Лирика - Алексей Притуляк

За кошек, сирень, вкусный ужин и счастье с пеленок.

Позволив себе сигарету и легкость походки

(Как следствие рюмки за ужином выпитой водки),

Я просто иду. Я бесцелен, как ветер в пустыне.

Я прост и обычен, вовеки и присно и ныне.

В лазурное небо смотрю и не прячу наива,

А там, в вышине, где все ясно, светло и красиво,

На облаке белом, расплывшись в нетрезвой улыбке,

Мой ангел сидит и тихонько играет на скрипке.

Она была как завершенье...

Она была как завершенье

Пути, прочерченного в ночь.

Как чей-то крик, как преступление,

Как боль, которая невмочь.

Она была как расстояние,

Ужатое в один нейтрон,

Как тяжкий грех без покаяния,

Как замерший в стволе патрон.

Она не ведала сомнений

И не умела сожалеть;

Она бросала в ворох терний

Звезду, желавшую гореть.

Она была судья надежде,

Она была палач мечте,

Сводила многозначность "прежде"

К своей нелепой немоте.

В извечном страхе продолженья,

В боязни нежеланных тем

Она была - одно мгновенье,

Она была почти ничем.

Она была всего лишь точка

В конце прощального письма -

Там, где надломленная строчка,

Не выдержав, сошла с ума.

Ну что ты маешься, душа?

Ну что ты маешься, душа?

Ну что ты мечешься, родная,

И замираешь, чуть дыша,

Сама себя не понимая?

Ты в ожидании трамвая,

Ушедшего давным-давно,

Стоишь у линии, мечтая

О том, чему не суждено...

Как глупо... Впрочем, все равно.

Нам выпали смешные роли:

Мы - два шута в немом кино -

Без слов, без разума, без воли.

Давай по двести выпьем, что ли?

И потолкуем, не спеша,

О том, как неказиста доля,

О том, как осень хороша.

И пусть цена нам - два гроша,

Во всем есть смысл, я точно знаю.

Так что ж ты маешься, душа?

Так что ж ты мечешься, родная?

Пустота

Видишь, как пусто в доме?

Это все ветер...

Не стоило так широко

открывать окна.

Слышишь, как тихо в доме?

Это все вечер...

Не следовало

задвигать шторы

и зажигать свечи.

Чуешь, как холодно в доме?

Это все осень,

рыжей приблудной собакой

свернувшаяся у огня...

Знаешь..?

А впрочем,

какая разница -

ведь все равно ты

больше не любишь меня...

На цыпочках

На цыпочках, медленно-тихо,

Как осторожная мышь,

В душу прокралось Лихо,

И пофигу ему "Кыш!"

Презревши мою конституцию,

Устои мои поправ,

Устроило революцию,

Лишило меня прав

На самоопределение,

На однозначное "нет",

На утро без настроения,

На праздники без конфет.

Понижен порог критичности,

У мозжечка - антракт.

И раздвоение личности -

Почти свершившийся факт...

А в очередь за орхидеями

Такие же зомби как я,

В погоне за сверхидеями

Утратившие себя.

Толкаясь в вонючем автобусе,

Сжимая в зубах цветы,

Прокладываю на глобусе

Маршрут к твоему "Ты?!"

И, следуя на заклание,

Влача за собой грехи,

Твержу я, как заклинание,

Увы не мои стихи.

Я втюхан до неизбежности,

Я выпит тобой до дна,

Я в полумраке нежности

Распался на времена.

Куда-то ушло прошлое,

В руинах плюсквамперфект,

И только причастие пошлое

Еще натворит бед...

Встаю я на путь аггела,

И, видя какой я лох,

В кулак чертыхаются ангелы,

И улыбается Бог.

На цыпочках, медленно-тихо,

Как осторожная мышь,

В душу прокралось Лихо...

А ты не слышишь. Ты спишь.

Ода женской рифме

Женская моя рифма,

Нежная до истомы,

Все твои биоритмы,

Кажется, мне знакомы.

Все твои перепады

Мысли и настроения,

Каждый оттенок взгляда,

Каждая тень движения.

Всюду идя за мною,

Часто — напрополую,

Грела своей душою

Рифму мою мужскую.

В строфы слагались годы.

В "грезы" вплетались "грозы"...

Всё не случались оды -

Чаще писалась проза...

Вот ты пригрелась рядом.

Спит на ресницах вечер.

Прошлое — снегопадом

В поле уносит ветер.

Дай, поцелую, что ли,

Эти глаза родные.

Жизни моей ты доля,

Чувства мои живые.

И не найдя управы

На трепыханья сердца:

- Господи Боже правый,

Чем заслужил я это?

