Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - Мик Уолл

Викки позвонила известному адвокату из музыкальной индустрии Питеру Патерно, который занимался многими контрактами групп в Стрипе. Он составил для нее и группы договор, но «группа тянула с подписанием соглашения, и меня это стало злить. Я чувствовала, что меня просто используют. Парни жили у меня дома бесплатно… Я организовывала им концерты, кормила их и одевала… в свою одежду. Нашла юристов, помогла снять с Акселя обвинения, покупала им сигареты, рисовала листовки и объявления… Должно быть, сошла с ума. Я сказала, что ребята должны договориться и подписать соглашение со мной здесь и сейчас или пусть съезжают… сейчас же. Они согласились посовещаться».

Но их уже окружили волки… Ким Фоули, легендарный голливудский пройдоха, который сделал себе имя на продюсировании хитов шестидесятых таким известным исполнителям, как Bee Bumble и Stingers, а потом в семидесятых создал и продюсировал Runaways, пришел в квартиру Викки и предложил Акселю дорожный чек на 7500 долларов и контракт на права на три песни. По словам Викки, Акселю это показось хорошей идеей, потому что он писал «сотни песен». Она быстро его разубедила. «К нам стали проявлять интерес, – рассказывал Слэш. – И постоянно приглашали на встречи эти идиоты из звукозаписывающих компаний. Как-то на такой встрече я сказал фразу «звучит как Стивен Тайлер», а девушка говорит: «Какой Стивен?» Мы только переглянулись и ответили: «О, а можно нам еще того напитка?»

Викки устроила ребятам встречу с Патерно. У Слэша было такое сильное похмелье, что его стошнило с балкона на десятом этаже прямо на стену здания. Через несколько дней после встречи Патерно заявил Викки, что он будет вести переговоры на стороне группы, а ей нужно найти другого адвоката, чтобы он представлял ее интересы по вопросу менеджмента. «Я была в ярости, но еще слишком наивна, чтобы понять, что мной манипулируют, – вспоминала Викки в своих мемуарах. – Все происходило так быстро, каждый день нас приглашала на ужин новая звукозаписывающая компания. Только у меня не было ни контракта с группой, ни, по всей видимости, адвоката. Ребята убедили меня не волноваться и сказали, что позаботятся обо мне. Я слепо им верила».

Если раньше Guns N’ Roses жили в гараже и трахали девушек за еду и ночлег, то теперь они ходили по встречам с представителями музыкальной индустриии обсуждали заоблачные суммы. «Кто-то шибко умный из «Chrysalis» пришел и сказал, что даст нам 750 тысяч долларов, а мы: «Ага, а вы слышали, как мы играем?» – вспоминал Дафф. – И они: «Нет, но…», – а мы: «Ну ладно, пока!». Внезапно между брендами разразилась маленькая война, и все хотели подписать с нами контракт, так что мы не один раз шикарно пообедали».

После концерта в «Roxy» Викки устроила встречу с Питером Филбином из лейбла «Elektra», на которой Аксель попросил его «говорить покороче». Хотя «Chrysalis» не пришлись по душе Даффу, к ребятам продолжила подбивать клинья их исполнительный продюсер Сьюзан Коллинз. После экстравагантного обеда в «Ivy» Коллинз привела их на встречу со своим шефом Роном Фэйром. Эта встреча стала одной из самых скандально известных за всю историю индустрии и продемонстрировала характер и амбиции У. Акселя Роуза.

Воспоминания Викки Гамильтон как очевидца достаточно подробны: «Аксель уселся и положил ноги в ковбойских сапогах из змеиной кожи Рону на стол… Их подошва была заклеена скотчем, потому что разваливалась. Рон улыбнулся Акселю и представился ребятам. Он стал агрессивно продавать им контракт и начал с того, почему стоит выбрать «Chrysalis». Достал стопку бумаги, нарисовал знак доллара на пяти листах и раздал всем по одному. «Вот что вы получите, когда подпишете контракт с «Chrysalis»». Аксель посмотрел на меня и прошептал мне на ухо: «Он что, шутит?»

Викки спросила, о какой конкретно сумме идет речь. Но Рон не называл цифру, он просто пробормотал: «Много!» А потом сказал ребятам, что вернется к этому разговору, когда поговорит с юристами. Акселя это не впечатлило, он надул щеки, повернулся к Коллинз и сказал ей серьезно: «Если ты пробежишься по бульвару Сансет голышом, то мы подумаем о подписании с вами контракта».

Сьюзен Коллинз не ответила и указала ребятам на дверь. Когда они снова играли в клубе «Troubadour» 28 февраля, Викки насчитала в зале 16 представителей лейблов. День начался не очень хорошо – Аксель и Стивен подрались из-за того, чья очередь убираться в квартире Викки, но концерт прошел так же собранно и бешено, как обычно. После концерта Патерно представил Викки молодому представителю лейбла «Geffen» Тому Зутауту. Он смотрелся среди рокеров необычно, носил короткую стрижку и выглядел как херувим, хотя и был молод. Тома взяли в «Geffen» после того, как он убедил компанию «Elektra» подписать контракт с Mötley Crüe, и ему же пришла идея их первого значительного хита – кавера на песню «Smokin’ in the Boys Room» группы Brownsville Station. Mötley Crüe готовились к мультиплатиновому статусу, а Зутаут уже нащупал новый музыкальный прорыв. Позднее он утверждал, что сразу понял, что Guns N’ Roses станут величайшей группой в мире, когда услышал две их песни: «Welcome to the Jungle» и «Nightrain».

