Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses - Мик Уолл

Мик Уолл

Последние гиганты. Полная история Guns N’ Roses

Посвящается Акселю. Ты выиграл.

В оформлении обложки использована иллюстрация:

Man_Half-tube / DigitalVision Vectors / GettyImages.ru

Mick Wall

LAST OF THE GIANTS. THE TRUE STORY OF GUNS N’ ROSES

© Wallwrite 2017

First published by Trapeze, London

Благодарности

Сердечное спасибо всем, кто помогал воплотить эту книгу в реальность, прямо или косвенно, во времени и пространстве. Благодарю вас, Линда Уолл, Анна Валентайн, Роберт Кирби, Малкольм Эдвардс, Алан Нивен, Дуг Голдштейн, Вики Гамильтон, Эмма Смит, Кейт Уолш, Марли Прайс, Джессика Пердью, Кристина Куявинска, Марк Хэндсли, Крейг Фрейзер, Марк Томас, Джон Хоттен, Дейв Эверли, Джо Дейли, Ванесса Ламперт, Стив Моран, Иэн Кларк и Джон Хокинс. Отдельная благодарность пяти участникам оригинального состава Guns N’ Roses.

Часть первая

На улице

«Оставь надежду, иллюзии, желания… Я сам пытался, но все равно желаю не желать, надеюсь жить без надежды и питаю иллюзию, что смогу прожить без иллюзий. Оставь их. Откажись от всего, включая желание быть спасенным».

1. Ты вообще знаешь, где, черт возьми, находишься?

Лос-Анджелес полон призраков. Если проехаться по Западному Голливуду, по бульвару Сансет и его многочисленным переулкам, то из прошлого обязательно возникнут имена и места – некоторые еще яркие, а другие словно в тумане, но при одном только упоминании каждое из них пробуждает свои собственные воспоминания. «Tower Records», которые обанкротились в 2006 году; отель «Hyatt», ранее страшно известный как «Дом бунтарей», а ныне стерильный бутик-отель под названием «Andaz West Hollywood»; концертный зал «Roxy», бар «Rainbow», ночной клуб «Whisky a Go-Go», клуб «Troubadour» – все они еще стоят в тумане своего общего неповторимого прошлого; неприятные заведения типа ночных клубов «Coconut Teaszer» и «Gazzarri’s» уже давно закрылись; тату-салон «Sunset Strip Tattoo» переехал из ветхой лавочки напротив «Hyatt», где раньше находился, вниз по бульвару Сансет; здания клубов «Starwood», «Tropicana», «Cathouse» и «Seventh Veil» полностью переделали; круглосуточный супермаркет «Ralphs» видел столько выдающихся музыкантов, что его прозвали «Rock’n’roll Ralphs»; здания «Capitol Records» и «Geffen Records» служат памятниками исчезнувшей индустрии. А чего стоят переулки – каждый со своей историей: Норт-Кларк-стрит, где когда-то в дешевых квартирках, которых здесь было полно, жили музыканты Mötley Crüe и Guns N’ Roses; Алта Лома, где находился «тайный оазис» отеля «Sunset Marquis» – Хантер Томпсон называл его «Хилтоном для лузеров» – и где в домиках у плещущегося бассейна постоянно тусовались самые разные музыканты и богачи Лос-Анджелеса…

Сейчас Западный Голливуд совершенно другой, и, по иронии судьбы, в противоположность ярко выраженной гетеросексуальности 80-х, теперь это один из излюбленных районов ЛГБТ-сообщества. Но для тех, кто знаком с призраками этого района и кто застал его расцвет в 1980-х годах, он остается местом, где случалось все, что только могло случиться. Где в эту минуту все было о-о-о-о-очень круто, детка, но полностью выходило из-под контроля в следующую.

Представьте, что вы приехали сюда так же, как приехал Уильям Аксель Роуз и тысячи других – с автобусного вокзала «Грейхаунд» в Северном Голливуде, и впервые увидели район Стрип бульвара Сансет в свете ночных огней. Атмосфера этого места обрушилась на вас, как выстрел в спину, как заряженная смесь амбиций, страсти, наслаждений и отчаяния: каждый день здесь все равно что первый вечер вдали от дома – без ответственности, без забот о завтрашнем дне, без чьих-либо тупых советов о том, что тебе делать, что носить и куда идти, – пьянящий аромат свободы, который одурманивает и одновременно пугает. Концентрация бреда и тестостерона здесь просто зашкаливала. Каждый играл в какой-нибудь группе, собирал группу, думал собрать группу или работал промоутером, диджеем, виджеем или менеджером. В доинтернетовскую эпоху дешевые ксерокопии листовок были лучшим способом донести информацию, кто ты такой и когда ты играешь – к концу вечера выброшенные бумажки покрывали бульвар Сансет как опавшие листья. Группы собирались, распадались и снова собирались, один парень занимал место другого, одно имя вычеркивали и вписывали новое, один сумасшедший сменялся другим. Свободные коллективы искали магическую формулу успеха, момент славы, когда фитиль наконец загорится и они начнут свое восхождение к вершине, перестав платить за свое участие в концертах.

