Первый полет - Крис Клармон

В среду, за четыре дня до намеченной даты отправки «Странника», экипаж по-прежнему мотался между кораблем и базой; оставалось чертовски много работы, но дело двигалось к концу. Однако плановая проверка главной параболической антенны показала, что один из блоков отказал; Хана и Поль возились с ним не меньше часа, прежде чем вынесли смертельный приговор. Без этого блока антенна не сможет сохранять неизменную ориентацию на Луну и Землю, поэтому требовалась незамедлительная замена. На борту имелось три комплекта сменных блоков, но все-таки решили спуститься в да Винчи за новым, пока время терпит. Хана с Полем уселись в челнок и отвалили, а Николь осталась на корабле в полнейшем одиночестве.

Точнее, так ей казалось. Она была на мостике, проверяла по инструкции оружейные системы. Вдруг прямо перед носом пролетел закрытый чайный контейнер и Николь вскрикнула от неожиданности. Инстинктивно выбросив руку, она схватила контейнер в последнюю секунду.

— Проворна, как ласка, — констатировал Кьяри, отталкиваясь от потолка и устраиваясь в соседнем кресле.

— Господи, как вы меня напугали! А я-то думала, что осталась на часок одна.

— Судя по всему, на всю ночь. Держу пари, что у да Куны и Мураи имеются кое-какие планы.

Николь с притворным отвращением фыркнула. Эти двое даже при желании не могли скрыть ослепительных улыбок, которыми при встрече одаривали друг друга.

— Я прилетел на том же челноке, — пояснил Кьяри. — Простите, что не доложился, как положено. Привык быть сам по себе.

— Ничего страшного. Пострадала только моя нервная система. А «сам по себе» — это в одноместном корабле? — Увидев утвердительный кивок, Николь приподняла брови: — Я-то думала, такое не допускается.

— Мы, комиссары, сами себе хозяева. — Он подался вперед, приглядываясь к книжке с корешком-пружиной. — Какие успехи?

— Седьмая страница. — Николь осторожно отхлебнула чаю, а потом отставила его в сторону, чтобы остыл. — В этой главе еще страниц сорок, и все посвящены оружейной палубе. Зато описание пульта управления тянет на целый фолиант толщиной сантиметров в пять. Да еще дюжина таких же книжонок по всякому поводу. И эта еще самая маленькая, а мы с Полем выучили наизусть все до единой!

— Жизнь — штука трудная.

— Спасибо, утешили, — тряхнула головой Николь. — На школьной скамье все это казалось мне более величественным и возвышенным.

— Тогда вам было нечего терять.

Николь протянула руку к ярким предохранительным крышкам выключателей бортовой артиллерии и нерешительно дотронулась кончиками пальцев.

— Все равно, не представляю, что мы можем вступить в бой.

— Необходимое снаряжение у нас имеется.

— Ага. Ракеты и противоракетные лазерные батареи на «Страннике» плюс еще боевой «Скиталец», под завязку набитый мини-ракетами, укомплектованный крупнокалиберным пулеметом Гатлинга, сверхмощным лазером да к тому же индивидуальным оружием всех мыслимых размеров и видов. Да плюс боевая броня. Знаете, комиссар, нам вполне по силам выиграть небольшую войну.

— Такое случалось.

Николь присмотрелась к развалившемуся в кресле комиссару повнимательнее. На Кьяри был спортивный костюм, смягчавший его угловатость. За многие дни работы бок о бок Николь поняла, что его вялая расхлябанность — напускное. Он способен мгновенно, без всякого предупреждения перейти к действиям с весьма плачевным для противника итогом. Его старомодный конский хвостик стягивает серебряный зажим с бирюзой, открывая залысины. Левое ухо дважды проколото — для серебряного колечка и рубиновой звездочки; говорят, звездочка эта была прощальным даром русского коллеги. А вообще-то о нем почти ничего не известно — личные файлы комиссаров закрыты для любопытных, а сам он замкнут и неразговорчив. Пожалуй, таким безмятежным и приветливым Николь его еще не видела. Она сразу же доверилась ему, хоть пока не решила, как к нему относиться. В Кьяри есть что-то отталкивающее. Слишком уж сильно чувствуется в нем одиночка, охотник. И убийца. Разве что люди врут.

— Комиссар, а вам доводилось воевать?

— В какой-нибудь из этих консервных банок? — Не скрывая презрения, он покачал головой.

— Но вообще-то под огнем вы бывали?

— Старлей, свое звание я получил не за красивые глаза.

— А вы убивали?

— Не твое собачье дело, — совершенно безмятежно откликнулся Кьяри.

Николь залилась румянцем, ощущая себя круглой идиоткой.