На самом деле, Зутсу, как его называли, об этой группе уже рассказал приятель Джозеф Брукс, авторитетный диджей радио «KROQ» и бывший владелец успешного голливудского музыкального магазина «Vinyl Fetish». «Я притаскивал представителей лейблов на их концерты и ставил демо-запись «Welcome to the Jungle» в своей программе [на радио «KROQ»]», – вспоминал Брукс. Зутаут тоже это помнит. «Джо из «Vinyl Fetish» сказал: «Есть новая группа Guns N’ Roses – ты должен их заценить». Я пошел посмотреть на них в клуб «Troubadour», и встретил там много представителей лейблов, поэтому ушел после двух песен… По пути сказал одному из этих представителей: «Полный отстой – я иду домой», – прекрасно зная, что я подпишу с ними контракт, чего бы это ни стоило компании «Geffen».

На следующий день после концерта Зутс позвонил Акселю и пригласил ребят к себе домой, где сразу перешел к делу и предложил им сделку. Сначала Аксель очень старался сохранять хладнокровие. Но, чем больше они говорили, тем больше Акселю нравился этот продюсер из «Geffen» с детским лицом. Зутаут сделал два умных хода. Во-первых, он дал им понять, как сильно любит Aerosmith, а еще что компания «Geffen» вот-вот поднимет их карьеру на новый уровень (что они и сделали, причем эффектно). Если Guns N’ Roses подпишут контракт с «Geffen», они станут коллегами по цеху со своими героями. Во-вторых, он упомянул имя Билла Прайса, который может стать их продюсером. Прайс работал с Sex Pistols, а это воодушевляло Акселя и доказывало ему, что у Зутаута такое же видение группы, как и у самих ребят.

Акселя поразили музыкальные знания Зутаута и его очевидные увлечения, и он сделал ему бравурное встречное предложение: «Если вы выпишете нам чек на 75 тысяч долларов к шести вечера в пятницу, то мы подпишем с вами контракт. В противном случае мы будем разговаривать с другими людьми».

Когда Зутаут вернулся в офис, чтобы переговорить с начальником – президентом лейбла Эдди Розенблатом, он снова высказал свою интуитивную догадку и попытался убедить Розенблата, что, хотя этот запрос очень нетрадиционный, У. Аксель Роуз обладает потенциалом, ради которого можно пренебречь правилами. Розенблат, который достаточно времени вращался в индустрии, чтобы понимать, что к чему, сопротивлялся. Тогда Зутаут попросил встречи с самим Дэвидом Геффеном, и Розенблат, которого впечатлила настойчивость парня, согласился. Изложив свое дело, Зутаут беспомощно наблюдал, как Геффен смеется в голос над его увещеваниями, что Guns N’ Roses станут самой крутой рок-н-ролл-группой в мире. «Дэвид, богом клянусь, – настаивал Зутаут. – Я в этом не сомневаюсь, и мы должны заключить с ними контракт. Мне нужен чек на 75 тысяч в пятницу к шести».

Геффен, который построил корпорацию на собственных верных предчувствиях, кивнул головой. Он совершенно не подозревал, что только что согласился выписать чек тому самому малышу Солу Хадсону, с которым когда-то нянчился в Лорел Каньон.

Зутаут позвонил Акселю, а тот сказал ему, что, если Сьюзан Коллинз пройдется голой по бульвару Сансет до 6 вечера, то Guns N’ Roses подпишут контракт с «Chrysalis». Том нервничал до 18:01 и постоянно выглядывал из-за жалюзей офиса, ожидая увидеть какой-нибудь транспортный коллапс на бульваре внизу. Но в тот же вечер Аксель, Слэш, Иззи, Дафф и Стивен послушно явились к нему в офис и подписали меморандум по этому делу, который Зутаут положил перед ними на стол. К полуночи дело было сделано: Guns N’ Roses подписали крупный долгосрочный контракт с «Geffen Records». Ким Фоули вспоминал, как Аксель в тот вечер сидел в «Rainbow», размахивая ксерокопией чека от «Geffen». «Он сказал: «Гляди, мы заключили контракт». Я сказал: «Поздравляю», – а он ответил: «Купи мне выпить – у меня нет денег»».

Викки Гамильтон осталась за бортом. Несколько месяцев, пока ребята не подписали контракт и жили у нее, пронеслись как вихрь и обошлись ей в некоторую сумму. Она одолжила 25 тысяч долларов у Хоуи Хаббермана, державшего магазин под названием «Guitars R Us», и эти деньги пошли на оборудование, одежду и финансирование дешевых демо-записей, которые они раздавали представителям лейблов, пока за группой не началась настоящая охота. Чтобы это произошло, Викки подняла все свои связи. Она передала демо-запись Джону Калоднеру, главному по поиску талантов в «Geffen», задолго до того, как группа приглянулась Зутауту. Она свела Акселя с Полом Стэнли, фронтменом Kiss, чтобы поговорить о продюсировании – и эта встреча почти сразу провалилась, потому что Стэнли предложил переделать пару песен. Она отдала друзьям все, что у нее было, и даже больше. А они забрали это и даже не попрощались.