Воспаление колец - Евгений Шепельский

Он обвел комнату пустым взглядом, продолжая судорожно втягивать воздух. Фордо наблюдал за ним с нарастающей тревогой. Внезапно дядя, словно в него вселился злой дух, начал пятится к двери, все убыстряя шаги. Миг – и он выскочил в коридор, перебирая ногами быстрее призового рысака.

Фордо покачал головой. Ну, уж его-то не соблазнить всякой дрянью! С него хватит и вчерашнего одеколона. Опять же, так и печень посадить недолго.

Внизу вдруг послышался дядюшкин голос: «Не пей! Это моя настойка против геморроя! Вон, справа, бутылочка «Шабли»... Бери, мне все равно уезжать!»

Хлопнула пробка, раздался стук кружек...

– Но я-то здесь остаюсь! – нервно вскричал Фордо и опрометью выскочил из комнаты.

...Песни, исполняемые в четыре глотки, доносились из подвала больше недели... Время от времени они прерывались хриплым возгласом:

– Без выходных! Да, без выходных! Нет времени помыться! Хожу в сером, как крыса! Думаете, мне нравится ходить в сером? Вас бы на мое место, паразиты!.. Без выходных!..

ГЛАВА 3

ПУТЕШЕСТВИЕ С УКЛОНОМ В УЖАС

Когда Гнусдальф и дядюшка наконец убрались восвояси, Фордо ощутил облегчение того сорта, какое обычно испытывал, выходя из туалета.

Итак, он стал полноправным владельцем усадьбы...

БАХ! ТРАХ! УРА-УРА!!!

Ну, уж теперь он реализует свой творческий потенциал! Вот прямо сейчас и начнет! Да-да, для него открылись новые горизонты! Теперь-то он сполна вкусит радостей творчества!

В окно кабинета просунулась кудрявая голова Свэма.

– Портвейн привезли! – возбужденно сообщил он. – Девчонки подойдут вечером! Роза, Клара, Зина и Малгожата! Все, я побежал нарезать салат!

Фордо вздохнул. Что ж, радости творчества немного подождут, а пока...

Нескончаемой чередой потянулись пьянки-гулянки. Вскоре «Горбатый мешок» превратился в вертеп, куда стекалась продвинутая молодежь со всех концов Пофигшира. Круглые сутки из окон усадьбы лились звуки необузданного веселья. Фордо потерял счет дням, мир сузился для него до какого-то узкого коридора, в котором без конца мельтешили голые задницы, между которыми иногда вклинивалась довольная рожа Свэма. «Что-то в моей жизни не так», – иногда подумывал Фордо. Вот только не мог понять что.

Однажды утром он проснулся совершенно трезвым. В «Мешке» было тихо и пусто. На тумбочке у кровати лежали четыре повестки в суд. Три были адресованы Фордо. Притонодержательство... Совращение малолетних... Попытка изнасилования... У Фордо потемнело в глазах. Четвертая повестка предназначалась Свэму. Навозного Распорядителя обвиняли всего лишь в непристойном поведении: из окна усадьбы он наглядно объяснял прохожим, чем мужчина отличается от женщины.

«Гм, – задумался Фордо, бросив повестки в унитаз. – Видимо, настал поворотный момент в моей жизни! Может, стоит сходить в Раздеванделл? По дороге осмыслю прожитые года, может быть, отыщу новые нравственные ориентиры!»

Хрюкк вздохнул и начал собираться в дорогу.

«Найти бы еще парочку олухов, которые согласятся меня сопровождать...» – подумал он.

Олухи нашлись быстро. Одного звали Опупин, а другого – Марси. Родные братья, отпрыски известного рода Берикексов, они пользовались в Пофигшире репутацией заслуженных идиотов. Обстоятельства срочно требовали от них смены обстановки, ибо братьев по абсолютно ложному обвинению в печатании фальшивых денег (полиция нашла только работающий станок, клише и два мешка с долларами) разыскивали по всему Пофигширу. У братьев была масса недостатков, а что касается достоинств, то Марси умел играть на деревянных ложках, а Опупин – подражать гномьей отрыжке.

Разумеется, с Фордо отправился и Свэм. Услуги этого обалдуя стоили недешево – тридцать сребреников в месяц. Фордо согласился платить без раздумий: он опасался отставлять Свэма в усадьбе – Навозный Распорядитель быстро распродал бы ее по кирпичику.

Молодой Срамби знал, на что потратит заработанный капитал. По возвращении домой он собирался купить небольшой свинарник.

Кольцо Фордо повесил на шею на шнурке от ботинка. Это был шнурок Гнусдальфа, маг предложил его вместо золотой цепочки. «Я должен проверить ее на предмет злых чар в ближайшем борде... э-э, ломбарде!» – так он сказал, прежде чем уйти.

Фордо лично заминировал все подходы к усадьбе. Колодец во дворе он отравил стрихнином.

Ну, вот и все! Пора в путь! Но... Как же тяжело сделать этот первый шаг!