Чудо на самом деле могло случиться и случалось: если оглядеться, то можно увидеть людей, которым крупно повезло, – вот Дэвид Ли Рот, вокалист Van Halen, величайшей группы самоучек Лос-Анджелеса, знакомится со своим менеджером Питом Анджелесом в клубе «Rainbow»; вот Винс Нил, мексиканский парнишка из плохого района, допелся до платинового рая в группе Mötley Crüe и ведет девушек, которые борются в грязи в клубе «Tropicana», к себе домой на вечеринку; вот Роббин Кросби, взрывной светловолосый гитарист Ratt, прислонился к барной стойке в «Troubadour», и его окружают девушки с членами и без… И пока боги не решат, что это и твоя судьба, ты будешь кочевать по дешевым комнатам, чужим диванам и подвалам для репетиций. В каком-то фильме несколько раз повторяли, что «обед для слабаков», а в этом странном месте под названием Голливуд для слабаков были еще и завтрак, и ужин. Любые лишние деньги – а у кого они были? – уходили на пьянки, гулянки и листовки еще до того, как приходилось наскребать мелочь на фастфуд и всякую дешевую дрянь, которая оставалась на полках супермаркета «Ralphs» после полуночи. Настоящие голливудские вампиры знали девчонок, которые купят им продукты и пустят в свою постель, пока те стараются забраться наверх по скользкому шесту славы.

Это был особый образ жизни, который вели в определенное время в определенном месте, и вскоре с нескольких освещенных неоном улиц он распространился на весь мир. Рок-газетенки вроде «Hit Parader», «Circus», «RIP», «Spin» и «Kerrang!» только укрепили миф о жизни рок-музыкантов. Видеоклипы, которые сначала показывали в специализированной передаче «Headbangers Ball», попали в дневной эфир на «MTV». Песни с радиостанций типа «KNAC» в исполнении Poison, W.A.S.P., Оззи Осборна стали крутить в эфире по всей Америке. Люди видели и слышали, что происходит в этом городе, поэтому тысячами съезжались сюда, чтобы стать частью этой жизни. Аксель пробыл здесь всего несколько недель, но это место и эти люди пугали его настолько, что он ходил «с газовым баллончиком в одной руке и куском арматуры в другой» – как настоящий деревенщина, каким он, собственно, и был. Но Роуз твердо знал, что еще вернется…

Юный Билл Бэйли, которому только исполнилось восемнадцать, и который еще не был Уильямом Акселем Роузом, стал кошмаром для полицейских своего городка. В конце 1970-х годов в городе Лафайет штата Индиана большинство трудных подростков были одинаковыми: скучающими, пьяными, полными гормонов и не особенно умными. Чтобы их поймать, не нужно было вызывать ФБР. Билл Бэйли был другим. Он был умен, очень умен, и у его непокорности были корни и причины. Дело не в том, что копы не могли его арестовать. Они не могли его остановить, не могли заставить уважать власть и признать чей бы то ни было авторитет. По подсчетам Роуза, его арестовывали 20 раз («из них за дело только пять»), но, судя по протоколам суда Типпекану, за период с июля 1980 года по сентябрь 1982 года он провел в тюрьме всего десять дней – по обвинению в побоях и за правонарушения типа пьянства в общественном месте, противоправные действия и нанесение ущерба. Когда Роуз наконец добрался автостопом в Лос-Анджелес, то старался технично избегать арестов. Он еще долго туда не вернется.

Если Аксель Роуз – последняя великая рок-звезда, то Билл Бэйли – грустный, милый, умный, обиженный и злой ребенок. Казалось бы, Аксель оставил его в Лафайете, но он упрямо вылезает в каждом провале на сцене и каждой катастрофе, происходящей за кулисами, в каждом проявлении упрямства и вспыльчивости. А еще этот ребенок в крайне редкие моменты доброты и уязвимости проявляет себя в песнях о любви, где раскрывает душу и так яростно защищается. Вот он, в песне «One in a Million»: «Полицейские и ниггеры, убирайтесь с дороги!» – и в песне «Sweet Child o’ Mine»:

«У нее такая улыбка, что, кажется, она напоминает мне о детстве…» Это Роуз решил включить кавер на песню Чарльза Мэнсона в альбом «Spaghetti Incident?», и это Роуз старательно подражает Элтону Джону и Фредди Меркьюри. Это он неутомимо стремится контролировать все, что связано с Guns N’ Roses, – от прав на название группы до сохранения музыкального наследия. Довольно легко проследить связь между юным Биллом Бэйли, который мечтает когда-нибудь исполнять песни не только в ванной родительского дома, где его не слышит фанатично-религиозный отец, и шедевральным альбомом «Chinese Democracy» – настолько выдающимся и опережающим время, что он мог принадлежать только рок-музыканту затворнику, который воспользовался возможностью представить миру совершенное произведение искусства, созданное там, где никто его не тревожит.