Лирика - Алексей Притуляк

между смехом Арлекино

и тоской Гамлета,

между чувством и словом,

между вчера и сегодня.

На ступенях эскалатора вечности,

ползущего в никуда,

лечь,

подстелив

завтрашнюю газету,

свернуться калачиком

и уснуть...

Я рыцарь времени,

я пилигрим надежды,

я страж пустоты.

Я сплю у вас под ногами.

Не наступите.

Ты уйдешь...

Ты уйдешь... Во сне мгновенье - вечность.

Серебро - как пепел в полумраке...

Меж бровей свои рисует знаки

Прошлых дней святая скоротечность

Ты уйдешь. Нет жертвы - нет пощады.

У печали алые ресницы...

В небесах полет бескрылой птицы.

Под балконом звуки серенады.

Ты уйдешь. Чернеют георгины.

Спит скрипач, навек забыв мажоры.

На окне - задернутые шторы.

На стене - забытые картины.

Ты уйдешь. Подхватит ветер слово.

Оплывет свечою ожидание.

Ни к чему бессильное молчание.

Ночь темна. Все новое - не ново.

Черно-белое

Где-то, в далеком прошлом, а может быть — никогда,

В чужом непонятном небе мне высветилась звезда.

Мы встретились с Ней случайно в цепи неслучайных встреч -

В цепочке татуировок на черноте ее плеч.

Она была черной, дикой, зовущей - дрожью в руках.

Мы медленно пили мадеру, болтали о пустяках.

Она улыбалась бЕло, смешно подбирала слова;

Лениво светило солнце, и время ползло едва.

Потом опустился вечер на бухту Атан-ГурУ.

Мы плавали в океане, смывая с себя жару.

И не было больше в мире ни лет, ни людей, ни стран,

Ни жизни - мелкой монетой брошенной в океан.

И на глухом побережье, под музыку из огня

Черная дерзкая женщина целовала меня.

Мы были как свет и сумрак, как шахматная доска.

Звездою сгорала в сердце неведомая тоска.

Я помню (иль мне приснилось?), я помню (а мне б забыть!),

Я помню, как вдруг прервалась существования нить...

Где-то, у кромки берега, под тихий шорох волны,

Странная черная женщина нашептывала мне сны.

Этюд утопленника

В одуванчиках, диадемою обрамляющих бледный лоб,

Убаюканный, зацелованный предрассветною тишиной,

Созерцаю пятнисто-облачный бледно-синий небесный стяг,

К предрешенности отрешенности сделав самый последний шаг.

А текущая тихо-медленно, как расплавленное серебро,

Из тумана неуловимого, заволокшего сонный мир,

Белопенная, звонкоструйная, одурманенная река

Напевает мне что-то ласково и уносит за облака.

Я б никогда...

Я бы никогда не сказал тебе,

что ты некрасива.

Но ты выбрала этого идиота,

а он всегда говорит правду.

Я б никогда не сказал тебе, что ты дура,

но ты увязалась за ним,

а он любит умных.

Наконец, я б никогда не стал

называть тебя истеричкой,

но ты предпочла его богатый словарный запас

моему бедному.

Да-да, моя дорогая,

ты просто ошиблась в выборе.

А все потому,

что ты некрасивая истеричная дура.

Я стану ветром

Я стану ветром

в поле,

над рекой,

уснувшей под туманом, павшим с неба.

Я стану ветром

в тесноте пустынных улиц,

притихших под миганием фонарей

в молчании невыносимой ночи.

Я стану ветром

медленным и тихим

играющим в душе твоей усталой

печальной несмолкающею скрипкой.

Я стану ветром,

без судьбы и цели,

носящимся от неба и до неба,

от пустоты до пустоты двукратной.

Я стану ветром,

просто стану ветром,

когда умру, вдохнув неосторожно

твоей любви, отравленной надеждой

на то, чему случиться невозможно.