассажиров не возражает: зябко в машине. За окнами туман, такой густой, что невольно вспомнилось о чу­даке знакомом: вот бы он получил удовольствие — в двух ша­гах ничего не разглядишь...

Пробились сквозь туман — новая неожиданность: весны и в помине нет. Все вокруг белым-бело. По шоссе снежная по­зёмка бежит, у обочин — сугробы... Здравствуйте, приехали в зиму!

Раскрыл брат чемоданчик, вытащил фуфайку, протягивает мне.

— Как, Захар, — спрашивает, — поедем дальше или вернем­ся обратно?

Подумал я, как бы не завёз нас автобус в такой холод, где и замерзнуть нетрудно, — с нами ведь ни ватников, ни валенок...

— Нет, — отвечаю, — давай вернёмся.

Вылезли мы на ближайшей остановке, поджидаем встречный автобус. Холодно до того, что зуб на зуб не попадает. Пере­минаемся с ноги на ногу, приплясываем под деревянным навесом возле остановки. Наконец показался автобус. Сели мы в машину, и все пошло сначала, только в обратном порядке. Из зимы приехали в весну, из весны — в лето, а из лета — опять в раннюю осень, на ту самую городскую площадь, откуда утром отправились в путешествие.

Так менее чем за сутки удалось побывать сразу во всех че­тырех временах года! На прощание брат сказал, что «путешест­вовать во времени» можно не только из приморского города, где мы встретились, но во многих других районах нашей страны, от которых до моря тысячи километров. И не только на автобу­сах, но даже пешком!

„Кто ищет, тот всегда найдёт!"

— Помоги, Загадкин, отнести багаж товарищу ученому, — услышал я приказание капитана, ко­гда прощальным взглядом окидывал медленно удалявшиеся дома и бульвары Одессы. Мы ухо­дили в далекое плавание, и, как всегда, было грустно расставаться с родными берегами. «Прощай, Одесса!» — подумал я и побежал выполнять приказание.

Рядом с капитаном стоял долговязый человек с рыжеватой бородкой на молодом симпатичном лице. Шесть чемоданов ле­жало у его ног.

Тяжелыми оказались чемоданы, но в два захода мы благо­получно перетащили их в отведенную ученому небольшую каюту.

— Спасибо, юнга, — сказал он. — Судьба свела нас недели на две, на три. Вы, как я догадываюсь, моряк бывалый, потому прошу не отказать в покровительстве. Предупреждайте, пожа­луйста, когда будем проходить местами особенно примечатель­ными, я этим путем еду впервые...

Конечно, я был польщен таким предложением. Юнга Загад­кин будет покровительствовать ученому. Не скрою, за время плавания, может быть, даже немного надоел ему, вызывая на палубу каждый раз, когда должно было показаться что-либо заслуживающее внимания.

Прошло немного времени, и мы сдружились. Парень он был веселый, постоянно напевал песенку из фильма «Дети капитана Гранта». Стоит на палубе, смотрит на волны либо на берег, по­глаживает бородку и вполголоса напевает: «Кто хочет, тот до­бьется, кто ищет, тот всегда найдет!»

Мы уже прошли Дарданеллы — пролив, соединяющий Мра­морное море с Эгейским, — когда я спросил молодого ученого, куда он путь держит.

— На экватор, — отвечает. — У меня туда научная коман­дировка от нашего института.

— А какая у вас специальность, если не секрет?

— Секрета нет. Я гляциолог, попросту говоря, лёдовед. Имеется такая наука — гляциология, льды изучает.

— А разве на экваторе есть льды?

— Говорят, что есть, — улы­бается учёный.

Спорить с учеными не риск­нул, но про себя посмеиваюсь. Я-то не раз бывал на экваторе, пересекал его в Тихом океане, в Индийском, в Атлантическом, знаю, какая стоит погодка на этой условной линии, опоясы­вающей земной шар. Пропа­дешь там от пекла и духоты! Дожди и то не в облегчение: дышать все равно нечем. Да что долго рассказывать — термо­метр круглый год свыше два­дцати градусов тепла показы­вает. А этот чудак собрался там льды изучать! Ледорубы в че­моданах везёт, тёплую одежду... Ему бы на Крайний Север или, наоборот, в Антарктику поехать, а он на наше судно сел, — мы ведь к экватору направляемся, оттуда к мысу Доброй Надежды, потом к тропикам Бразилии пойдем. Где уж ему с нами льды искать!