И в перебое ритма,

Тревожа дыханием веки:

- Ты моя женская рифма.

Единственная. Навеки.

Что-то

Вечер играет

на струнах дождя

что-то из прошлого.

Слушаем,

и не слышим,

и не включаем свет,

потому что не хочется,

потому что страшно

увидеть глаза напротив,

в которых

вечер играет

на струнах будущего

что-то надрывное -

что-то очень похожее

на одиночество.

ICQ блюз

Едва доживая до нового вечера,

Привычно сметая с пути препоны,

Они становились частицей вечного,

В единое соединив телефоны...

За недосказанностью многоточия

Скрывая свои наболевшие раны,

Она кокетливо намекала на "прочее",

На кофе в саду, на скамью и тюльпаны.

Он отвечал несерьезными смайлами,

Просил телефон, говорил о встрече,

И правда забыв, что с его данными

Об этом просто не может быть речи.

И, ежедневно встречаясь за столиком,

Здороваясь тихо, не зная друг друга,

Они расходились, неся в себе толику

Соединившего их порочного круга.

Им не дано стать частью трилогии...

Но каждым вечером, когда стихнут стоны,

В соседних палатах одной онкологии

Светятся, светятся их телефоны...

Вот и всё...

Вот и все... Я по первому снегу

Ухожу - не прощаясь, без слов;

Изменив бесконечному бегу,

Избегая неверных шагов.

Там, где сумрачно стынет дорога

В окружении томных берез,

Я увижу, наверное, Бога,

Я, быть может, заплачу без слез.

Вот и все... Три навязчивых слова

Безысходностью долбят в висок.

Кто-то сможет все выначать снова, -

Я, наверное, просто не смог.

Утро пьяное спит под забором,

Колокольный плывет перезвон.

Нынче станут мне ангельским хором

Два десятка озябших ворон.

Вот и все... Закусив коркой хлеба,

Никого ни за что не кляня,

Постучусь в предрассветное небо:

Здравствуй, Господи! Примешь меня?

Главному герою

Она торопилась куда-то,

Разваливала мосты...

И, нервно прикурив от заката,

Ушла навсегда... А ты?..

Ты, правда, не верил,

Что сможешь ее удержать?

Хотя б на пороге, у двери,

На десять минут, на пять?!

Ведь правда, ты мог свалить все

На близкую ночь, на грозу;

Ты мог побежать и догнать ее

Там, внизу,

Зонтом прикрывая гордость,

Стирающую плевок;

Но ты легко отвечал на подлость,

А на любовь - не смог.

И что это, право, за игры,

Ну что за блажь!

Хватать пистолет из сейфа -

Не твой типаж.

И ты не похож на пирата,

Чтоб молча хлебать ром;

Возможно, ты был им когда-то,

Но - не нутром.

И зря ты маялся, глядя пусто,

Ствол уперев в висок.

Да, ты всегда легко нажимал на чувства,

А вот на спуск - не смог.

Глаза в глаза

Глаза в глаза, в полночной тишине,

Когда минуты так неумолимы.

И кажется, что мы опять любимы,

И хочется покаяться весне.

Глаза в глаза... Но страх неодолим,

Как мнение, навязанное свыше.

И кот, орущий на соседней крыше,

Печален, как влюбленный серафим.

Глаза в глаза - до боли, до тоски,

До рвущегося из гортани крика...

Но гордости взрастает повилика

И холодом впивается в виски.

И в дрожи ненакрашенных ресниц,

Там, где слеза рождается щипуче,

Любовь восходит на вершину кручи

И падает перед судьбою ниц.

Друзья уходят

Друзья уходят. Вместо них

Приходят странные чужие:

Глаза их - комнаты пустые,

Слова - нелепый треск шутих.

Друзья уходят. Вместо них

Приходят сны - тревожить память.

А февраля седая замуть

Еще один стирает штрих.

Друзья уходят. Вместо них,

В душе пустоты заполняя, -

Тоска, холодная и злая,

Соображает на троих.

Друзья уходят. Вместо них -

Ненужных слов пустые звуки...

И грусти пасмурные руки

Узлом завязывают стих.

Женщине

Пьянеть, сходить с ума от взгляда с поволокой

И запаха волос, пролившихся на грудь.

И руку целовать, чтоб не была жестокой,

Когда твои персты указывают путь.

Ошейником раба гордиться как короной

И песни распевать, идя дорогой в ад.

В огне твоих страстей, в их лаве раскаленной,

Свой разум утопить, безумствуя стократ.

Твою любовь испить - божественный напиток,

В котором сладкий яд искрится янтарем;