«Ничего-ничего, – подумал Фордо, пересиливая дрожь. – Бульбо тоже ушел в поход не по своей воле. И ничего, обошлось. Правда, мозги у него стали набекрень, да и геморрой вылез... Нет, лучше о таком не думать! Гнусдальф обещал мне легкое путешествие, практически увеселительную прогулку... К тому же в Раздеванделле я вновь увижу дядю!»

От этой мысли Фордо стошнило.

Пользуясь старым хрюккским обычаем начинать все важные дела под покровом темноты, путники вышли из Пофигшира в час ночи. За их спинами были рюкзаки с запасом провизии, таким огромным, что одному человеку его хватило бы на год. Хрюкки рассчитывали съесть его за два дня.

Быстро семеня своими необычными ногами, они миновали пограничный мост «Хрюкк-Хрякк» и резво зашагали по Западному Кишечному Тракту, который тянулся от Баранбедуина до самого Раздеванделла. На них опустилась гнетущая ночная тишина, и дабы развеять ее и слегка взбодриться, они запели «Расходную песнь», когда-то сочиненную Бульбо в припадке белой горячки:

Совсем сгорел мой старый дом...

Ура! Сгорел со всем добром!

Когда кидал я факел днем,

Кричал от радости: «Зажжем!»

Жена сгорела – красота!

Была – не стало, тра-та-та!

Странно, но некоторые окрестные фермеры подумали, что хрюкки идут их грабить, и вместе с домочадцами заперлись в подвалах.

Спетая песня не прибавила Фордо настроения. Его осаждали тревожные думы и мрачные предчувствия. Гнусдальф обещал, что путешествие будет легким и приятным, но в таком случае почему, говоря это, он старательно прятал глаза?

На рассвете, утолив жажду пивом «Три олуха и один баран», сваренным специально для них Хрычом Срамби, они вошли в густой мрачный лес. Они решили идти лесом, чтобы сократить путь, и сразу об этом пожалели. Деревья с побелевшей от старости корой издавали зловещие скрипы, с их корявых ветвей свисали космы лишайников, а в щелях между узловатыми корнями, казалось, притаились все страхи мира, включая венерические болезни и полицию нравов.

Хрюкки шли узкой тропой и настороженно глядели по сторонам. В этом лесу не пели птицы, а из живности путники заметили только одного ролевика, который при виде хрюкков улепетнул прямо в чащу. Воздух пах нафталином и микстурой от кашля.

– Говорят, это место немножко не в себе! – прошептал Марси. – Мой дядя как-то отправился сюда за грибами, и с тех пор никто его не видел!

– Ну да! – хмыкнул Фордо. – Еще бы никто его не видел! Твоего дядю до сих пор разыскивают за ограбление кассы ипподрома!

– Поговаривают, что в этом лесу не чисто! – не отстал Марси.

– Да уж, – хрюкнул Свэм, вытаскивая ногу из кучи свежего медвежьего помета.

– Не в этом смысле, болван! – прошипел Марси. – Мы говорим о мистике! Это же таинственный Вечномрачный Лес! Он полон тайн и загадок бытия!

– Бития? – Свэм испуганно огляделся. – Тут что, бьют?

– Скорее убивают, – поправил Марси. – В былые времена здесь хозяйничали темные силы! Они давно сгинули, но вот следы их черных дел... они по-прежнему здесь.

– Точно-точно, – кивнул Опупин, отфутболив пустую пивную бутылку.

В этот миг на тропе позади них послышались жуткая матерщина, кашель, рев, фырчанье и скрежет.

– Гнусдальф? – неуверенно предположил Фордо. Чародей любил появляться внезапно и с шумом, особенно когда был навеселе, однако такой тарарам никогда не устраивал. Обычно он горланил матросские песни или отплясывал на ходу краковяк...

– Что-то не нравятся мне эти звуки! – прошептал Опупин.

– И мне тоже! – заявил Свэм, со скоростью торнадо бросаясь к широкому дуплу на осине. – С этой минуты каждый хрюкк – за себя!

После его слов началась паника.

Братья Берикексы, которые шли локоть к локтю, кинулись бежать один вправо, другой влево. В результате они громко треснулись лбами, но не почувствовали боли (хрюкки на досуге расшибают лбом кирпичи); отпихнув Фордо, они юркнули в заросли папоротника и затаились там, уткнув в землю носы.

– Спасайтесь, хозяин! – крикнул Свэм и шмыгнул в дупло.

Фордо остался один. Он кинулся к убежищу Свэма, но верный слуга начал отбрыкиваться измазанными в помете пятками. Фордо быстро сообразил, что в дупле Свэма он – персона нон грата. Берикексы оказали Фордо не менее теплый прием: они подбили ему глаз и совместными усилиями выпихнули хрюкка на тропинку. Икая от страха, Фордо начал метаться в поисках незанятого убежища. Наконец у самой обочины он обнаружил старое гнездо глухаря и спрятался там, кое-как замаскировавшись ржавыми консервными банками. Его сердце прыгало в груди, как запертый в клетку папуас.