— Извините, — пролепетала она. — Я не хотела быть бестактной.

— Черта с два! Вы прямо умираете от желания спросить об этом с первой же нашей встречи — и вы, и да Куна.

— Но вы ведь не станете спорить, что о вас ходят какие-то невероятные слухи.

— Ну и что?

— Мне интересно.

— Скоро узнаете.

— То же самое родители говорили мне о сексе, — отхлебнув чаю, призналась Николь.

— Наверно, их вы тоже не слушали.

— А если я замешкаюсь?

— Погибнете. Или угробите кого-то положившегося на вас.

— Это варварство.

— Уж так мы тут живем.

— Комиссар, я ведь прошу о помощи!

— Здесь вам никто не помощник, лейтенант. Для каждого бесценным оказывается одно-единственное мгновение, когда впервые надо проделать это самостоятельно. Опыт придет или с нажатием на кнопку, запускающую десятимегатонную боеголовку, или в рукопашной, когда вы сорвете шлем с какого-нибудь ублюдка.

— А как это было у вас?

— Я уцелел.

— Вас послушать, так тут сплошные джунгли — убей или умри.

— Да, выживает сильнейший. Здесь форпост, Ши. И в каком-то смысле будет таковым всегда. Расстояния чересчур велики, людей слишком мало, а ставка чрезвычайно высока. И тем не менее мы по-прежнему чертовски гуманны и подвержены прежним слабостям. Страсти толкают людей на преступления не реже, чем алчность. И комиссары, и вы, синие кителя, здесь для того, чтобы мир не обезумел окончательно.

— Так вы еще и философ?

Кьяри странно посмотрел на нее и рассмеялся.

— Матерь Божья, я и забыл, насколько новобранцы оторваны от жизни!

— В каком это смысле?

— За кого вы меня принимаете, Ши? За обычного тупорылого скорострельного легавого? Как я ни типичен, но вряд ли в том смысле, как вы подумали. Правду сказать, я действительно философ и располагаю соответствующими дипломами и публикациями. У меня степени магистра по электронике, машиностроению и астрономии. Я официально допущен к адвокатской и медицинской практике. А ведь это только суесловие.

— О-о…

— Черт побери, а с какими людьми, по-вашему, вы имеете дело, сударыня?! С отбросами земного общества? С отщепенцами и уродливыми выходцами из бесчисленных трущоб, не сумевшими приспособиться к жизни внизу и удравшими в космос, как раньше вступали в иностранный легион? Ха! Держу пари, что да Куна мыслит точно так же! Насмотрелись видеореальности! — Отсмеявшись, он покачал головой. — Знаете, кто здесь изгои? Типчики всего с парой дипломов по одной-двум специальностям. И знаете почему? — Николь отрицательно затрясла головой. — Потому что посылать сюда человека и обеспечивать ему условия для жизни чертовски дорого! Ни предприниматели, ни правительство не станут тратиться на какого-нибудь клоуна, который даже не сумеет прожить достаточно долго, чтобы оправдать вложенные средства. Сюда прибывают лишь лучшие из лучших, ибо только умнейшие и талантливейшие — наверно, и самые удачливые — способны выжить. Хорошо ли это, плохо ли,

Ши, но вам придется работать с отчаянными головами, достигшими вершин путем естественного отбора. Стоит их недооценить, и вам конец. Потому-то ни один из земных синдикатов так и не смог обосноваться на Луне. Их люди просто не ровня нашим — ни мошенникам, ни легавым. Поэтому и здешние преступники отличаются от поясников и вакуумников. В каждом монастыре свой устав, как говаривали в старину.

— Я запомню.

— Тогда учтите вот еще что: большинство космопроходцев проводят жизнь в пути; ведь чтобы добраться куда-нибудь в пределах Солнечной системы, требуется уйма времени. Это оттачивает ум, а только рассудок и позволяет сохранить голову на плечах. Никогда и никого не встречайте по одежке; велик шанс, что вы наткнетесь на энциклопедиста, эксперта в полудюжине областей и весьма осведомленного еще в двух десятках дисциплин. В данный же момент вы проигрываете — причем там, где, как вы наверняка частенько слышите, ошибаются лишь раз.

— Как же тут ухитряются выжить?

— За счет мастерства и таланта. И не допуская ошибок.

Послышался мягкий звук гонга, и громкоговоритель ожил:

— Борт «Странника», я — диспетчерская да Винчи, как поняли? Прием.

— Да Винчи, — откликнулась Николь, щелкнув соответствующим выключателем, — поняли отлично, прием.

— «Странник», пожалуйста, включите видео-интерком. Майор Гарсиа на связи.

Мгновение спустя на пятидесятисантиметровом главном экране появилось лицо Кэт.